Дети Мафусаила - Роберт Хайнлайн

Эта планета еще больше, чем джокайрианская, была похожа на Землю. Чуть больше по размеру, но гравитация здесь была слабее, видимо удельная плотность ядра была невысока. Это косвенно подтверждалось полным отсутствием в местной культуре металлов.

Ось планеты была перпендикулярна плоскости орбиты, а не наклонена, подобно земной. Сама орбита была почти круговой, и афелий отличался от перигелия меньше, чем на один процент, а значит, не было смены времен года.

Не имела планета и такого громадного, тяжелого спутника, как Луна, который мог бы вызывать приливы и нарушать изостатический баланс поверхности. Холмы здесь были пологи, ветры — мягки, моря — спокойны. Надежды Лазаря на дикий, необузданный нрав стихий не оправдались: погоды здесь, пожалуй, вовсе никакой не было. Имелся лишь климат — причем такой, как в Калифорнии, вернее, в существовании которого пытались убедить все прочее человечество калифорнийцы.

А вот на планете Малого Народца такой климат и вправду был.

«Гномики» указали людям место высадки: широкий песчаный пляж, полого спускающийся к морю. За кромкой невысокого берега начинались луга, тянувшиеся, миля за милей, до самого горизонта. Однообразный пейзаж перемежался лишь купами деревьев да кустарником. Вся местность дышала нарочитой аккуратностью, наводившей на мысль о специально разбитом парке, хоть следов явного разумного вмешательства и не было.

Именно здесь, как объяснил посланник первому разведотряду, им и предстояло жить.

«Гномики» неизменно оказывались там, где требовалась помощь, и при этом не стремились, подобно джокайра, быть полезными во всем. Они скорее напоминали старых друзей, всегда готовых протянуть руку помощи. «Гномик», сопровождавший первый отряд, огорошил Лазаря и Барстоу упоминанием о встрече с ними на корабле. Мех его был темно-лиловым, и Барстоу решил, что здесь либо недоразумение, либо «гномики» могут менять окраску. Лазарь, тот не сказал вслух ничего.

Барстоу спросил проводника, что думает Малый Народец о строительстве зданий — этот вопрос его очень волновал: ведь нигде не было видно никаких построек. Казалось, туземцы живут под землей, а в данном случае Барстоу хотел избежать действий, которые могли быть негативно восприняты местным правительством. Он говорил вслух, обращаясь к проводнику, чтобы тот наверняка воспринял адресованную ему мысль.

В ответе «гномика» чувствовалось удивление:

— …чего вам должно нарушать прекрасный вид?.. для каких целей формировать строения?

— Для многих целей, — объяснил Барстоу. — Для того, чтобы укрываться от непогоды днем, для того, чтобы спать по ночам, для того, чтобы выращивать злаки и разводить скот и затем готовить из них пищу. — Он хотел объяснить, что такое гидропонная ферма, склад, кухня и прочее, но понадеялся на телепатическое восприятие собеседника. — А также для многого другого: лабораторий, мастерских, для тех аппаратов, с помощью которых мы связываемся друг с другом, то есть, другими словами, чтобы жить в этих зданиях!

— …не сердитесь… — пришел ответ, — …я так мало знаком с вашими обычаями… но скажите… неужели вам больше нравится спать вот в таких?.. — Он указал на космические шлюпки, возвышавшиеся над низким берегом. Мысль, использованная им для определения шлюпок, была эмоциональна. Лазарь тут же представил себе какое-то мертвое, удушающе-тесное пространство, что-то вроде тесной, вонючей будки видеофона или тюремной камеры, куда его однажды посадили.

— Таков наш обычай.

Наклонившись, «гномик» коснулся травы:

— …разве плохо спать на этом?..

Лазарь мысленно согласился с ним. Земля была покрыта мягким, упругим ковром из нежной, ровной, густой травы. Сняв сандалии, он дал ступням окунуться в ее прохладу. Какой там газон — это настоящий ковер, решил Лазарь.

— …что же до пищи… — продолжал «гномик», — …для чего трудиться, если добрая земля дает все сама?.. идемте…

Он провел землян через луг к купе невысоких деревьев, склоненных к журчащему ручью. «Листья» на них оказались непривычной формы плодами, размером с ладонь человека и в дюйм толщиной. Сорвав один, «гномик» принялся его с удовольствием есть.

Лазарь тоже сорвал плод и внимательно его рассмотрел. Он легко крошился, совсем как песочный бисквит, а внутри была маслянисто-желтая мякоть, рассыпчатая и одновременно упругая. Плод издавал сильный, приятный запах, напоминающий манговый.

— Лазарь, не ешь! — предупредил Барстоу. — Он еще не исследован.

— …это гармонично вашему телу…

Лазарь еще раз понюхал плод.

— Зак, я его на себе испытаю.

— Что ж, — Барстоу пожал плечами. — Я предупреждал… Вольному воля.

Лазарь откусил. Вкус был удивительно нежным, а мякоть — достаточно упругой, чтобы задать работу зубам. Проглоченный кусок без проблем улегся в желудке.

Остальным Барстоу запретил пробовать плоды, пока не будет окончательной уверенности, что с Лазарем все благополучно. Самоотверженный экспериментатор немедленно воспользовался привилегированным положением и поел всласть, решив, что так хорошо он не закусывал уже много лет.

— …расскажите мне, чем вы обычно питаетесь?.. — поинтересовался их маленький друг. Барстоу принялся объяснять, но его перебила следующая мысль:

— …пусть все… об этом думают…

На какое-то время он умолк, а затем пришла еще одна мысль:

— …вполне достаточно… мои жены об этом позаботятся…

Лазарь не был уверен, что в виду имелись именно жены, но, во всяком случае, понятие подразумевало некие родственные связи. Двуполы «гномики» или нет — до сих пор не было выяснено.

В эту ночь Лазарь спал под открытым небом. Умиротворяющий свет звезд изгонял из него остатки корабельной клаустрофобии. Отсюда найти знакомые созвездия было нелегко, однако ему показалось, что он видит холодно-голубую Вегу и оранжевый зрачок Антареса. Только Млечный путь оставался неизменным и пересекал небосвод такой же величественной аркой. Лазарь знал, что Солнца отсюда не видно — по крайней мере, невооруженным глазом, — даже если знать, в какой стороне искать; его абсолютная звездная величина мала, а расстояние до него — многие светогоды. Надо бы, сонно подумал он, настропалить Энди — пусть посчитает координаты, а потом поглядим на Солнце в телескоп — однако тут же заснул, не успев даже подумать, для чего, собственно, ему это нужно.

Раз уж на первых порах можно было обойтись без укрытий от непогоды и помещений для сна, Семьи переправились на планету в кратчайшие сроки. До оборудования колонии люди расположились на траве, будто во время пикника. Поначалу стол их ограничивался продуктами, привезенными с корабля, однако Лазарь после своих экспериментов с местными продуктами был в полном здравии, и колонисты постепенно полностью перешли на местную пищу, изредка разнообразя меню земными деликатесами.