Первый удар (сборник) - Сергей Анисимов

Одновременно в значительной степени игнорировалась мощь оружия артиллерийского. То, что именно последнее сыграло решающую роль во всех трех крупных эскадренных сражениях Великой войны (то есть в Сражении за восточную оконечность, при Доггер-Банке, и в Ютландском бою), а также в ряде менее значимых столкновений (включая бои линейных кораблей русского Черноморского и Балтийского флотов со своими германскими и германо-турецкими противниками), может быть расценено как удивительная ирония истории…

Наибольший «урон», если так можно выразиться, понесла именно 2-я эскадра линейных кораблей, боевой состав которой был временно сведен к 6 линейным кораблям. Но все же именно на главнокомандующем британским флотом адмирале Джеллико (а не на вице-адмирале Воррендере) лежит ответственность за то, что на перехват сил противника была отправлена лишь одна эта ослабленная эскадра. Впрочем, действительно, согласно результатам дешифровки германских депеш сотрудниками знаменитой «Комнаты 40», в набег должны были выйти исключительно германские линейные крейсера и легкие силы. Для их уничтожения сил 2-й эскадры линейных кораблей, целиком состоящей из сверхдредноутов, вполне должно было хватить. Не слишком меняло предполагаемый баланс сил и то, что Королевский флот ошибочно расценивал быстроходный броненосный крейсер «Блюхер» как пятый линейный крейсер.

Обладавшие несомненным превосходством в ходе (и весьма условным – в боевой мощи) четыре линейных крейсера вице– адмирала Битти должны были парировать любые попытки основных сил Хиппера прорваться к своим базам. На легкие крейсера коммодора Гуденафа и контр-адмирала Пэкингема возлагалась разведка, и только острая нехватка эсминцев свела количество вышедших в море единиц к 7 кораблям из состава 4-й флотилии. В целом же, превосходство объединенных сил Воррендера и Битти в огневой мощи над предполагавшейся эскадрой противника считалось несомненным. Вдобавок к этому, полученная с помощью средств разведки на редкость полная и детальная информация о готовящемся набеге заставляла как Джеллико, так и, вероятно, самого Воррендера верить в то, что разгром эскадры Хиппера предопределен. Интересно, что даже Х. Вильсон в своем уже упоминавшемся классическом труде сократил соответствующую часть объемной радиограммы Воррендера, направленной Битти в 12:41, до «Я опасаюсь только вражеских эсминцев». В аналогичном «урезанном» виде данная фраза приведена и в ряде других источников; на самом же деле целиком она звучит как «Если же коммодор не соединится со мной, я опасаюсь только вражеских эсминцев»…

– Погода улучшается…

Наблюдение фрегаттен-капитана Дальвига было таким глубокомысленным, что многие поморщились. То, что погода улучшается, было видно, как говорится, невооруженным глазом. Но Дальвиг подобную глубокомысленность любил – как и вообще любил звук своего низкого голоса. Брат командующего 4-й дивизией линейных кораблей, младшего флагмана 2-й эскадры, он мог себе позволить не обращать внимание на реакцию окружающих. Его карьера зависела теперь только от ценза: год старшим офицером на линкоре, – и он наверняка получит какой-нибудь новый крейсер. Который, вероятно, и погубит где-нибудь на русских минах в прибрежной части Балтийского моря…

– Передача с флагмана…

Молодой сигнальщик явно нервничал, но держался молодцом. Клаус-Рихард позавидовал ему: в себе он с каждым получасом становился уверен все меньше.

Командир линейного корабля «Кайзерин» молча принял протянутый ему влажный листок по которому тянулась неровная карандашная строчка, в таком же почтительном молчании прочел его, и высоко приподнял всклокоченные брови. Все ждали.

– Предварительный – к повороту.

По мостику прошуршали короткие команды, большинство находящихся здесь офицеров вперились глазами в корпус идущего головным в строю эскадры «Принц-регента Луитпольда» и их переднего мателота – линейного корабля «Кайзер». «Кайзерин» занимал среднее положение в строю, – но и это тоже было достаточно условным. Против воли многих завсегдатаев политических кабинетов и береговых штабов (в каковых всегда концентрируются апологеты понятия флота как «самоценности» стратегического масштаба), командующий вывел в море почти весь Флот Открытого моря, – 14 дредноутов и 8 додредноутов. В результате, строй растянулся на многие мили.

Состояние моря привело к тому, что дистанцию между соседними кораблями в строю также пришлось увеличить, – а от этого неповоротливая кильватерная колонна еще более растянулась. Флагманский «Фридрих дер Гроссе» второй час держал сдвоенный «Durchhalten»[6], но отдельные дивизии вело то влево, то вправо, изгибая впечатляющую колонну линкоров наподобие гигантской хищной сколопендры, целиком состоящей из отдельных бронированных сегментов.

И при всем при этом эскадры были неполными: не хватало линейных кораблей «Маркграф» и «Кронпринц», не хватало линейного корабля «Кениг», исправляющего последствия недавнего повреждения носовой оконечности. Что ж, к подобному походу готовились не первый месяц – но в глубине души в него верили слишком немногие. Теперь выход флота в море стал реальностью, и это бросало не просто в дрожь: от осознания происходящего становилось так зябко, что тело покрывалось пупырышками, едва ли не растопыривающими тяжелую ткань форменных кителей. Фон Ингеноль действительно намеревался драться.

– Исполнительный – поворот!

Вахтенный штурман четко отрепетовал команду и шагнул ближе к залитому спиртом бочонку компаса, продолжая то и дело скашивать глаза на мателотов. Огромный корпус линкора глубоко ухнул, когда в его борт ударила особо крупная волна, – брызги встали стеной.

– Дождя так и нет? – ни к кому особенно не обращаясь вопросил командир «Кайзерин». Именно после этого вопроса старший сигнальный офицер посмотрел на жмущихся к легким щитам ходового мостика гардемаринов Ресторффа и Аугсбурга с таким многообещающим выражением в глазах, что тех вынесло наружу сразу. Усиливать сигнальную вахту на очередные 40 минут. Ждать.

И именно поэтому они не имели возможности лицезреть тот исторический момент, когда переданная адмиралом фон Ингенолем в штаб Флота Открытого моря телеграмма была принесена рассыльным на мостик «Кайзерин». Та же телеграмма была принята радиотелеграфными аппаратами всех линейных кораблей за исключением концевого корабля 1-й эскадры «Нассау»; причина этого так и осталась необъясненной, поскольку все прочие передачи принимались этим кораблем вполне исправно. Впрочем, его офицерам оставалось сравнительно недолго ждать того момента, когда они сравнились по уровню информированности с остальными. Как без труда можно было прочесть в газетах уже на следующий вечер, фон Ингеноль проявил несомненную проницательность, не только уведомив штаб Флота, что «будет активно искать возможность встречи с частью британского флота», но и сообщив, что «полагает сражение с британскими линейными кораблями неминуемым».