Лабиринты чувств - Дубровина Татьяна

У Квентина в «люксе» никто не брал трубку. Только длинные гудки…

Спит? Или?… Чем еще можно заниматься в такое время?! Тогда пейджер! Но междугородная связь никак не хотела соединяться с московским коммутатором. Чей-то невыразительный противный голос механически бубнил после первых же цифр:

— Неправильно набран номер…

Придется позвонить позже. Венечка просыпается в семь. Значит, по-Юлькиному это будет три часа дня…

— Юлька, в машину! — вихрем ворвался Костя, волоча последний кофр. — Номера я забронировал, сдай ключи администратору.

И правда кот Матроскин, на все руки мастер.

Заботливая хлопотунья Валечка, отправленная с ними в качестве помрежа, едва автобус тронулся, принялась распаковывать баночки-скляночки, по-домашнему ароматные и аппетитные…

— Поешьте, ребята, поешьте. Вы же не завтракали.

— Ага, — легко согласился Костя, не заставляя себя долго упрашивать.

А у Юльки после вчерашнего сумасшедшею дня кусок в горло не лез. Она едва ковырнула вилкой странную студенистую массу.

— А что это?

— Консоме, — торжественно сказала Валечка — Из морских гребешков.

Господи! Вот этим кормил ее Квентин в «Метрополе»?

— С миногами? — уточнила Юлька, не решаясь отправить в рот содержимое баночки.

— Нет… к сожалению…

— Под китайским соусом?

— Под майонезом, — растерялась Валя.

Фу, если она сейчас это проглотит, ее просто стошнит… Юлька изобразила на лице разочарование и отодвинула угощение.

— Костя…

— М — м? — отозвался он с набитым ртом.

И, поймав страдальческий Юлькин взгляд, жестом фокусника извлек из кофра банку пива.

— Шланги горят… — вспомнив Квентина, улыбнулась Юлька. — Надо залакировать…

И странно… После пива и морские гребешки показались совсем не противными, а дивно вкусными. Юлька слопала всю банку, а Валечка все подкладывала ей то домашние кулебяки с рыбой, то ватрушки, то крохотные пирожки с маком…

…Дорога петляла вдоль моря, мелкий дождь моросил за окном, а в автобусе было тепло и уютно.

Разморенная сытной едой, Юлька задремала.

И сейчас же Квентин обнял ее и мягко сказал с упреком:

— Джулинька, никуда больше не исчезай.

— Я здесь. — Она крепко прижалась к нему.

Какой знакомый, родной запах… Такой домашний… Как… у сдобной кулебяки…

Бабушка как раз вынимает ее из духовки, сбрызгивает водой и накрывает чистым полотенцем.

— Вот видишь, внученька, я ждала вас. — Она широко улыбается, и морщинки на лице разбегаются длинными лучиками.

— И я ждал, — говорит Юльке Квентин.

И вдруг его лицо меняется, становится строгим и надменным.

И не он это уже вовсе, а Пиковая дама, жгуче-черная брюнетка с крупными злыми глазами. Она держит в руке розу, красную, как кровь, и шипит зловеще:

— Уколешься о шин… шин, — а потом хохочет и продолжает противным металлическим голосом: — Абонент недоступен для связи… Неправильно набран номер… Тройка, семерка… Дама!

Юлька в ужасе шарахается от нее, но дама вновь превращается в Квентина.

— Что с тобой? — ухмыляется он. — Обманщица!

— Почему? Ведь я… — пытается оправдаться Юлька.

Но тут бабушка поворачивает голову и распахивает руки, а в ее объятия влетает… Оля.

— Вот моя внученька, — радуется бабушка и строго говорит Юльке: — А ты иди себе, девочка…

И Квентин тоже теряет к Юльке интерес, он тянется к Оле. А она визжит пронзительным голоском:

— Мой! Мой! Квентин! Квентин!

— Отдай! — не помня себя, орет изо всех сил Юлька. — Квентин!!!

… - Вентиль! — не своим голосом верещит Валечка. — Перекройте вентиль!

В автобусе суматоха и неразбериха. Снаружи доносятся громкие ругательства.

Юлька тряхнула головой, отгоняя остатки сна.

«Слава Богу, это просто бред! — с облегчением подумала она. И тут же испуганно: — А что на самом деле? Что случилось?»

Она пробралась к выходу и спрыгнула вниз. И тут же ноги почти по колено утонули в жидкой грязевой каше.

Сбоку от дороги тянулась толстая труба на цементных подпорках, и из нее хлестала мощной струей горячая, дымящаяся на прохладном воздухе вода.

Около трубы, матерясь, возились несколько мужчин в спецовках и среди них администратор группы, ассистент оператора и Костя.

Колеса японского микроавтобуса явно не были приспособлены для российских непроходимых дорог Они по самый верх увязли в горячем месиве.

Мотор натужно урчал — водитель пытался сдвинуть автобус с места, подавая то вперед, то назад. Но безрезультатно. Он только дрожал всем своим изящным белоснежным корпусом, уже изрядно заляпанным комьями грязи, и завывал тоскливо и безнадежно.

— Ну, блин! Давай же!

Водитель изо всех сил рванул стартер, мотор визгливо взревел последний раз… и вообще заглох.

— Приехали, твою мать! — в сердцах выругалась Валечка. — Идите в автобус, Юлия Викторовна. Вон, все джинсы извазюкали!

— Ну, если уже приехали, то какой смысл сидеть внутри? — заметила Юлька, чрезвычайно польщенная этой Викторовной». — А что случилось?

— Трубу прорвало.

— Это я и сама вижу.

— Там на километр дальше дорогу размыло. Да еще этот японский неженка клюкнулся! — Валя с раздражением стукнула кулаком по некогда белому боку автобуса. — Говорили же директору, что лучше наш «газик» купить! Он, как вездеход, прет и прет себе. Так нет… Выпендрился, блин!

Юлька с трудом соображала, чем же это теперь для них обернется.

— А мы далеко отъехали?

— Да ни туда ни сюда! От Владика уже километров триста, а до поселка еще двадцать… Влипли…

— Хватит ныть, бабоньки, — подошел к ним Костя. — Выгружайте вещички, пойдем ножками.

И он первым выволок на себе пару сумок, кофр и огромную треногу от камеры. Вся группа, чертыхаясь, последовала его примеру.

Высокие резиновые сапоги, заботливо прихваченные из Москвы, так и лежали в сумке, а Юлька шлепала по колено в грязи.

Из липкой жижи поверх джинсов налипла мокрая корка, тоже как сапог. Пот заливал глаза, а мышцы на ногах ныли.

— Ну-ка, поднатужились! — подбадривал всех Костя. — Еще немного… Еще чуть-чуть…

Но дорога все тянулась и тянулась вперед, и конца-края ей не было видно…

Юлька с удивлением заметила, что вдоль обочины растут высокие пирамидальные тополя, совсем как на юге. И даже вдали виднеется какая-то гора. На Кавказ они вдруг перенеслись, что ли?… Только гора уж больно правильной формы…

— Террикон! — завопила Валя. — Ура! Поселок!

Шахтерский поселок показался за поворотом, и сразу дорога стала тверже, грязь мельче… И вскоре под ногами оказалась асфальтовая лента шоссе.

Ну и вовсе не двадцать километров! Это Валечка от испуга загнула.

Сразу от сердца отлегло, и шагать стало веселее.

Навстречу группе мчался военного вида вездеходик, а за ним… два самых настоящих танка.

— Это… что? — враз осипшим голосом спросила Юлька.

— Так военные же! Дорогу чинить едут, — ничуть не удивилась Валечка.

А Костя одним движением выхватил из кофра камеру и нацелил на танки объектив. Он ожидал, что сейчас, как обычно, какой-нибудь военный чин потребует прекратить съемку, но, заметив телевизионщиков, солдатики вылезли из люка на броню и заулыбались прямо в кадр.

Из вездехода высунулся пухленький мужичок в светлом плаще и шляпе и закричал:

— К столовой идите! Там накрыто! Иван Иванович, на постой…

Вездеход промчался мимо и скрылся за поворотом.

Рабочая столовая находилась в беленьком саманном бараке в центре поселка.

— Ой, сюда, сюда, — по-украински певуче зачастила круглолицая женщина в крахмальном халате. — Здесь пожитки складайте. А помыться на задний двор. Мы воды нагрели.

Парадокс! В нескольких километрах отсюда разливается по земле горячая вода, а здесь женщины тащат вскипяченные на печи ведра.