Семь грехов куртизанки - Селеста Брэдли

— Мик? — позвала она, надеясь, что он услышит ее тщательно спланированные призывы сквозь закрытую дверь и знакомые причитания мистера Гэйя о том, что он горячий, как духовка. — Не мог бы ты подойти помочь мне кое в чем?

Она ждала. Одна секунда. Две. Три…

Где он ходит?

И тогда дверь отворилась.

Глава семнадцатая

Лондон, 1818 год

Мой любимый домик, гостиная в тонах драгоценных камней

Мой милый Роберт покинул Англию, отбыв на свою новую дипломатическую работу в Копенгаген. После пяти лет, проведенных вместе, я пролила немало слез при расставании, но это не пошатнуло моего решения остаться в Лондоне.

Бедный Роберт. Он так трогательно умолял выйти за него замуж. Он был таким чудесным молодым человеком, милым, нежным и умным. Он далеко пойдет и, несомненно, многого добьется. Он мечтал о высоком ранге и придворной славе, и я верю, что он более чем способен их достичь.

И все же как бы приятно мне ни было строить его карьеру и исполнять роль хозяйки дома, принимая самых влиятельных политиков Англии, то были мечты Роберта, но не мои. Не за тем же я отвоевала такое чудесное место под солнцем в этом удивительно свободном мире, чтобы в конце концов связать себя узами брака!

Посему, искренне помахав платочком вслед кораблю Роберта, а позднее высушив им слезы, я вернулась к себе домой и отправила Лебеди послание.

Та быстро ко мне присоединилась, элегантно прошествовав в мою уютную гостиную в сопровождении горничной Элизы, которая несла корзину.

— Я привезла кларет и шоколад, — с игривой торжественностью объявила Лебедь, — чтобы помочь тебе в сей тяжкий час.

Мы самым беззастенчивым образом услаждали себя вином, сладостями и признаниями.

Этот ритуал завершения исчерпавшего себя романа порой бывал моей самой любимой его частью.

Лебедь смерила меня оценивающим взглядом.

— Ты не выглядишь убитой горем.

— А должна?

Она изящно пожала плечами.

— Я думала, что ты им серьезно увлечена. Твоя верность оставалась непоколебимой, несмотря на все заманчивые предложения.

Я улыбнулась.

— Роберта я обожала. Однако наши дни — и восхитительные ночи! — с самого начала были сочтены. И мы оба это знали.

Я не рассказывала Лебеди всего. Она не догадывалась, что наш последний год был омрачен уязвленными чувствами Роберта. Я тогда отвергла его предложение выйти замуж и попросила не заговаривать об этом впредь. Роберт пыжился казаться прожженным и многоопытным, но рана, нанесенная его романтическому сердцу, так до конца и не затянулась. Последовали моменты гнетущего молчания, а иногда и резкие слова.

На мой взгляд, наши отношения стали чересчур напоминать супружеские. Он негодовал на мой отказ, а я — на склонность чувствовать себя виноватой, ведь повела себя в точности так, как следовало того ждать от куртизанки.

Мы расстались со слезами и признаниями в глубоких чувствах, но подозреваю, что в глубине души оба испытали облегчение. Мне не нужна была такая нервотрепка. Я стремилась жить, как хочу, и любить тогда и того, кого хочу.

Одна только мысль о том, что кто-то будет иметь надо мной власть, вызывала у меня аллергию.

Потом Лебедь объявила, что настало время оценить драгоценности. Я по несколько извилистой траектории сходила за шкатулкой и высыпала ее сокровища на колени подруги. Допив залпом остатки вина, Лебедь выловила из глубин корсета ювелирную лупу и поднесла ее к глазу.

— Хм-м…

Я откинулась на подушки и стала наслаждаться представлением. Меткие замечания Лебеди забавляли лучше всякой театральной постановки.

— Ну, разве ты не милашка? — ворковала та, обращаясь к изумрудному кольцу. — Оставь его себе. — Она продолжила раскопки. — О боже, какой ужас! — Это об ожерелье из черного янтаря. — Он что, снял это с горла своей умершей бабки? Запрещаю носить его, пока тебе не стукнет хотя бы восемьдесят. А вообще, лучше немедленно его продай. Ага, сапфировый браслет! — Лебедь пьяно помахала им у моего носа. — Тебе голубые камни идут гораздо меньше, чем мне. Давай я поменяю его на рубин? Он такой розовый, будет отлично смотреться рядом с твоими сосками. Да? Чудесно! Боже правый, а это что такое?

Она подняла на вытянутой руке последний подарок Роберта. Это было ожерелье, усыпанное бриллиантами. Подозреваю, что с помощью этого дара Роберт надеялся заставить меня передумать, а потом, когда желаемого эффекта достигнуть не удалось, не решился попросить ожерелье обратно.

Я вздохнула.

— Разве оно не вульгарно? Куда мне его надевать?

Лебедь долго не сводила с меня ошарашенного взгляда, но потом поняла, что мой равнодушный тон — чистейшей воды театральный жест. Тогда она в отместку столкнула меня с подушки.

— Ах, вы только полюбуйтесь! Как ты могла держать такое до последнего? Оно великолепно! В буквальном смысле королевское украшение!

Я хлопнула в ладоши.

— Знаю! Мне будут завидовать все женщины в Лондоне! Я буду ходить в нем куда только можно! На балы, суаре, на прогулки по Гайд-парку! — Я взяла у Лебеди ожерелье и приложила к шее. — Как думаешь, оно не слишком формальное, чтобы в нем спать?

Лебедь похихикала над моим дурачеством, и мы налили себе еще вина. Потом углубились было в дискуссию, не послать ли за следующей бутылкой из моих погребов, как вдруг она села прямо и зажала рот рукой.

— Ой, чуть не забыла! У меня кое-что есть для тебя!

Я выпрямилась и вперила затуманенный алкоголем взор в подругу, которая пыталась нащупать среди диванных подушек свой ридикюль.

— Я обнаружила это сегодня утром, когда проснулась. — С этими словами она практически нырнула в свою маленькую сумочку, грозно хмурясь в попытке что-то в ней найти. — Ах! Наконец-то!

Лебедь с победоносным видом вынула руку из сумочки и высоко подняла над головой конверт.

Толстый и дорогой, он тяжело лег мне в руку, хотя никаких гербов и опознавательных знаков на нем не было. Я вскрыла его. В мою подставленную ладонь что-то выпало.

Это было темное, с отливом, маховое перо ласточки…

Сердце забилось при виде его, а потом замедлилось до распутного, чувственного ритма, который резонировал со всем моим естеством.

Сегодня ночью ко мне в постель придет Сударь.

Я весело улыбнулась мужчине, поднесшему мне очередной бокал шампанского, после чего запрокинула голову и залпом осушила его содержимое под одобрительные возгласы джентльменов, обступивших меня. Несколько из них уже соревновались за почетное право принести мне следующий.