Синдром самозванки, или Единственная для Палача (СИ) - Рокко Джулия

Наверное, в прежние времена я бы попыталась проигнорировать зудящее где-то на подкорке предчувствие, однако жизнь в мире, где есть магия, быстро научила доверять собственному чутью. И вот сейчас это самое чутьё настоятельно меня подгоняло.

Для начала мы прогулялись по верхним этажам, где располагались хозяйские апартаменты. Все было спокойно, как всегда мрачно и неестественно тихо. За время своего пребывания в особняке Уркайских я почти привыкла к его неуютным готическим интерьерам. Иногда они даже начинали казаться мне симпатичными. Однако ночью всякий флер темной романтики слетал с этих стен и я снова вспоминала, отчего поначалу этот огромный старый дом так сильно меня пугал.

По счастью, Эльмар никакого трепета перед наводненным гротескными тенями особняком не испытывал. Скорее, ему было любопытно. Подобное отношение оказалось заразным, и я с облегчением сбросила с себя трусливую дрожь, рожденную чересчур бурным воображением.

Наконец, мы оказались внизу. Широкая центральная лестница вела к парадному холлу, такому же тяжеловесному и мрачному, как и большинство здешних помещений. Вправо и влево от холла тянулись длинные узкие коридоры, ведущие в галерею комнат, которые служили приемными для ожидающих просителей, гостиными и кабинетами. Также на первом этаже располагались большая библиотека, пара столовых, музыкальная комната, кухонный блок и заброшенный зимний сад.

— Ты это слышал? — отчего-то шепотом спросила я Эльмара, намекая на характерный звук, который мне почудился, пока мы спускались по лестнице.

— Да, — так же негромко ответил юноша, — словно хлопнула входная дверь.

— Может, кто из братьев вернулся домой с гулянки? — поделилась предположением, которое казалось наиболее вероятным.

Эльмар с некоторым удивлением посмотрел на меня. Я не стала тратить время и выяснять, что именно его так озадачило. Возможно, в его шовинисткой системе координат мне, как женщине, не полагалось знать ни о ночным мужских загулах, ни уж тем более говорить об этом вслух.

— В таком случае, мы бы с ним встретились, — тем временем справедливо заметил парень.

На несколько мгновений мы погрузились в тишину, решая, куда двигаться дальше. Отчего-то меня упорно тянуло налево.

— Пошли, — руководствуясь внутренним компасом, скомандовала я и поспешила свернуть в указанное крыло.

Чем быстрее мы двигались, тем отчетливее становились слышны легкие приглушенные шаги. Так в этом доме передвигались только переделанные Волкером феи. Обычно на ночь они собирались в особой комнате вокруг светящейся стелы и, как загипнотизированные, таращились на неё до самого утра. Выглядело это жутко. Но ещё более будоражащим было обнаружить одну из этих инфернальных служанок бродящей ночью по спящему дому.

Нагнали мы её только возле кладовой. Та соседствовала с главной кухней и скрывала в своих недрах ледник, где хранились туши и прочие скоропортящиеся продукты.

В руках служанка несла большую корзину с ворохом тряпок внутри.

— Стой! — несколько нервно приказала я фее, и та замерла, уже наполовину приоткрыв дверь кладовой. — Зачем ты сюда пришла?

— Положить на ледник мясо, — лишенным каких-либо эмоций голосом ответила служанка.

— Какое мясо? — удивился Эльмар и наши взгляды, как по команде, сошлись на загадочной корзине.

— Сегодня среда, — все также сухо принялась пояснять служанка. — По средам мясник доставляет к черному ходу свежее мясо. Но в этот раз он перепутал место и положил свой товар на парадное крыльцо. Его нужно положить в холод, пока не испортилось.

Внутри корзины что-то завозилось, а затем тоненько-претоненько запищало.

У меня волосы встали дыбом от пришедшей на ум шокирующей невероятной догадки…

— Ребенок?! — опешил Эльмар, едва я выхватила у служанки её ношу и развернула содержимое.

— Девочка, — не сдержала вздоха умиления, настолько милая кроха в коротенькой кружевной рубашечке лежала на мягкой подстилке. — Какое счастье, что мы вовремя успели.

Я устало потерла глаза, в которые от недосыпа словно песка насыпали.

— Страшно представить, что бы случилось, проведи дитя ночь в холоде ледника. Как можно перепутать младенца с куском мяса?! — набросилась на служанку, которая так и стояла рядом, безучастно наблюдая за происходящим.

— Феи плотоядны, — напомнил парень. — Для неё ребенок и в самом деле не более чем…

— Не продолжай! — прервала леденящие душу пояснения и тут же озадачено уставилась на свою находку.

По понятным причинам, в настолько маленьких детях я разбиралась плохо, поэтому могла лишь предположить, что девочке от силы месяцев пять. Зато было очевидно, что её подкинули на крыльцо особняка Уркайских неспроста. Сам собой напрашивался вывод: один из братьев — отец сего маленького чуда. Вот только кто из?

В первое мгновение мысли сами собой обратились к Рэтборну, но я тут же отмела подобную вероятность. Строгать детей на стороне — поступок, противоречащий его характеру. Волкер же вообще не отрывал головы от своих экспериментов. Хэйден был жестоко научен прежним опытом и, думается, избегал даже вероятности подобного развития событий. Хотя, сбрасывать его со счетов окончательно я бы всё же не стала. Что касается Ланзо, то он производил впечатление циничного, помешанного на контроле головореза, и представить его в роли незадачливого папаши я, как ни старалась, не могла. В отличие от любвеобильного Каспара. Не удивлюсь, если малышка и в самом деле его незаконнорожденная дочь.

— Как по-твоему, на кого она похожа? — наклоняя голову то так, то этак, спросила Эльмара, при этом внимательно разглядывая самозабвенно сосущую кулачок девочку.

— Лучше осмотреть как следует корзинку, — не пожелал играть в «угадай родителя» парень.

В четыре руки, но так, чтобы не слишком потревожить или, не дай бог, напугать ребенка, мы обыскали её импровизированную люльку. Письмо обнаружилось быстро. Я тут же прочитала его вслух.

«Не буду тратить время на пустые приветствия. Надеюсь, корзину найдут быстрее, чем случится непоправимое, ну а ежели нет, значит, такова её судьба. Да, Ланзо, это твоя дочь. Она родилась девятнадцатого января, и я практически сотворила невозможное, дабы скрыть факт её рождения от мужа. Более заботиться о ней я не могу. Мне велено в кратчайшие сроки возвращаться домой. Оставляю девочку на твое попечение. А впрочем, как знаешь.

Прощай.»

— Что значит: «Как знаешь»? — возмутилась я, дочитав послание.

— Я могу быть свободна? — внезапно вклинилась в разговор служанка.

— Да-да, иди, — поспешила отпустить откровенно пугающее меня создание.

— То и значит. Что здесь непонятного? — пожал плечами Эльмар. — Теперь судьбу дочери будет решать её отец. Захочет — признает и окружит роскошью. Захочет — сделает вид, что никакого ребенка нет, отдаст в приют. В приютах, если ты вдруг не знала, такие маленькие дети выживают редко.

Я схватилась за сердце.

— Только через мой труп! — понимая, что, по всей видимости, такими темпами очень быстро стану многодетной мамой, тем не менее, решительно заявила я.

Эльмар пожал плечами, видимо, в единой для подростков всех миров скучающей манере.

— Эта бездушная ехидна, её мать, даже не удосужилась дать ребенку имя. По крайней мере, в письме об этом ни строчки, — поразилась я, погладив девочку по головке, где крупными колечками свились тонкие темные локоны.

Малышка сонно моргала, но выглядела, по счастью, здоровой и крепкой. Закутав в атласное одеяльце, я взяла её на руки и, прижав к груди, стала укачивать.

— Ну и дела, — протянул Эльмар, разглядывая получившийся «натюрморт».

— Вот тебе и дела, — хмыкнула, пытаясь на ходу сообразить, как быть дальше.

Ночь София (так было решено назвать кроху) провела в моей комнате. Я так и не уснула, терзаемая тревожными мыслями о ближайшем будущем уже второго ребенка. Казалось, сама судьба вверяет в мои руки брошенных детей, побуждая исправить свершенную в их адрес страшную несправедливость.