Право на власть - Дмитрий Светлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Боятся, здесь недалеко между морем и горами живет забытое племя, они не пропускают морские суда.
– Но мы же прошли!
– Нас не ждали, вот и упустили. Я уже справлялся. Они патрулируют от Апшерона до Кара-Богаз-Гола.
– Вот как! Нам в любом случае придется воевать! Зови Ульфора!
На этот раз Норманна провели в жилую часть цитадели, где по-настоящему шикарный интерьер заставлял усомниться в величии европейской культуры. Красивая резная мебель, ковры и гобелены и… картины! Остается сожалеть о последующем приходе ислама, который поставил на Ближнем Востоке под запрет изобразительное искусство. Хозяин встретил своего гостя во внутреннем дворике, где рядом с фонтаном стоял накрытый стол. И снова сюрприз – вина, да еще какие! Сладкое и тягучее шемахинское, рядом кувшинчики с манящим ароматом армянского вина, а чуть дальше терпкий запах грузинского. Норманн с поклоном преподнес атабеку Атсиз Тутушу две шкурки норки и вдруг вспомнил: сегодня исполнился ровно год, как его занесло в этот проклятый портал. Настроение резко упало – нечему радоваться, следующего шанса ждать целых полтора года. Ладно, незачем портить вечер доброжелательному хозяину.
Застолье с милыми собеседниками, где кроме атабека сидел местный визирь и скромно притулился греческий священник, проходило под сольный концерт заезжего музыканта. Приятная музыка и негромкое, задушевное пение немного подняли настроение и увели от тягостных воспоминаний. Атабек хвастался богатством своего фьефа[23] и благосклонным отношением со стороны султана Саид Мухаммед Бахадура.
– О чем поет этот музыкант? – поинтересовался Норманн.
– О, тебе надо это знать! – воскликнул Атсиз Тутуш. – Он воспевает подвиги наших воинов в войне с франками.
– Разве они дошли до ваших земель?
– Нет, нет, – засмеялся атабек. – Мы воевали с ними в Сирии.
– Как же ваших предков туда занесло?
– Почему это занесло. – На этот раз хозяин стал строг. – Сирия всегда входила в состав Персии. Переведи песню! – приказал он священнику.
– Сначала поется о том, как франки напали на фьеф эмира Юсуфа, начали вырубать сады и уводить людей и скот, – заговорил грек.
– Зачем сады губить?
– Обычная тактика европейской междоусобицы.
– Глупо. И чем все это закончилось?
– Сейчас он поет о том, как аскар набросился на врагов со стремительностью орла, осыпая их градом стрел и камней.
– Победа за нами?
– Разумеется! – улыбнулся священник. – В крепость привезли семьсот голов.
– Какое варварство!
– Вы о чем, князь Андрей сын Федора?
– Вы уже все обо мне разузнали? – усмехнулся Норманн. – Зачем убитым врагам отрезать головы?
– Ах это! Обычный для Востока вариант премии воинам. Князья платят за каждого убитого вражеского воина, для чего и предъявляют голову.
Если задуматься, то вполне прагматичный способ контроля за своим войском. Пришел воевода, доложил о разгроме противника, получил в награду соболью шубу и отпраздновали победу. А тут чин чинарем, высыпали во дворе головы, пересчитали, заполнили нужные бумаги и выплатили денежки. И князю без дополнительных пояснений понятно, что за битва случилась где-то там далеко. Семьсот убитых и пара тысяч пленных говорят сами за себя, крепенько досталось неприятелю.
Три расшивы вышли в море с первыми лучами солнца. Кораблики подняли паруса и медленно потянулись на север. Местные купцы рассказали интересную историю о возникновении пиратов. Оказывается, давным-давно великий полководец Александр Македонский основал здесь пограничную и таможенную заставу. Шли века, Греция уступила первенство Риму, затем падающего орла подхватила Византия. Со временем далекий таможенный пост начал жить собственной жизнью, собирая дань только для себя. Тем не менее патрулирование между Апшероном и Кара-Богаз-Голом не прекращалось. Две флотилии – восточная из Уфры и западная из Беюка – регулярно выходили в море. Против пиратов разработали нехитрый план, расшивы взяли на борт лучников и копейщиков, а под бортом спрятались драккары. Корабельщики и норвежцы дружно одобрили идею морской ловушки, но Норманн чувствовал какую-то неправильность, что-то недодумано или упущено. После полудня со стороны берега показались паруса.
– Семь судов чуть больше карфи! – уверенно заявил Ульфор. – Вот только паруса у них неправильные.
– Гафельное вооружение, – блеснул познаниями Норманн. – На Средиземном море все ходят с такими парусами.
– Побросало же тебя по белу свету! – с сочувствием заметил Ульфор и направился к трюмному люку.
В ответ Норманн только пожал плечами. Не скажешь же норвежскому вождю, что типы парусного вооружения он прочитал в обычной книге, да еще с картинками. Сейчас Скандинавия сплошь неграмотная, руническое письмо не получило широкого распространения и осталось уделом избранных.
– Эй, вы! Бездельники! Хватит в кости играть да задницу чесать! Добыча сама к нам спешит! – раздался рык Ульфора.
Норманн засмеялся. Странные отношения среди его норвежских друзей – они общались между собой нарочито грубыми обращениями, как будто стесняясь проявить вежливость или доброту.
– Куда лезешь, остолоп! – Вождь пнул кого-то сапогом. – На палубе должно быть только трое, иначе добыча сбежит!
Ульфор прав, так называемые «генуэзские паруса» давали преимущество при маневрировании. Во всяком случае сейчас они запросто уйдут от погони. Расшивы изменили курс, стараясь выйти на ветер. Преследователи, наоборот, немного подвернули к востоку, тем самым отрезая обратный путь. Основная задача выполнена, теперь пиратам не уйти от драккаров. Норманн с интересом разглядывал приближающиеся корабли. Они действительно были немного больше карфи. Острый нос с крутым развалом скул придавал им хищный вид, на самом деле это сделано для удобства в абордажной схватке. Палуба бака получалась намного шире, что позволяло собраться там большому количеству моряков. Еще раз прикинув расстояние, Норманн достал лук и начал готовиться к встрече. Первые стрелы почти без всплеска ныряли в воду, зато добавили злости преследователям, часть из которых встали на весла. Отлично, пусть погребут, для схватки останется меньше сил!
– Ну что, Норманн, пора? – спросил Ульфор. И, не дожидаясь ответа, крикнул: – Эй вы, дохлые тюлени, в атаку!
Расшивы начали медленно разворачиваться на врага, а драккары хищными птицами уже летели вперед.
– Ты посмотри на Геланда, это брат твоей Леанты. Сейчас он покажет свой любимый прием!
Норманн начал следить за указанным драккаром, который, казалось, шел на таран флагмана. Логика говорила, что норвежец в последний момент должен отвернуть, иначе его огромный парус зацепится за чужую мачту, и узкий кораблик неминуемо перевернется. Реальное действие удивило своей необычной простотой – в последний момент мурманы распустили парус и почти тотчас отдали фал. Длинный рей упал на вражескую палубу и снес за борт более половины экипажа вместе с рулевым.
– Ты видел! Ты видел! – пританцовывая, закричал Ульфор. – Молодец парень! Каждый раз таким способом всяких дохляков купает!
Тюрки никак не ожидали столь стремительной и яростной атаки, ко времени подхода расшив бывшие пираты перешли в разряд рабов и покорно полезли в трюм. А Норманн понял свою главную ошибку – с ним огромная армия опытных бойцов, он должен атаковать, а не устраивать глупых засад.
– Ульфор, надо показать, кто сейчас в этом море хозяин!
– Давно пора, Норманн, твои люди устали от безделья!
– Ты сможешь разобраться в этой карте? – Норманн расстелил на палубе кусок шелка с очертаниями берегов.
Вождь посмотрел на гигантские огненные факелы и неуверенно ткнул пальцем в Апшерон:
– Огни горят здесь.
– Верно, поселения разбойников по обоим берегам моря.
– Как далеко до другого берега?
– На веслах ты можешь пересечь море за одни сутки.
– Ты с нами?
– Не могу, я должен закончить торговые дела.
Вечернее солнце окрасило паруса в пурпурный цвет. Норвежцы горланили веселые песенки и дружно в такт притопывали левой ногой. Флот вместе с трофеями заходил в устье Куры, а Ульфор мирно курил кальян на пару с пленным тюрком.
Бандар-Е Анзали оказался крошечным портиком, отгороженным от моря рыжими бесформенными глыбами, вероятнее всего вырубленными из ближайшей горы.
– Нас встречают! – Варуч указал на небольшую группу персов в богатых одеждах.
– Больше некого, – ответил Норманн. – В порту ни одного суденышка, прям Сахара, да и только.
Старшина корабельщиков покосился, но ничего не ответил. Вероятнее всего впервые услышал слово Сахара. Кораблики начали швартоваться, а Норманн с ходу выпрыгнул на причал и вежливо поклонился: