У всех свои демоны - Анна Новикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Врач улыбнулся наконец догнавшей его хандре (вот что значит пропустить обед!), и потянулся за бутылкой, благо система клапанов позволяла пить, не снимая шлем. «Живая вода», конечно, действием «огненной воды» не обладала, но справиться с физическими причинами душевного дискомфорта могла.
Половина пути была позади. Мигель попробовал наудачу связаться с главной базой, но ожидаемо услышал в наушниках только шуршание. Временная «вотчина» Сорокина располагалась в аномальной для любой связи зоне. Иван во время его прошлого визита уверял, что ему такое положение вещей даже нравится, никто и ничто не отвлекает, и можно работать так, как он считает правильным. А вот Фа с Инкой хмурились: Фа переживала за безопасность оторванных от остальной экспедиции геологов, Инка – за несовпадение пониманий того, как именно работать правильно, но частых личных инспекций себе позволить не могли ни он, ни она. Так или иначе, территория базы оказалась очень перспективной, поэтому руководство переживало, но работу на базе не сворачивало.
«В Искателях не числился?» – снова всплыло в голове у Мигеля. Песчинки песчинками, но и одна песчинка может вызвать обвал. История Искателей – это история того, каких бед может натворить обида одного человека на пренебрежение, жажда власти и денег тут уже вторичны. Если бы в одной семье смогли бы обойтись без предрассудков, сколько тысяч судеб сложилось бы по-другому!
Мигель покачал головой в ответ на свои мысли. Наверное, будь на его месте кто-то другой, невинный вопрос Лиамма мог бы стоить ему как минимум ночи бессонницы и дурных воспоминаний, но Мигель в своё время приложил немало усилий, чтобы сделать прошлое с Искателями действительно прошлым, хотя ничего и не забыл. А вот отец, по натуре вовсе не мстительный, сделал целью своей жизни полное и окончательное исчезновение Искателей с лица Земли и других планет. Порой соревнуясь с полицией, порой оставляя её далеко позади (особенно, когда Искатели возрождались под новыми, совершенно безобидными с виду вывесками), он упорно, планомерно и неумолимо собирал крохи информации, чтобы собрать из них полную картину деятельности таинственной секты и вычислить тех, кто фактически, а не номинально ею руководит. Забавно, но финишировали в этой гонке отец с полицейскими голова к голове.
Дальше был судебный процесс, и его завершения, поставившего в том деле жирную точку, Мигель ждал с определённой опаской: что будет делать отец, оставшийся без цели? Не вызовет ли её достижение эффекта вытащенного стержня, на котором он держался все эти годы? Оказалось, что нет, и этот рубеж Гектор Мозели смог перешагнуть, не споткнувшись. Хотя временами Мигелю казалось, что теперь отцу всё-таки чего-то не хватает. Он хихикнул: может быть, познакомить его с Изольдой? Правда, она же замужем… О, тогда с Фа! Мигель живо представил перспективы такого знакомства и изрядно развеселился: в битве «Кто кого построит», он бы поставил на отца, но только в силу родства и привычки, и то не больше недельной зарплаты.
Шутки шутками, но найти общий язык с Фа Мигелю самому тоже не помешало бы. Естественно, ей в хозяйстве его истории про неизвестно кого, то ли страдающего бессонницей, то ли задумывающего неизвестно что даром не нужны, и так головной боли хватает. Как и версии мельхиорца о невиновности приятеля, кстати. Проще списать на безалаберность и сосредоточиться на расчётах, хватит ли «овсянки» до первого сброса, или пора уменьшать порции. Но как же было бы проще иметь на своей стороне начальника экспедиции! И уверенность, что начальник экспедиции не тот самый «неизвестно кто»…
Мигель вздохнул. Как хочется быть нормальным человеком, а не менять, как некоторые друзья отца, код на двери дважды в день! Да ещё и забыть, какой код поставил… Но, похоже, на Оранжевой его личной головной болью будут совсем не медицинские проблемы…
Лететь до Третьей партии осталось чуть больше двух часов. Внизу проплывала очередная горная страна, на этот раз прорезанная многочисленными ущельями. Красин рассказывал, что давным-давно климат Оранжевой был теплее, и вода не собиралась в ледяных шапках на полюсах и не пряталась глубоко под землёй, а свободно текла по поверхности планеты. Но жизнь здесь не возникла даже тогда. Человек сумел найти ответы на многие вопросы, но пока никто не может сказать точно, почему где-то появляются живые существа, а другие планеты, даже вполне пригодные для жизни, так и остаются пустынными.
Горы заканчивались, на горизонте показалась очередная заполненная песком котловина. Мигель устало потянулся, не глядя, взял из подставки новую бутылку и сделал пару глотков. В этот момент что-то негромко хлопнуло, «Стрекоза» вздрогнула, и на фюзеляже расцвёл огненный цветок. До того негромко гудящий двигатель хрюкнул напоследок и замолчал. Мигель уронил бутылку на пол и вцепился в штурвал. Разглядеть что-то сквозь клубы быстро окутавшего самолёт дыма было сложно, но врач помнил, что прямо под ним скалы и ущелья, и нужно дотянуть до долины, там будет хотя бы шанс приземлиться.
У «Стрекозы» были на этот счёт свои планы, она упрямо стремилась вниз. В тот момент, когда Мигель понял, что больше не сможет удержать самолёт на лету, под крылом сверкнул оранжевым песок.
Посадка вышла жёсткой. Песок долины только с высоты казался гладким и ровным, на самом деле из него то тут, то там торчали обломки камней и целые скалы, размером от полуметра до нескольких метров. В одну такую скалу «Стрекоза» врезалась крылом, самолёт тряхнуло и развернуло на месте.
Мигель, мало что видящий через заполнивший кабину чёрный дым, к тому же обо что-то приложившийся головой, рванул пряжку ремней и дёрнул за рычаг аварийного открытия двери. Дверь не открывалась, то ли до неё добрался огонь, то ли что-то заклинило от удара о землю. По вздыбившемуся полу врач вскарабкался к другой двери, к счастью, легко открывшейся, и на пороге оглянулся на кабину.
– «Замужняя женщина бросается к ребёнку, незамужняя хватает шкатулку с драгоценностями», – процитировал Мигель десять минут спустя, глядя на горящую Стрекозу. – Вот и стало понятно, что для тебя, Мигель Гекторович, аптечка дороже аварийного запаса.
Он вздохнул, присел на стоящую на песке аптечку и обвёл взглядом горизонт. В голове мало-помалу прояснялось. Ветер разогнал песчаную муть, солнце ярко освещало место крушения, и Мигель впервые понял, почему эту планету назвали Оранжевой. Оранжевым здесь сияло всё: песок, торчащие из него камни, окружающие долину скалы. От
