Кремлевские жены - Лариса Васильева

Автор: Васильева Л. Н.

Название: Кремлёвские жёны

-

Предисловие «Кремлевские жены» — документально-публицистическое исследование, посвященное судьбам тех женщин, чьи мужья стояли у руля советского государства. От Н.К.Крупской до Р.М.Горбачевой проходят перед читателями вереницы судеб реальных женщин с их характерами и поступками. Жены Сталина, Калинина, Ворошилова, Молотова, Микояна, Буденного, Берия, Маленкова, Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко появляются на этих страницах. Какие они? Были ли счастливы за кремлевскими стенами? Почему некоторые из них пошли в тюрьму и ссылку и ни один государственный муж не защитил ни одну из них? Особое место в книге занимают те, кто не в ролях жен, а в образах соратниц входили в коридоры Кремля: Лариса Рейснер, Александра Коллонтай, Галина Семенова. Рядом с ними фигуры другого ряда: графиня Софья Панина, эсерка Мария Спиридонова, актриса Татьяна Окуневская — женщины сопротивления. Эта книга впервые издается под одной обложкой с «Детьми Кремля» — второй частью кремлевской дилогии Л.Васильевой.

Вступление

Кончался двадцатый век. Открывались железные занавесы, глухие двери, плотные шлюзы. Тайное становилось явным. Усталое человечество захлебывалось в потоке информации о прошлом, жадно впитывая этот поток, ища в нем объяснения, обвинения или оправдания неудачам сегодняшнего дня.

Где ошибки?

Кто-то видит их в неправомерности социалистического пути. Кто-то ничего социалистического в этом пути не видит. Кто-то ищет ошибку в тайне приезда Ленина через Германию на землю революционного Петрограда. Кто-то — в большом терроре Сталина, кто-то — в волюнтаризме Хрущева, кто-то — в неподвижности Брежнева, кто-то — в легкомыслии и непоследовательности Горбачева.

Но кто мы и откуда,

Когда от всех тех лет

Остались пересуды,

А нас на свете нет.

В этих строках Бориса Пастернака, кроме волнения о правде бытия, способной уплыть в небытие, увидела я однажды некий второй план: пересуды…

Почему-то люди всегда пишут о важном, но не всегда интересном, о второстепенном же, но жгуче интересном, умалчивают.

Из всей огромной, безумной истории России двадцатого столетия выпали в некий осадок и лежат на дне событий женщины Кремля. Жены.

Кто они?

Какова их роль в общеисторическом процессе? Как отыгралась на них эта роль?

Была ли на самом деле такая роль? Или все обошлось спецкухней?

Не оставались ли они лишь бледными тенями пугающе великих или ничтожных мужей?

А если в жизни на самом-то деле все происходило иначе и за каждым Его поступком всегда стояла Она?

Так родилась идея книги «КРЕМЛЕВСКИЕ ЖЕНЫ».

Три дороги были передо мной.

Первая — исследования и книги-воспоминания. Где их взять? В наших и зарубежных изданиях, посвященных общечеловеческой, а точнее, мужской истории, о женщинах Кремля — лишь крупицы, чаще вообще ничего нет. Есть отдельные издания, касающиеся Крупской, Арманд, Коллонтай. Есть их произведения, где об интересном тоже умалчивается. Есть сегодня немало воспоминаний «жен врагов народа» — трагических, волнующих, но тоже скрывающих нечто, самое интересное.

Вторая — легенды, слухи, сплетни. Несолидно? Да. Однако даже серьезные историки говорят, что слухи являются важным источником информации. Да и есть ли женская жизнь без легенд, слухов и сплетен? На этой дороге встретилась я с изобилием интереснейшего, весьма недостоверного материала, но именно он потянул меня к третьему пути, дабы попытаться установить истину.

Третья дорога — архивы, рукописи, документы, письма, встречи с живыми героинями, с родственниками и близкими знакомыми умерших героинь. Нужно ли говорить, сколь захватывающе интересен был этот путь, на котором ждали меня неожиданные, а порой и сенсационные открытия?

Была еще четвертая дорога — собственная тропа. Так сложилась моя жизнь, что время от времени мне приоткрывались каменные завесы Кремля. Я не жила кремлевской жизнью, но в разные периоды и по разным обстоятельствам на короткое время оказывалась внутри этого своеобразного быта, отчего впечатления, не притупленные повседневностью, были острыми, запоминающимися. Судьба также свела меня с писателем Иваном Поповым, работавшим в эмиграции с Лениным: летом 1953 года, не желая записывать свои уникальные, но, по его мнению, могущие быть опасными знания, он использовал мою память как записную книжку, за что на всю жизнь останусь ему благодарна.

Не могу не сказать спасибо здравствовавшим в дни моих поисков кремлевским женам, детям, внукам, племянникам, друзьям ушедших из жизни — всем, кто в сегодняшнем нелегком для них дне нашел возможным рассказать мне не всегда лицеприятную правду о себе и о любимых, дорогих памяти людях.

Хочу также поблагодарить всех историков и мемуаристов советского периода, как официальных, обмыливших и выгладивших историю, давших мне возможность думать от противного, так и неофициальных, и зарубежных, за то, что ни те, ни другие, ни третьи недодумались до темы «КРЕМЛЕВСКИХ ЖЕН». Выражаю благодарность сотрудникам ЦГАЛИ — директору Наталье Борисовне Волковой, Елене Ермиловне Гафнер и сотруднице библиотеки бывшего Института марксизма-ленинизма Евгении Михайловне Золотухиной.

Каждая моя героиня «самая-самая». Избранница Первого. Иногда — Второго. Или такого яркого Третьего, что не обойдешь. Несколько кажущихся случайными героинь впрямую связаны с темой книги. Все они реальны. Рисуя их, я старалась быть объективной, а подобные старания, как известно, приводят к субъективизму. К счастью, у писателя всегда есть возможность соотнести образ с фактами и легендами и, не без помощи воображения, найти свою истину.

В процессе работы мне открылась одна из ошибок, быть может, главная ошибка века — словно иголка в стоге сена.

Узнать ошибку вы сможете, прочитав «КРЕМЛЕВСКИХ ЖЕН» до конца, за что я каждому заранее благодарна.

АВТОР

P.S. На протяжении всей книги вам будут встречаться глаголы, специально выделяемые мною. Это своего рода попытка исследования некоторых глагольных форм русского словаря двадцатого века не с грамматической, а с нравственной стороны.

Ленин (Ульянов) Владимир Ильич (1870—1924), революционер, марксист, создатель Советского государства. Сын инспектора народных училищ, младший брат террориста Александра Ульянова, повешенного за попытку покушения на императора Александра III. Окончил экстерном юридический факультет Петербургского университета. С 1897 по 1900 г. — в сибирской ссылке. С 1900 по 1917 г. — в эмиграции. Основатель партии большевиков (1903). Автор многих политических книг и брошюр. Вождь Октябрьской революции (1917). Председатель Совета Народных Комиссаров с 1917 по 1924 г. Инициатор плана электрификации страны (ГОЭЛРО) и новой экономической политики (НЭП). С ноября 1922 г. болен, прикован к постели.

Летом 1918 года в Кремле поселилась женщина.

Несколько веков назад из слюдяных окон кремлевских теремов смотрела Наталья Нарышкина, законная царица, молодая жена пожилого царя Алексея Михайловича Романова. Среди воспоминаний о ней осталось немало сомнительных легенд и сплетен.

Говорили, якобы сынок Натальи, Петр, рожден не от Алексея Михайловича, а от патриарха Никона, за несколько лет до появления Петра на свет сосланного царем в далекий монастырь, или даже от царского красавца-конюха, то ли грузина, то ли армянина.

Столетия не пролили света на эти сплетни, а сынок, от кого-то, безусловно, рожденный, благополучно вырос, возмужал и вошел в историю России под именем императора Петра Великого. Именно он, невзлюбив Москву, выстроил себе «столицу на болоте». В Санкт-Петербурге потекла дворцовая жизнь. Его несчастливая, нелюбимая первая жена Евдокия была последней царицей в кремлевском тереме.

Советская власть вернула столицу в Москву. Логично: город в центре Европейской России — надежно укрыт от возможных нашествий. Да к тому же новая власть не хотела обосновываться в покоях недавних властителей: безнравственно борцам за народное дело работать, спать, есть и любить там, где еще недавно роскошествовали ненавистные большевикам Романовы. Это противоречило бы большевистским принципам, которые и внесла, вместе с небольшим чемоданом, женщина, вошедшая в Московский Кремль в качестве его хозяйки.

Ей было сорок девять лет. Она была немолода и некрасива.

Большое, одутловатое лицо, пухлые, выдвинутые вперед губы — признак страстной натуры, предполагать которую именно у нее никто не рисковал; не подкрашенные никотином белые неровные зубы, открытый крупный лоб — орган мысли; гладкие, на прямой пробор волосы, собранные в пучок на затылке, — их неряшливо выбивающиеся по обе стороны щек клочки — всегда помеха для встречного взгляда; крупный добродушный нос; не тронутые краской брови над широко расставленными глазами навыкате с дрожащими яблоками и веками, сильно наплывающими на глаза, что придавало лицу сонное, снулое выражение; тяжелые мешки под глазами, то ли от бессонницы, то ли от болезни, то ли от того и другого. Фигура не полная, но ровная, без волнующих изгибов; прямая осанка, выдающая воспитанницу хорошей гимназии; медлительная походка; прекрасной формы кисти рук с небрежными, неухоженными ногтями, свидетельствующими, что их владелица, может быть, пишет, может быть, рисует и не заботится о выпячивании того малого, чем могла быть привлекательной как женщина.