Ярко-алое - Анастасия Парфенова

«Вот оно, торжество разума над презренной материей, — обожгло изнутри яростью и ядом. — Дистиллированная суть Паутины: вселенная, рождающая страх там, где страх невозможен даже как понятие. А на философию тебя, аналитический друг мой, тянет обычно в моменты совершенно для того не подходящие. А ну взял себя в руки! Варвар недоученный. Смотри ей в глаза! Медитировать будешь после».

— Госпожа, — мягко, но непреклонно обратился к жене, абсолютным фокусом своего внимания отрезая весь окружающий мир (кроме разве что не пожелавшей послушно слиться с фоном тещи). — Супруга моя. Все хорошо. Все уже закончилось. Нападение удалось свести к битве вирусов, блокаду снимают. Уже установлена связь, игроки очищают каналы выхода. Мы будем дома… буквально через несколько минут.

Она подняла лицо. Твердо и абсолютно спокойно:

— Нет.

Э-э-э… Что?

— Госпожа моя…

— Через несколько минут наступит час-ноль. Вы должны будете произнести речь.

Пауза.

— Что?

У Милавы даже хвосты замерли. Владычица Фудзивара обеспокоенно склонилась над дочерью. Чтобы описать свою реакцию, у Тимура банально не хватало словарного запаса.

— Политические последствия этого… — Жест вдовствующей Кикути непостижимым образом вместил в себя недавние события. Дворец, противоречащий традициям и ожиданиям. Золото, зеркала. И трупы на ступенях, отнюдь не все из которых можно было отнести на счет вируса. — Подобный инцидент вполне способен вызвать обвал. Даже если не помогать. А ведь помогут.

— Дочь… — раздался над головой голос владыки Фудзивара. — Осторожно.

Кимико смотрела только на мужа.

— Паника сейчас недопустима. Людей нужно успокоить. Показать, что все под контролем. Случившееся — не катастрофа. Оно не стоит даже нарушения в запланированном расписании. Вы должны говорить с народом Аканы, советник Канеко. Сейчас.

Говорить. Вот так. Спонтанно.

Именно так, как его и натаскивали вот уже не первый месяц.

«Предки мои, неприкаянные, да кого же я взял в законные жены?»

У Тимура потемнело в глазах. И не от страха.

— Госпожа моя, супруга.

Она протянула руку и властно взяла его за запястье. Пальцы у женщины были ледяными. А хватка ее — слабой, почти жалкой.

— Вы помните, что творилось после падения маяков?

Он помнил. Но начать наконец думать помогло не это. Ладонь Кимико, удерживавшей его ярость одной лишь волей, предательски дрожала. Сейчас было не время и не место для вопросов. Времени, если на то пошло, вообще уже не осталось.

«Стеф!» — рявкнул по внутренней связи.

«Босс, ты был прав. Джеффера убили. В неразберихе мы даже не поняли — как. Нервная система выжжена, окончательная физическая смерть наступила практически одновременно с гибелью аватары. Не уследили».

«Это — позже. Мне нужен общий канал связи, с переадресацией на все основные поисковики и информационные сайты. Будем передавать речь».

«Что?»

«Канал, подготовленный для трансляции бала, очищен от вируса и готов к использованию. Жгу мусор, которым забили информационные ниши, — вмешался в разговор неестественно спокойный голос Милавы. — Запускаю церемонию синхронизации. Загружаю заставку перед сообщением в час-ноль. Начинаю отсчет».

«Советник? — встрепенулся господин Такахаси. — Что вы собираетесь?..»

С глухим урчанием, которое в равной мере можно было трактовать и как рык, и как мурлыканье, Тимур наклонился к бесценной своей супруге. Осторожно, но твердо сжал ее плечи. Выпрямился, не обращая внимания на возмущенное шипение тещи, поднял Кимико на ноги, подхватил за талию. Со стороны это вполне могло сойти за ласковый жест, а вовсе не попытку поддержать полуобморочную женщину.

Прихрамывая чуть больше обычного, сделал два шага в сторону. Повернулся так, чтобы за спиной у них оказалась стена, затянутая шитым бархатом государственного кроваво-красного цвета. На ярко-аканийском фоне радикально и авангардно смотрелась рухнувшая люстра, украшавшие ее гербы-моны древних родов и крупнейших провинций висели залихватски криво, но были вполне различимы.

В центре сей дивной композиции выпрямился всклокоченный, а кое-где даже изрядно подпаленный Хромой Кот с его скандально известной всей планете наглой физиономией и разорванным левым ухом. В когтистых лапах измученно улыбалась темноглазая девочка древних кровей, на белоснежное платье которой кто-то поспешно натянул старый бронежилет.

Красота.

Поистине неописуемая.

«А во мне, оказывается, погибает великий пиарщик».

Жалость-то какая.

— Три, два, — уже вслух отсчитывала Милава, — начали!

— Господа мои, аканийцы, — спокойно, не повышая голоса, но посылая звук вовне, обратился к планете советник Канеко. И слова его заполнили просторный зал, плеснулись у стен, заставили всех собравшихся умолкнуть, замереть в невольном внимании. Мать моя варварская, а ведь эти тренировки, оказывается, чему-то его научили!

Тимур заставил себя иронично дернуть ухом и чуть снизить долю пафоса в интонациях.

— Смиренно прошу вас отвлечься на минутку от паники. Война, конечно, войной, но бюрократия по расписанию. Мне недвусмысленно дали понять, что в час-ноль на этой планете запланирована торжественная речь. И никакая, даже самая впечатляющая катастрофа не является поводом нарушить регламент.

Он чуть наклонился вперед и сообщил доверительно:

— Вообще-то полагается зачитывать готовый текст, над которым трудился целый штурм-отряд талантливых литераторов. Но, поскольку шедевр в общей неразберихе потерялся, будем импровизировать. Мужайтесь, господа мои. Сейчас я вам что-нибудь скажу.

Склонить голову набок, обнять Кимико хвостом, будто бы рассеянно провести кончиками когтей по ее волосам.

— Господа мои, давайте начистоту. Оживление, охватившее в последние годы нашу с вами Акану, становится утомительным. Мне, как и большинству из вас, вдоволь пришлось налюбоваться на перипетии, кои на этой планете из вежливости называют политикой. Мне, как и любому аканийцу, довелось на собственной полосатой шкуре почувствовать всю прелесть сменяющих друг друга неустойчивых режимов. И неспособных выполнять элементарные обязательства кланов. И не уважаемых даже собственными предками правителей.

Глубокий вздох. Встопорщенные усы. Тихо и доверительно:

— Уверен, я не единственный, кому чехарда эта надоела. И не единственный, кто в конце концов взял дело в свои… э-э-э… лапы… — слегка переменить положение, выпустить и втянуть когти, вроде бы и не заостряя внимание на той, что была в его «э-э-э… лапах» в эти минуты, но и делая невозможным не заметить ее чистый профиль и измученные, взывающие о помощи и защите очи, — и предпринял меры удручающе конкретные, дабы на Акане появилось что-то, похожее на законность и порядок.

Выдержать паузу. Дернуть хвостом, резко:

— Ради столь аморфной цели нам пришлось впопыхах состряпать, а потом и терпеть коалиционное правительство. Вот досада, да? Кому-то, конечно, пришлось терпеть больше, чем другим. Это уж как обычно. Мне, например, советник Сакамото не дает нормально отоспаться на протокольных заседаниях…

Встревоженно оглядеться, округлить глаза, заметив препирающуюся со Стефаном и порывающуюся вмешаться в эпохальную речь Йоко. Будто машинально отдернуть мгновенно распушившийся хвост подальше от грозной союзницы.

— Да. Так вот. Сегодняшние события показали, что кому-то коалиционное правительство наступило на хвост еще больнее, чем хронически не высыпающемуся советнику Канеко. Бывает. Господа эти не сочли возможным предъявить свои претензии законными и порядочными методами. Тоже бывает. Особенно на Акане. Но есть у меня смутное подозрение, что они просто не понимают, каково сейчас положение на планете. И зачем нам нужно стабильное правительство. А потому — соотечественники, еще раз прошу, мужайтесь! — я вам это сейчас объясню.

Кимико со стоном уткнулась ему в шею. Мягко поддерживая ее за плечи, Тимур мысленно отсчитывал минуты и молился — не благородным Фудзивара и Кикути, а своим, нелюбимым, куда более скромным предкам. Пусть древние Канеко не позволят заметить, что плечи женщины дрожат от слабости, а вовсе не от смеха над его выходками.

— Господа мои. Аканийцы. Все очень и очень плохо. Уничтожение маяков, положившее конец периоду смуты, вызвало цепную реакцию во внутренней Паутине планеты. Домены и острова обваливаются. Сети деградируют. Оборудования, необходимого для замены выходящих из строя узлов, нет. Несколько месяцев назад тайный совет рассмотрел возможность полной, либо частичной консервации Паутины ради сохранения технологической цивилизации как таковой.

Тишину в зале можно было потрогать руками. Тишина выпорхнула из дворца, расправила крылья, окутала мир мягким неподъемным покрывалом. Люди и ками равно застыли, одинаково сраженные открытым признанием того, что подспудным ужасом жило в их мыслях более года. Тимур несколькими простыми словами сдернул покров с бездны.