Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм

открытой двери большого зала посольства. Он переступил порог, и через четыре секунды его мир чуть не рухнул. Он услышал слова, которые меньше всего хотел бы услышать:

— Боже мой! Эван Кендрик!

12

— Мен ир рах-гил да? — спросил Эван, разум и тело которого сковал страх. Напрягшись и прилагая невероятные усилия, он заставил себя идти обычной походкой да еще и спросить Зайю, кто этот полный человек, который говорит по-английски.

— Он утверждает, что пришел от Махди, — ответил Азра, стоявший между Зайей и Ахбиядом.

— Что он хотел сказать?

— Вы слышали его. Он говорит, что вы человек по имени Кендрик.

— Кто это? — спросил Эван по-английски, обращаясь к Мак-Дональду и отчаянно пытаясь сохранять спокойствие, привыкая к появлению человека, которого он не видел почти пять лет: «Мак-Дональд. Глупый светский пьяница из Британской колонии в Каире». — Меня зовут Амаль Бахруди, а вас?

— Вам прекрасно известно, кто я! — закричал англичанин, размахивая указательным пальцем и выразительно посматривая по очереди на четверых членов Совета, особенно на Зайю Ятим. — Никакой он не Амаль и не человек от Махди. Он американец, и зовут его Эван Кендрик.

— Я обучался в двух американских университетах, — улыбаясь, сказал Эван, — но меня никогда не называли Кендриком. Другими именами — да, но не Кендриком.

— Ты лжешь!

— Наоборот, скорее всего это ты обманщик, если утверждаешь, что работаешь на Махди. Мне показывали фотографии всех европейцев, которые задействованы в его секретной службе, но твоей фотографии среди них не было. Я бы точно тебя запомнил: уж больно приметные у тебя лицо и фигура.

— Лгун! Самозванец! Ты работаешь с Калехлой — шлюхой и врагом! Рано утром она собиралась встретиться с тобой!

— О чем ты говоришь? — Кендрик посмотрел на Азру и Йозефа. — Я никогда не слышал о Калехле, а на рассвете вместе с друзьями спасал свою жизнь. Уверяю тебя, нам некогда было флиртовать.

— Говорю вам, он врет! Я был там и видел ее! Я видел вас всех!

— Так ты нас видел? — спросил Эван, вопросительно подняв брови. — И где же, если не секрет?

— На дороге. Я ехал по обочине…

— Ты видел нас — и пальцем не шевельнул, чтобы помочь нам? — в сердцах прервал его Кендрик. — И после этого ты смеешь утверждать, что ты человек Махди?

— А ведь он прав, англичанин, — сказала Зайа. — Почему ты не помог им?

— Нужно было кое в чем разобраться, вот почему! А сейчас мне все ясно. Калехла и он…

— Ты обладаешь чересчур бурным воображением, вот и все, человек, имени которого я не знаю. Правда, мы очень легко можем его проверить, поскольку как раз собираемся отправиться в Бахрейн, чтобы встретиться с Махди. И поэтому возьмем тебя с собой. Большой человек несомненно придет в восторг, увидев тебя.

— Согласен, — решительно сказал Азра.

— Бахрейн? — заорал Мак-Дональд. — И как же, черт побери, вы собираетесь туда попасть?

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, как это сделать? — спросил Кендрик.

Эммануэль Уэйнграсс, худая грудь которого с шумом поднималась и опускалась, все еще ощущал боль после недавнего приступа кашля. Выйдя из лимузина, он остановился перед кладбищем в Джейбель Саали. Повернувшись к шоферу, придерживавшему дверь, он заговорил почтительно и с сильным британским акцентом:

— Я поклонюсь своим английским предкам. Немногие в наше время это делают… Приезжайте через час.

— Час? — переспросил мужчина, показывая один палец.

— Да, мой мусульманский друг. Я совершаю это паломничество каждый год, чтобы отдать дань уважения своим предкам. Можете вы понять это?

— Да, да! — ответил водитель, быстро кивая головой и восхваляя Аллаха. У него в руке были деньги — значительно больше, чем он ожидал. Он прекрасно понимал, что получит еще больше, возвратившись через час.

— А теперь оставьте меня, — попросил Уэйнграсс, — я хочу остаться один.

— Да, да! — Захлопнув дверцу, водитель тут же уехал прочь.

У Менни опять начался приступ кашля. Откашлявшись, он осмотрелся вокруг, чтобы правильно сориентироваться, и направился через кладбище прямо к кирпичному дому, который стоял на поле в нескольких сотнях ярдов от кладбища. Через десять минут он уже спускался вниз — в подвал, где находилась штаб-квартира израильской разведки.

— Уэйнграсс, — крикнул офицер Моссада, — рад видеть вас снова!

— Ну, это не совсем так. Вас никогда не радовали встречи со мной или наши разговоры по телефону. Вы совершенный профан в работе, которую выполняете. Вы обыкновенный бухгалтер и к тому же скупой.

— Послушайте, Менни, не начинайте…

— А я говорю, мы начнем, и сейчас же, — перебил его Уэйнграсс, посмотрев на Бен-Ами и пятерых членов подразделения Моссада. — Эй вы, лопухи, у кого-нибудь из вас есть виски? Я знаю, что у этого зохлаха нет, — прибавил он, весьма прозрачно намекая на то, что офицер скупердяй.

— Нет даже вина, — вздохнул Бен-Ами. — Оно не вошло в наш паек.

— Неудивительно, так как его составлял именно он. Ладно, бухгалтер, расскажи мне все, что тебе известно. Где мой сын, Эван Кендрик?

— Здесь, но больше нам ничего неизвестно.

— Весьма типично для вас. Вы всегда отставали от Саббата на три дня.

— Менни!..

— Успокойся. А то тебя хватит кондрашка, а мне не хотелось бы, чтобы Израиль потерял самого зажимистого бухгалтера. Кто может рассказать мне больше?

— Я могу рассказать тебе больше! — крикнул Яков, по кличке Голубой. — К этому времени мы должны были вот уже несколько часов заниматься планом посольства. У нас дело, к которому ты, американец, не имеешь никакого отношения!

— Оказывается, кроме бухгалтера, у вас есть еще и горячая голова, — молниеносно отреагировал Уэйнграсс. — Кто еще будет говорить?

— Кендрик здесь без поддержки, — сказал Бен-Ами. — Он был переброшен под прикрытием, но сейчас предоставлен самому себе. Если его поймают, то его имя останется тайной.

— Откуда у вас эти сведения?

— От нашего человека из Вашингтона. Не знаю, правда, кто он и из какого отдела или агентства.

— Насколько безопасно звонить по этому телефону? — спросил Уэйнграсс, усаживаясь за стол.

— Никаких гарантий, — ответил офицер Моссада. — Он устанавливался в спешке.

— И, уверен, за наименьшую сумму шекелей.

— Менни!

— Да заткнись ты! — Вынув из кармана записную книжку, Уэйнграсс пробежал глазами страницы, затем остановил свой взгляд на каком-то имени и номере. Он снял трубку, — набрал номер и спустя несколько секунд заговорил:

— Благодарю, мой дорогой друг из дворца. Вы так любезны. Меня зовут Уэйнграсс. Вам мое имя, конечно же, ничего не говорит. Но великому султану Ахмету оно знакомо. Естественно, мне бы не хотелось беспокоить такую знаменитость, но если бы вы оказали любезность и передали ему, что я звонил, возможно, он проявил бы благосклонность.