Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

губернии. Эти арестованные, а равно и заложники из числе эстонской буржуазии находятся в распоряжении ЦК Эстонской коммунистической партии, будут освобождены лишь тогда, когда Вы освободите задержанных представителей эстонского рабочего класса.

3. Нашему командованию на эстонской границе даны полномочия произвести этот обмен немедленно, если Ваше превосходительство не будет этому препятствовать.

Нам сообщают, что в ответ на разгон съезда, который проведен руками меньшевика — эстонского министра внутренних дел — эстонские рабочие готовят всеобщую забастовку. Мы горячо желаем полного успеха этой забастовке. Мы шлем горячий привет эстонским рабочим и сознательным солдатам. Мы уверены, что близок момент, когда Эстония, вопреки натравливаниям английских империалистов и предательству эстонских меньшевиков, станет советской республикой и сольется в братском союзе с РСФСР (выделено мной — Ю. Ж. )»1.

1 Там же, лл. 76–82.

Подписал же Зиновьев столь вызывающее послание не как глава Коминтерна, что соответствовало бы содержанию, а просто — председатель Петроградского совета.

Вряд ли Григорий Евсеевич надеялся, что слова окажутся настолько сильнее оружия, что эстонское правительство сразу же отведет свои дивизии с линии фронта. Но поступить иначе он не мог. Ведь именно такой пропагандой он занимался с августа 1914 года. Поначалу вдвоем с Лениным, потом со всей большевистской партией. И ведь сумели они добиться успеха, установили советскую власть!

… Сталин вернулся в Москву 3 июля, в разгар наступления 7-й армии. Вернулся, ничуть не сомневаясь в скорой победе. И не предполагал, что спустя два с половиной месяца битва за Петроград возобновится.

12 октября 1-я эстонская дивизия, которой командовал бывший полковник царской армии И. Лайдонер, начала новый поход на Петроград. Вместе с ней шли и части Северо-западной армии. За неделю они овладели Ямбургом, Ропшей, Гатчиной, Красным селом, Царским селом, Павловском и вплотную приблизились к Пулкову. Успехи основных сил Северо-западной армии, все лето удерживавших гдовский плацдарм, оказались менее значительными. Продвинулись всего на 60–80 км и захватили только Лугу. А 2-я эстонская армия вовсе не стала участвовать в наступлении, удерживая позиции у Изборска. Считала тем свою задачу выполненной.

Только теперь в Москве смогли понять, оценить беспокойство, настойчивое требование поначалу одного Зиновьева, а потом и Сталина. Получи именно тогда 7-я армия столь нужные ей подкрепления — всего несколько полков и непременно кавалерию, она смогла бы нанести эстонцам и белогвардейцам решительный, сокрушительный удар и остановилась бы не на российской территории, а значительно западнее. Вполне возможно, даже овладела бы Ревелем. Но об этом было поздно рассуждать — враг стоял у порога Петрограда.

15 октября ПБ, принимая общее решение о положении на всех фронтах, лишь отметило: «Петроград не сдавать». Как, какими силами — не уточнило. Ограничилось директивой. Но уже четыре дня спустя Ленину пришлось обратиться «К рабочим и красноармейцам Петрограда» с призывом защищать колыбель революции до последней капли крови. А еще 17 октября в Петроград на своем знаменитом бронепоезде прибыл Троцкий. Чтобы лично возглавить оборону, полностью игнорируя Зиновьева. Как бы забыв о его существовании.

В отличие от своего заместителя Склянского, несколько раз переспрашивавшего Сталина и Зиновьева, действительно ли им нужны три полка, Лев Давидович прибыл со значительными подкреплениями, в том числе — с Башкирской кавалерийской дивизией. Зиновьев сразу же оценил последнее. Направил письмо благодарности на имя председателя Башкирского ревкома З. Валидова, не зная, что того уже сменил Х. Юмагулов. Писал:

«Тов. Троцкий уже сообщил Вам, как встретил Петроград весть о прибытии в Петроград башкирской дивизии. Нами приняты все меры, чтобы встретить и устроить башкирские войска как можно лучше. Мы уверены, что сыны башкирского трудового народа будут чувствовать среди нас как среди родных. Передайте башкирскому народу наши приветствия»141.

Вот теперь и удалось, наконец, сокрушить врага. Сокрушить, несмотря на английские танки, бронепоезда, самолеты. Уже 22 октября 7-я армия перешла в контрнаступление. 23 октября освободила Павловск и Царское село, 26 — Красное село, 31 — Лугу, 7 ноября — Гатчину и Гдов, 14 — Ямбург. Вышла на ту самую линию, которую Эстония считала своей границей — на реку Нарва и восточный берег Чудского озера.

Лишь тогда Ревель, три месяца обсуждавший с Москвой — где и когда проводить предварительные переговоры, согласился их начать. 31 декабря в Юрьеве (Тарту) было подписано перемирие, а 2 февраля 1920 года и мирный договор. С Финляндией, которая так и не поддержала Юденича, мир подписали значительно позже — 14 октября 1920 года.

Зиновьеву больше не нужно было беспокоиться о безопасности Петрограда.

Глава 6

После отъезда правительства в первопрестольную Петроград, совсем недавно элегантный и чинный, стал стремительно меняться. И не к лучшему.

Улицы почти не убирали, не ремонтировали торцовые мостовые, покрывшиеся выбоинами, а кое-где и ямами. Фасады зданий давно не красили, зеркальные витрины когда-то роскошных магазинов и ресторанов забили досками или оставили разбитыми. Исчезли лихачи, и единственным видом городского транспорта оказались трамваи. Утром и вечером, в часы пик, переполненные, увешанные снаружи теми, кто не сумел протиснуться в вагон.

Развал городского хозяйства пытались скрыть пышными революционными переименованиями. Зимний стал дворцом искусств, Таврический — Дворцом Урицкого (его имя дали еще и дворцовой площади, хотя этот руководитель петроградской ЧК слишком уж стремительно промелькнул на политическом небосводе). Сменили названия центральных проспектов: Невского — на 25 октября, Каменноостровского — на улицу Красных зорь. Но памятники самодержцам — Петру I, Екатерине II, Николаю I, Александру III — не тронули. Даже не стали задрапировывать. Как и прежде, они организовывали площади, придавали им торжественный вид. Оставили под исконными именами Петропавловскую крепость, Адмиралтейство, Смольный, вмещавшие теперь новые советские учреждения.

Петроград всеми силами стремились сохранить не только в его былом величии — столицы империи. Сохранить и как крупнейший промышленный центр страны. Но вот тут-то и начинались главные трудности.

Во-первых, город после революции потерял две трети своего населения, сократившегося с 2, 3 миллиона человек до 700 тысяч в 1920 году. И не только за счет бежавших «бывших» — аристократии, крупной буржуазии и чиновничества. В значительной мере из-за чуть ли не непрерывных мобилизаций рабочих в Красную армию — 170 тысяч человек всего за два года. Притом уходили на фронты гражданской войны прежде всего кадровые рабочие, наиболее сознательные коммунисты. Но так как заводы и фабрики Петрограда, хотя и далеко не все, а лишь те, без которых не могла обойтись Советская Россия, оборонные, должны были давать продукцию, старых рабочих сменили у станков вчерашние крестьяне, срочно набранные по деревням губернии.

Во-вторых, чтобы продолжать выпускать остро необходимую продукцию, заводам и фабрикам