Лаборантка (СИ) - Лётная Марина

— Рыкина Ирина Андреевна, суд обращается к вам за показаниями.

Теперь присутствие научрука не вызывало у меня вопросов — вот, какую войну вела женщина с руководством кафедры. И, видимо, по этой же самой причине изжила с работы дочку главного инженера… Для которой способы заработка отца были неприятным секретом. Преподавательница резво выпрямилась. Она по привычке хотела спрятать руки будто в карманы лабораторного халата, но в её простого кроя темном платье карманов не нашлось.

— Ваша честь, все детали уже освещены. И… Кхм, «махинацию» вы услышали… Я могу добавить только, что долго искала доказательства, и целых два года не знала, на чем подловить этого… Бориса… — Ирина Андреевна одним своим несостоявшимся оскорбительным обращением едва ли не превратила заседание в посмешище. Все заметно напряглись в ожидании её коронного «засранца», потому что знали, на что способна взбалмошная научрук, особенно если в мышеловку попал её враг, а сигареты в пачке она давно не пересчитывала.

— Вы заявляете, что эта ситуация не однократна? Были ещё случаи? — я только сейчас обратила внимание на пожилого мужчину, что-то усердно записывающего в углу зала заседания… Он норовил не успеть за выходящей из себя Ириной Андреевной.

— Конечно, были! Я давно за ним следила… Но в полицию пошла только когда смогла найти доказательства.

Судья слегка морщилась, когда истец начинала давать показания. Они звучали из уст преподавательницы словно обвинения в адрес всех окружающих.

— Я поняла вас, — стараясь сохранять хладнокровие, женщина в мантии на секунду задумалась, осмотрев всех присутствующих. — А что вы, Ирина Андреевна, можете сказать о вашем внуке, которого опознали студенты химического факультета?

От этих слов я резко встрепенулась, пытаясь получше всмотреться в Максима… Не может быть…

— Ба, скажи им! — он весь затрясся, умоляюще сложив руки. Я ошарашено обернулась на Ирину Андреевну, сурово наблюдающую за парнем. Да они же действительно были похожи…

И даже больше характерами, чем внешне. Я часто их сравнивала: на учебе роль надзирателя играла Ирина Андреевна, а на работе…

— Подсудимый! Не выкрикивайте с места! — судья рявкнула на Максима, готового броситься в драку с каждым, кто хоть случайно смотрел в его сторону. И если бы не прутья клетки, уберегающей то ли присутствующих, то ли его самого…

— Уважаемый суд, мой… Внучек, — с издевкой покосившись в сторону нерадивого родственничка и тяжело сглотнув на последнем слове, научрук сжала жилистую руку в кулак. — Хочет, чтобы я соврала. Чтобы сказала, что он не мог находиться на территории ВУЗа, потому что не является студентом. Знаете, в своё время у меня не хватило денег на его образование… Но я приводила Максима на занятия. Так что, у него есть доступ в корпус, — Ого… Бабуля сдавала внука с потрохами… Но у меня пробудилось сочувствие лишь к женщине, у которой от пронзительной речи затряслась голова. Я быстро узнала это сбивчивое поведение отчаявшегося человека, что мне уже приходилось замечать на занятиях… А Максим выглядел так, словно перед его глазами рухнул мир. Парень сгорбился ещё сильнее, а из его приоткрытого рта мог бы доноситься душещипательный крик, но он продолжал молчать. — Это же не трудно проверить по камерам видеонаблюдения… Думаю, вы так и поступили.

Догадливая научрук повержено развела руками перед судьей, затем заглянула за решетку. Но ничуть не с сожалением… С омерзительным разочарованием, от которого у меня мурашки расползлись по спине.

— Вашему вниманию предоставляется запись с камер видео-наблюдения в холле учебного корпуса, — судья обернулась к экрану.

От знакомой обстановки в коротеньких черно-белых видео, где несколько раз дверь открывал Максим Игоревич, украдкой просачиваясь в коридор через пост охраны, у меня защемило в груди. Наверное, недружелюбный со студентами сторож, пропустивший незнакомца, тоже получит своё наказание…

— Уважаемая Ирина Андреевна, ваш внук подозревается в производстве наркотических средств. Вам что-нибудь об этом известно?

Женщина с вызовом оскалилась. Её задели за больное.

— Мне известно, что он наркоман! Я хотела отправить этого засранца в реабилитационный центр, но он не даётся. У него уйма долгов…

Судья быстро схватилась за молоток и оглушительно стукнула по деревянному столу.

— Напоминаю, вы находитесь в зале суда! За оскорбление любого участника судебного процесса предусмотрен штраф. Держите себя в руках…

Из всего того сиплого крика, молящего о помощи, судья расслышала лишь никчемное обзывательство.

— Садитесь. Какова позиция защиты? — Рыкина опустилась на стул, но я видела, как её потряхивает от бессильной злости. К своему сожалению, я вдруг поняла, почему все эти годы преподавательница была так сурова со студентами…

Адвокат инженера в костюме с иголочки встал и поправил тесно затянутый галстук. Несмотря на то, что я ждала его защиты, которая могла бы сыграть на руку Антону, мужчина показался мне отталкивающим и даже тошнотворным. Потому что в душе я знала, что обвинения в распространении на кафедре наркотиков справедливы…

— Уважаемый суд, я ходатайствую о том, чтобы ознакомиться с расшифровками телефонной переписки и звонков. И прошу отметить, что мой подзащитный Палачев Борис Борисович признаёт свою вину по статье двести один о "злоупотреблении полномочиями" и не отказывается от ответственности. Но обвинения, предъявляемые по статьям за распространение наркотиков и склонение к употреблению противоречат реальным фактам. Мой подопечный действительно знаком с Бракиным Максимом Игоревичем через свою дочь Антипову Алёну Борисовну. Они вдвоём работают в компании Кулибина Антона Владимировича, который три года назад сотрудничал с ВУЗом и поставлял в учебные лаборатории химические реагенты. По старым связям Борис Борисович обратился в ныне существующую компанию по производству отдушек «Эссенц-аром», чтобы заказать на кафедру 5 литров реагента, имеющего тривиальное название «тимол», для научных исследований аспирантов, у которых мой подопечный Палачев был научным руководителем, — прокурор передала адвокату Ларину папку с расшифровками.

— Спасибо, Роман Олегович. Но суду известно, что заказ подсудимого Палачева у подсудимого Бракина не был оформлен документально, так как при обыске лаборатории соответствующие документы не были обнаружены, — прокурор встряла в паузу между хорошо заготовленной адвокатской речью. И я очень надеялась, что у мужчины найдётся достойный ответ на это возражение…

— Уважаемый суд, у моего подопечного с Бракиным Максимом и Кулибиным Антоном не было договорных отношений, потому что в компании под руководством Кулибина работала дочь моего подопечного, — он говорил так гладко, словно Алёна Борисовна знала, какой синтез я проводила, спрятавшись от неё за дверью… Конечно, это был блеф, но Алёна перед заседанием обещалась не идти против меня и не говорить о наркотиках. — Закупка реактивов неофициально у компании «Эссенц-аром» позволяла снизить затраты ВУЗа, в то время как цена закупки у других поставщиков втрое превышала оговорённую с «Эссенц-аром».

— Да ладно? — бесцеремонно встряв и наигранно расхохотавшись, Ирина Андреевна махнула рукой в сторону адвоката. — Какой каламбур… Борис беспокоился об экономии… Видимо, чтобы положить побольше в собственный карман.

Она утёрла свой шмыгнувший нос, но не собиралась успокаиваться. Женщина отвернулась так, что я смогла видеть ее лицо, и искренняя, хоть и слегка нервная улыбка не переставала на нем играть. Мы неловко пересеклись взглядами. Не думала, что научруку может быть стыдно… Эпатажный смех Ирины Андреевны тут же навел на преподавательницу шквал осуждения.

— Уважаемая Рыкина! Последнее предупреждение! Я могу вас удалить из зала заседания!

У научрука не было выбора. Женщина угомонилась под стук молоточка, недовольно сложив руки на груди — она явно мучалась от происходящего, потому что тяжело дышала, несмотря на улыбку. И это было заразительно. Волнение накатывало на меня, стоило столкнуться с человеческой болью, выходившей наружу после стольких происшествий. Мы все оказались связаны одним нехорошим делом.