Город пропащих - Александр Граков

- Потому что мой новый "бык", говорят, братву Лесного потопил, а я ведь с ним работал, из-за них и сел. Так что, в общем-то, ничем не обязан. Всего шесть месяцев на свободе пробыл и загремел. На шесть лет. До сих пор не знаю, кто меня подставил. Да теперь уж разбираться не с кем. Аминь.

Федор махнул рукой, не спуская глаз с Мирона, чье лицо, пока он говорил, пошло красными пятнами. Костик же, наоборот, сидел невозмутимо.

- Это ты кого имеешь в виду? - облизнув языком губы, спросил Мирон.

- Аджиева, Артура Нерсесовича. - Федор произнес это имя так, будто был с этим человеком запанибрата. И продолжил: - Калаян беседовал со мной. Слышали о таком?

- Ты издеваешься? - угрожающе надвинулся на него Костик.

- Это тот Калаян, что ли, из-за которого Крот погиб? - невинно поинтересовался Мирон.

- Я ничего такого не знаю, - отрезал Федор. - Мне слухи собирать некогда. Мне жить надо, бабки заколачивать. Кто больше даст, к тому и пойду.

- Когда ты с Калаяном говорил? - спросил Мирон.

- А вот перед тем, как к вам идти. Из-за чего и задержался, не сразу появился у вас. Мне там сказали: еще проверять будут. Может, и не подойду я им.

Костик и Мирон молчали, переваривая услышанное.

- Потом, там ведь с хозяином беда случилась. Наехали на него, но вы об этом знаете, конечно. Газеты писали, - добавил Федор.

- Аджиев - крутой хозяин, - задумчиво произнес Мирон. - Не боишься?

- Я лапшегонов не люблю, а крутые мне по душе. Я сам крутой.

Федор засмеялся. Он понял, что до печенок достал этих двоих "петушков", и теперь они находятся в шоке, из которого никак не могут выкарабкаться. Ситуация импонировала Стреляному, она отвечала его чувству юмора, его все углубляющемуся с возрастом пониманию комичного. Пусть они думают, что он будет выбирать из тех, кто больше бабок предложит, этот мотив для них понятен и близок. Людишки для них все одинаковы. Только делятся на тех, кто имеет, и кто - нет. За имеющими - сила, остальные - быдло, плебеи, совки. Аджиев такой же. А разве сам Федор не тянется к силе, к власть имеющим и имущим?

Мирон провел рукой по прилизанным донельзя волосам. Не голова, а конфетка. Костик смотрел на шефа просительно, выжидающе. Но, видимо, никак не мог собраться с мыслями.

- А не боишься, что свои замочат? - спросил Мирон, когда пауза затянулась до неприличия.

- У бандита своих нет, - жестко ответил Федор. - А я ведь бандит.

- Ну, ты как-то того... - сморщился Костик. - Выбирай слова...

- Чем вам это слово не нравится? - Федор наслаждался их реакцией.

- Однако Крота бросился спасать, - съязвил Мирон.

- Это - святое. Позвали.

- Да ведь Аджиев и замочил Крота, - нахально сказал Костик. - В отместку за Калаяна. Тоже в газетах писали.

- А вот в это я не верю, - глядя ему прямо в глаза, проговорил Стреляный. - Но разбираться мне западло. Я не следователь...

- Ну, хорошо, хорошо, - встрепенулся Мирон. - Ты, конечно, сам волен выбирать, куда пойти, но мы бы тебя не обидели... Не пожалеешь, если к нам пойдешь.

- Да разговор все какой-то несерьезный, - нахмурился Федор. Вокруг да около.

- Быстрый ты очень... - ответил Мирон.

- Верно, у меня реакция хорошая. - Федор погасил третью уже выкуренную за время разговора сигарету.

Мирон и Костик переглянулись. Федор встал:

- Ну, я пойду?

- Подожди внизу, - попросил Костик. Они остались одни и впервые взглянули друг на друга без напряжения. Этот человек вызвал у обоих какие-то странные чувства. Они начали обсуждать состоявшийся разговор в деталях, но запутались, настолько сильно было удивление от услышанного. Казалось, что все сказанное Стреляным - грандиозная провокация, но смысла и цели ее они не могли доискаться.

Артюхов, как ранее проверил Костик, действительно терся в Воскресенске среди тамошней братвы. И вдруг - Аджиев, кошмар их с Мироном ночей и манящая фигура для босса. Генрих Карлович Шиманко и дня не пропускал, чтобы не заговорить об Аджиеве.

- Надо доложить, - наконец решается высказать главное Мирон.

- Пожалуй, стоит... - поддакивает Костик. Больше всего на свете он боится ответственности и никогда ничего не решает единолично.

Семен Звонарев чувствовал себя так, будто у него из-под ног уходит земля. Давно он не переживал подобного. Человек в старом пиджаке, накинутом поверх спортивного костюма, неожиданно появившийся в тесноватой комнатке на втором этаже "Утеса", был опасен. Он притягивал к себе такие молнии, от которых мог сгореть синим пламенем не только "Утес", но и весь Сенькин неплохо налаженный бизнес.

Дать ему приют сейчас, не говоря уж о том, чтобы вмазаться в какие-то дела, значило добровольно подставиться под большие неприятности.

А с другой стороны посмотреть, Семена забавляла вся эта ситуация: высокомерный Купец, барин и сибарит, на которого начхала всякая уголовная мелочь, сидел перед ним в обносках с чужого плеча, Небритый, плохо выспавшийся. Конечно, он уже позабыл времена, когда скитался по блатхатам. Трудно было ему, обросшему нежным жирком и привыкшему к кожаным подушкам лимузина, передвигаться по городу пешком или в случайных тачках, где, разумеется, дверцу перед ним никто не открывал.

Что он хотел теперь? Реванша? Но какими силами? Вряд ли он мог надеяться собрать под свои знамена большую команду, а главное профессиональную. Никто не захочет рисковать ради призрачных барышей. Да и надежды на Купца, как на руководителя, невелики. Он и раньше-то не отличался организационным талантом, одна вывеска "вор в законе", вывеской и брал, но теперь не те времена.

- Семен... - слышит Звонарев настойчивый голос Купца. - Семен, говорит тот. - Я ведь за то, чтобы развести макли не западло, а за порядок, за всю мазуту.

"Ишь ты, - усмехнулся про себя Звонарь, - как заговорил. И сразу феню вспомнил..."

- Ради себя одного баллоны катить бы не стал... Уехал - и все, торопливо продолжает Купцов, буквально сверля глазами собеседника. - Не веришь, что ли? Сука буду, не стал бы...

- Ну, верю, ну и что? - говорит Семен. - Все на карту поставить, а результат?

- Гарантии только в морге дают, - бормочет Купцов.

Он уже устал и выдохся. Многих объехал сегодня из тех, кто не был связан с Шиманко. Не отказывали, но и не обещали ничего конкретного. А Павлу Сергеевичу нужны были люди и "крыша". Бабки-то пока у него имелись. Однако, если так дело пойдет, почитай, заново карьеру начинать надо. Но ведь не дадут. Шиманко всех задавит, непокорных - ментам сдаст. Вот и борьба с преступностью получится. Главный мент отрапортует, а газеты подхватят.

Звонарев смотрел, как наливается гневом и отчаянием красивое лицо Купца, и даже жалел его. А тот снова заговорил:

- Я ведь не фраер, зачарованный капитализмом, Звонарь. Моя судьба - это первая ласточка. Всех вас к ногтю прижмут. Эти забегаловки, игровые автоматы и прочая туфта, которую вы по мелочи контролируете, в одни руки соберутся. Думаешь, вас оставят в покое? Монополии - закон капитализма.

- Ты рассуждаешь, как Ленин, - съязвил Звонарь. - А мы люди простые. На наш век хватит.

- Да не хватит! - заорал Купцов, но тут же понизил голос до шепота: - Аферист Шиманко не зря во власть лезет. Увидишь, он с ментами договорится. Он уже в Кремль дорожку проторил, а сколько депутатов у него в кармане?

- Слушай, Купец, - рассердился Семен. - Ты такой умный стал, когда тебе по шапке дали? Раньше где ты был? С ними же, блин, под одну дудку плясал.

Купцов опустил голову. Нет, и здесь у него полный облом. Не пойдет за ним Звонарь.

- Ладно, - сказал мрачно, решив, что пора сваливать. - Ты бы хоть одно для меня сделал. Устрой мне встречу со Стреляным. А?

- Ну, не знаю, - неуверенно произнес Звонарь. - Он ведь за городом где-то...

- Чушь, - перебил его Купцов. - Мой человек его у "Руна" видел. Туда он намылился, болван.

- Попробую, но ничего не обещаю. Как тебя найти?

Купцов задумался, а потом сказал:

- Я тебе звонить буду, дай номерок.

На том они и расстались. Купца внизу ждали двое парней, видно, остатки бывшей охраны.

"С таким войском "Руно" не взять", - думал Семен, наблюдая в окно, как эти трое шли через двор. В дальнем его конце стоял их неприметный старенький "жигуль". Звонарь сомневался, нужно ли ему говорить со Стреляным, хотя, конечно, это был именно тот человек, который мог бы помочь Купцу.

А Федор объявился в "Утесе" под вечер. Семен заметил, как он необычно серьезен и собран. Видно, назревали какие-то крупные дела. Но Звонарь не стал ничего спрашивать. Заказал ужин, и они уселись в том же самом кабинетике, где встречались прежде.

За едой поговорили о всякой чепухе, и Семен все никак не мог определиться насчет Купцова. Но Стреляный сам неожиданно завел разговор о нем, рассказав историю о встрече с неизвестным, которая приключилась с ним, когда он шел из "Золотого руна".

- Как думаешь, что это было?

- А то и было... - ответил Семен. - Купец в Москве и ищет контактов с тобой.

- Ну и ну! - Федор даже перестал есть. - Прямо роман какой-то! Жить надоело, что ли? Ведь узнают.