Паритет интересов - Николай Александрович Живцов

Сотников поиграл желваками и начал новый раунд:

– Думаешь, твое начальство обрадуется тому, что их сотрудник попирает закон, покупая у фарцовщиков шмотки? Да и комсомольская организация это дело так не оставит. В первом случае будешь иметь бледный вид и, возможно, дисциплинарное взыскание, а во втором – могут из комсомола выпереть, а это уже намного серьезнее.

– Мое начальство уже ко всему привыкло, – отмахнулся я от детской угрозы, к тому же ничего противозаконного я не совершал. – А комсорг от меня без ума. Пересплю с ней разок для дела, и инцидент исчерпан, – подмигнул я старлею.

Судя по его виду, Сотников охренел от моей откровенности. Не привыкли здесь еще о таких вещах открыто говорить.

– Так что откупайся, – резюмировал я.

– А не много ли ты, следак, на себя берешь? Не боишься надорваться?

– Опять угрозы, – поморщился я. – Я беру ровно столько, сколько хотел поднять с меня ты. И нефиг на меня так смотреть. Сам себе проблему создал. Не я к тебе пришел, а ты ко мне.

– Да какую проблему? У тебя ничего на меня нет. Одни лишь слова, никаких доказательств. А будешь на меня рапорты писать, сам подставишься. Так что расходимся миром, коллега. – Последнее слово он выплюнул.

– Две тысячи, и будет мир, – озвучил я цену. – И мне без разницы, кто мне заплатит: ты или Костик, – смягчил я условие.

– Он и мне должен за такую подставу, – согласился со мной Сотников.

Домой я вернулся за полночь, сунул деньги в тайник в полу и завалился спать. Утром вновь предстояло идти на суточное дежурство.

Ночью снилось комсомольское собрание. Скованный наручниками, я лежал на столе, застеленном красной скатертью. Возле меня нарезала круги комсорг Светлана Павловна в ажурных чулках и вооруженная плетью. Выговаривала мне о необходимости быть достойным комсомольцем, иначе будет бо-бо, и тут же воплощала угрозу. Я внимал, одновременно пытаясь достать пистолет, вот только никак не выходило расстегнуть кобуру.

Проснулся от звона будильника, стряхнул остатки сна и первым делом задумался над тем, что надо бы тайник где-то вне квартиры оборудовать. К тому же скоро он пополнится драгоценностями. Я на это сильно надеялся.

Первым делом, после того как позавтракал, я позвонил с уличного телефона в отдел и предупредил, что опоздаю часа на два. Да, мне за это потом прилетит, все же я включен в дежурную смену, но мне есть чем отбиваться – положенными мне законом сорока восемью часами после дежурства. Так что серьезные кары мне не грозили. Успеть застать Олейника для меня было важнее. Поэтому, верно расставив приоритеты, я с утра рванул по адресу предполагаемого убийцы и держателя драгоценностей.

Михаил Олейник обитал в центральном районе города, в доме сталинской постройки. Жилье по этим временам престижное, так что я ожидал в подъезде наличие консьержа. Но советская действительность лишила меня лишнего свидетеля, спасибо ей за это.

На мой звонок долго никто не открывал. Наконец я услышал в квартире шум, словно передвигали что-то габаритное, а затем дверь отворилась.

– Вам кого? – На меня с подозрением смотрел молодой парень возрастом чуть старше меня. Среднего телосложения и роста, вьющиеся густые темные волосы, глаза навыкате и полноватые губы. Нос обычный, прямой без горбинки. На бандита и убийцу он совершенно не походил, скорее напоминал типичного представителя офисного планктона.

Одет хоть и с некоей небрежностью, но элегантно. Рубашка из дорогой ткани с закатанными до локтя рукавами и на заказ пошитые брюки, правда местами испачканные в пыли. На ногах красовались домашние тапочки.

Я же был в черных джинсах и пуховике графитового цвета. Для СССР – это покруче хорошего костюма. Хотя местные, что могли себе позволить купить забугорные шмотки, предпочитали вместо пуховиков носить вельветовые куртки и дубленки. Но выделяться из толпы тоже в некоторых случаях полезно.

– Михаил Львович Олейник?

Да, я не стал врываться, сметая хозяина с пути, а затем бить его по почкам, истошно вопя, что сгною его на нарах. Большие деньги любят тишину, а дела сподручнее проворачивать в располагающей к взаимопониманию атмосфере. От человека легче добиться нужного тебе результата, когда внятно объясняешь ему его в этом выгоду, а не со зверской рожей целишься ему в лоб. Он же при таком раскладе ничего не соображает, его разум полностью застилает страх. И когда ты после этого уходишь, он начинает делать глупости: бежать за помощью, кричать о произволе на всех углах и даже может пальнуть в спину. А мне оно надо? Так что я улыбался и готовил почву для предложения, от которого будет невозможно отказаться.

– Да, это я. – Настороженность в голосе Олейника усилилась. – А вы кто?

– А я следователь Чапыра, – представился я, демонстрируя ему свои корочки в развернутом виде, чтобы проникся. И тут же увеличил напор: – Позвольте пройти?

Олейник, занятый анализом ситуации, по инерции пропустил меня в квартиру, где я сразу же принялся осматриваться на предмет возможных свидетелей. Но вроде бы больше никого в квартире не было. По крайней мере, никто к нам не вышел. Вся прихожая заставлена разного размера коробками и чемоданами. На диван в гостиной навалены вещи.

– Вы куда-то уезжаете? – спросил я.

– Да, сегодня вечером улетаю в Москву, – сообщил он мне. – А вы по какому вопросу?

– Переезжаете в столицу? – продолжил я его нервировать, не отвечая на вопрос.

– Переезжаю на свою историческую родину. – Его ответ прозвучал резко. Олейник явно злился. – А вам что до этого? Вы ведь не из КГБ.

– Нет, я из МВД. КГБ не занимается убийствами.

– Какими убийствами? – заикаясь, переспросил он.

– А также разбоями, – строго добавил я.

Его лицо побелело.

– Вы о чем? – Олейник все же справился с нервами.

– О драгоценностях. – Я продемонстрировал ему ухмылку. – Ради них вы организовали разбойное нападение на Фоминых, затем убили подельников, а после вернулись к Галине Германовне с целью стрясти с нее еще немного цацек.

– Это какой-то бред, – растерянно проговорил он. – Я никого не убивал и ничего не организовывал.

– И Фоминых вы тоже не знаете, – понятливо дополнил его я. – Зато Галина Германовна в подробностях описала, как вы с двумя бандитами ворвались к ней в дом, маскировка вам не помогла, потерпевшая вас узнала, пытали ее мужа, забрали драгоценности, деньги и ее любимую шубу. Кстати, зачем вам шуба в Израиле? Там же субтропики.

– Какая шуба? Что за бред вы несете? Немедленно уходите! – натурально возмутился Олейник.

– Норковая. Галина Германовна очень по ней скучает. Нехорошо так издеваться над женщиной. Оставили ее зимой без шубы. Еще и задушить после этого пытались, – пожурил его я.

– Кто вы? Что вам нужно?! – прокричал он мне в лицо.

Мы стояли с ним друг напротив друга на границе между прихожей и гостиной.

– Следователь Чапыра, веду расследование уголовного дела по убийству гражданина Чемезова и разбою в доме Фоминых, – пришлось представиться повторно.

– А при чем здесь я? – выдавил он из себя, его губа подрагивала.

– Вы основной подозреваемый по делу, – огорошил его я. – Так куда вы дели шубу? – спросил я его