Кремлевские жены - Лариса Васильева

Отныне Александра Михайловна — человек Сталина.

Когда Дыбенко, переживая разрыв, написал ей в Норвегию о том, что хочет приехать, она опять обратилась с письмом к Иосифу Виссарионовичу, прося разрешения на этот приезд. Получила его, преодолев сопротивление местных властей, не знавших, как поступать по протоколу с мужем женщины-дипломата, куда его сажать, с кем знакомить.

Дыбенко пробыл у Коллонтай три недели. Этот мужлан явно не смотрелся на фоне вылощенных дипломатов, окружавших ее. Проводила с сухими глазами. И отправила депешу Сталину: «Прошу больше не смешивать имен Коллонтай и Дыбенко». Словно отчитывалась перед вождем в чем-то ему не безразличном.

А еще написала «красивой девушке», новой подруге Дыбенко, письмо с пожеланием счастья. Оставила за собой последнее слово. Подарила ей Павла Ефимовича.

Александра Михайловна прожила долгую жизнь в двух веках. Сначала это была женщина с постепенно нарастающей силой, которая ярко проявилась в первой четверти XX века: и в противодействиях царскому строю, и в возражениях Ленину, и в дерзкой физической любви к молодому Дыбенко. Она ощущала себя не слабее мужчин.

Пройдя кризис, Коллонтай почувствовала необходимость не физической, а государственной мужской силы и безошибочно увидела ее в Сталине.

Оказавшись на дыбе времени (один корень слов «дыба» и «Дыбенко» — мистическая случайность. Можно ли было мне не воспользоваться ею для названия главы, не рискуя быть обвиненной в бестактности? — Л.В.), Коллонтай оставила потомкам для размышлений парадоксальный, нелепый гигантский опыт подавления в себе женского начала при внешней подчеркнутой женственности, дабы на общественном уровне утвердить этот опыт равным мужскому. Не вышло…

По существу, Коллонтай во второй четверти XX века стала верной служанкой Сталина во всех областях международной политики: стирала, мыла, готовила — на дипломатическом уровне. Без колебаний, столь свойственных ее отношениям с Лениным. Возможно, наблюдение за этими колебаниями и дало Сталину мысль приручить Коллонтай.

Она была старше его на семь лет. Он немолодой женился на девочке Аллилуевой, когда Коллонтай переживала роман с молодым мужчиной. Две революционные пары продемонстрировали свободу от буржуазных предрассудков, но счастливыми от этого не были. Потянувшись к чужой молодости, Сталин и Коллонтай оказались товарищами по несчастью, хотя вряд ли делились им друг с другом.

Никаких интимностей между ними не предполагаю. Сталину, несомненно, польстило то, что яркая, образованная, знаменитая женщина обратилась к нему за помощью. Она стала как бы его ответом Ленину на Инессу Арманд. Не получилась Крупская из Надежды Аллилуевой, пусть выйдет из Коллонтай соратница покрепче Инессы.

Противилась Ленину — подчинилась Сталину.

Знаменателен разговор вождя с Дыбенко, о котором Павел Ефимович рассказал бывшей жене при встрече в 1930 году. Сталин пригласил его, служившего на юго-востоке страны и вызванного по делам в Москву, к себе на ужин. Неожиданно спросил:

— А скажи-ка мне, Дыбенко, почему ты разошелся с Коллонтай?

Тот начал что-то объяснять — Сталин перебил его:

— Большую глупость сделал.

Дыбенко осознавал эту глупость, писал Александре Михайловне, когда она работала в Норвегии, жаловался на одиночество. Узнавая, что она в Москве, всегда устраивал себе командировки в столицу.

В 1928 году они встретились в Москве на приеме у афганского посла.

Она писала: «Ко мне подсел Павел Дыбенко. Подошел и Раскольников. Втроем сели за маленький столик. Ели мороженое.

«Будто 17-й год», — пошутил Раскольников.

И как тогда, на него тотчас огрызнулся Павел, стал прохаживаться, что Раскольников растолстел и похож на буржуя.

«Что ты такой злой, Павлуша?» — обычный вопрос Раскольникова, как в те годы.

Что-то сейчас, как и тогда, кипит у Павла против Раскольникова. Ревность прежних лет? Или память мрачных, жутких дней весны 18-го года?..

Я посмотрела на себя в зеркало. Очень я другая, чем в 17-м году. О себе судить трудно. А к Павлу у меня все умерло. Ни тепла, ни холода. Равнодушно. Странно…«

Интересно, какую ревность Дыбенко к Раскольникову вспоминает Коллонтай? Была ли ревность связана с нею, ее поведением жрицы свободной любви в 1917—1918 годах, или это ревность, как говорится, производственная, к более преуспевающему военачальнику?

Думал ли Сталин о Коллонтай, отправляя Дыбенко на казнь в 1937 году? Она попросила Сталина не смешивать более имен Коллонтай и Дыбенко. Он выполнил ее просьбу, так как других просьб не поступило.

Не одну молодость пережила Коллонтай. Первая — обычная. Вторая — революционная. Третья — «бабье лето» с Дыбенко. Четвертая — дипломатическая. В последней молодости она была особенно хороша: добилась взаимного признания СССР и Норвегии и стала там первой женщиной в истории — полномочным послом, потом она же — посол в Мексике, потом — снова Норвегия, потом — Швеция.

Коллонтай устроила Советскому Союзу выгодные займы у всех этих стран, завела самые высокие связи — с президентами, королями, знаменитыми людьми мира, такими, как Фритьоф Нансен, вела переговоры о торговых сделках и воздушных линиях между странами, сыграла одну из решающих ролей в мирных переговорах с Финляндией.

Приезжая в командировку или в отпуск в Москву, Александра Михайловна непременно встречалась со Сталиным и наедине решала с ним многие международные вопросы. Он принимал ее, несмотря на занятость, без промедления.

Не перечесть всех титулов, наград, званий, которыми одаряли ее главы государств и международных ведомств.

Ни в чем не отказывая своей любимице, Сталин иногда давал ей понять, чтобы не зарывалась. Когда она смело высказала намерение поменять Норвегию на Швецию, он нахмурился.

— Не решено еще, не о чем говорить. Добейтесь гарантийного пакта в Норвегии.

Но в результате выполнялись ее желания.

Именно в Сталине слабеющая Коллонтай наконец нашла мужскую силу, которой не находила в других, найдя, не сомневалась и служила, чем могла, чувствуя за собой защитную стену его власти. Жрица свободной любви обнаружила счастье не в равенстве — в подчинении.

Таков, по-моему, итог ее парадоксальных исканий.

После разрыва с Дыбенко Александра Михайловна никогда более не давала повода связывать свое имя с каким-либо мужчиной. Неугомонная молва связала ее имя с женщинами: подругой детства Зоей Шадурской и секретаршами, в разные годы бывшими на службе у посла Коллонтай.

Не буду касаться темы лесбийской любви применительно к Александре Михайловне, вспомню лишь слова писателя Павла Филипповича Нилина, сказавшего мне однажды: «Настоящая женщина непременно должна пройти через интимность с подругой — либо в юности, когда близость мужчины страшит ее, а тело уже разговаривает на языке страсти, либо в поздней зрелости, когда пройдены все разочарования».

Не знаю, насколько он был прав.

Екатерина II не нашла себе равновеликой мужской фигуры, даже Григорий Потемкин был ей всего лишь великим слугой.

Такая сильная женская фигура, как Анна Ахматова, пришла в конце жизни к «Поэме без героя».

Женской силе нет оправдания, как, впрочем, и мужской слабости, но лишь в том случае, если двое не сумели понять друг друга, а Коллонтай и Сталин поняли: ему хватило силы сделать ее своим человеком, ей хватило слабости стать им.

Александра Коллонтай умерла 9 марта 1952 года.

Иосиф Сталин умер 5 марта 1953 года.

Они доставили друг другу немало приятных минут в тех отношениях, о которых люди не сплетничают, а принимают их как исторический факт.

Она написала множество статей и несколько книг прозы: «Василиса Малыгина», «Любовь пчел трудовых», «Большая любовь». Все они не стали событием в литературе.

Не стали событием и ее высказывания против буржуазных женщин в защиту женщин пролетарских, потому что именно с Коллонтай пошел раздор в женском движении.

А вот идеал будущего в понимании Александры Михайловны: «В интересах крепости коммунистического строя — разбить во всех слоях, во всех классах устои старой, эгоистической, узко-замкнутой буржуазной семьи. Жизнь и та великая ломка былых устоев, которая совершается на наших глазах, очищают путь для строительства новых форм семьи — семьи социалистической, т. е. для воспитания детей в детских колониях, детских общежитиях».

Поневоле подумаешь: хорошо, что Коллонтай ушла из Наркомата госпризрения на дипломатическую работу, иначе всех детей свела бы в одну колонию строгого режима, использовав свое влияние на Сталина и его нелюбовь к Крупской, занимавшейся проблемами детей.

Что же стало событием в деятельности Коллонтай? Ее дипломатические подвиги и честь быть первой в мире женщиной-послом? Да. Она проложила дорогу, но немногие пошли вослед, ибо лакомые куски международных амбиций всегда наперечет, они нужны мужскому миру, особенно когда необходимо мягко избавиться от опасного или побежденного соперника: услать его подальше, послом. Но вряд ли хоть один из них за все минувшие десятилетия выглядел столь же внушительно и красиво, вел себя столь же смело и осторожно и добился столь же высоких результатов, как Александра Михайловна.