Лабиринты чувств - Дубровина Татьяна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
продиктовала она диспетчеру, -
Только очень жди Жди, когда наводит грусть Серые дожди…— Вы превысили количество знаков, — бесстрастно сообщила телефонная барышня.
Ей было плевать, что кому-то хочется, чтоб его непременно ждали…
— Хорошо, оставьте только начало, — Юлька не стала спорить.
— А подпись?
— Аэропорт Домодедово, — брякнула Юлька.
— Юлька! Юлия! — метался по залу Костя — Синичкина, твою мать! Паспорт давай!
— Внимание. Объявляется посадка на рейс номер… — хрипловато верещали динамики.
Юлька в спешке схватила посадочный талон, дрожащими руками привязала бирки к дорожным сумкам…
Костя, чертыхаясь, помчался за разрешением на провоз камеры в салоне.
А Квентин, прочтя сообщение, сказал:
— Сорри, экскьюз ми, плиз… — и пошел к выходу из черного овального зала международного Бизнес-центра, в котором должно было состояться подписание решающего контракта …
Черный «мерседес» на предельной скорости несся по шоссе к аэропорту. И водитель удивленно косился на всегда невозмутимого и респектабельною господина Джефферсона, который вдруг с силой рванул с шеи тугой галстук, расстегнул пиджак и высунулся в приоткрытое окно.
А ноги господина Джефферсона ритмично пинали мягкое покрытие, устилающее пол автомобиля, словно подгоняли «мерседес», как лихие ковбои пришпоривают скакуна…
Авиалайнер медленно, словно нехотя, разбежался по взлетной полосе и неспешно принялся набирать высоту.
Костя пристегнул ремень, открыл объемистый кофр с камерой, которую все-таки протащил с собой, и извлек оттуда бутылку коньяку.
— Ну, давай за взлет, — предложил он.
— А за посадку?
— До посадки еще восемь часов. — Он тихо позвенел содержимым кофра. — Успеем… если растянем…
Юлька прижалась лбом к иллюминатору.
Внизу, под крылом самолета, уплывали вниз, становясь все меньше и меньше, домишки окрестных поселков, а по ровной стреле скоростного автобана мчались крохотные, игрушечные машинки…
Отсюда, сверху, казалось, что они стоят на месте…
«Смешно, — подумала Юлька. — Суета… все суета… бег на месте…»
А Квентин метался по огромному залу регистрации рейсов от одной стойки к другой.
— Джулия!
Он бесцеремонно отпихивал стоящих в очереди и спрашивал:
— Далекий Восток… Здесь? Посмотрите… Синичкина…
— В справочное бюро, гражданин!
— Совесть имей! Нахал!
— Далекий Восток…
— В воздухе, — наконец-то поняла, чего хочет этот странный растрепанный гражданин, невозмутимая девушка в справочном и для доходчивости ткнула пальцем в небо.
… - Жди меня, и я вернусь… — сказал Квентин, садясь обратно в машину.
— Только очень жди, — неожиданного для него подхватил водитель.
— Да! Правильно! — подскочил как ошпаренный Квентин. — Откуда вы знаете?
— Так это ж Симонов, — пожал плечами водитель — Поэт. Стихи это.
«Все русские знают эти слова… — подумал Квентин. — Только очень жди… Странные… Зачем так? Разве можно ждать «не очень»?… Загадочная русская душа… Но я сделаю все, как ты велела, Джулия… Только вернись. И как можно скорее».
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Не добраться к тебе! На чужом берегу
Я останусь один, чтобы песня окрепла,
Все равно в этом гиблом, пропащем снегу
Я тебя дорисую хоть дымом, хоть пеплом.
Я над теплой губой обозначу пушок,
Горсти снега оставлю в прическе -
и все же -
Ты похожею будешь на дальний дымок,
На старинные песни, на счастье похожа!
…Позабыть до того, чтобы голос грудной,
Твой любимейший голос — не доносило,
Чтоб огнями и тьмою, и рыжей волной
Позади, за кормой убегала Россия.
Павел Васильев
Глава 1
НА КРАЮ СВЕТА
Оказалось, что куда-то пропал день.
Юлька считала, загибая пальцы: вылетели утром. Значит, должен быть вечер. А здесь опять утро… Только завтрашнего дня.
Дурацкие часовые пояса! Голова кругом. А главное — и ночь пропала. Ее просто не было…
А глаза слипаются, и в голове шумит…
Они пили коньяк до самого Хабаровска, в котором ждали пересадку на другой самолет, и девушка в аэропорту так смешно объявляла вместо «пятьдесят» — «полста»…
— Рейс полста один…
За это и выпили последние «полста» граммов…
— Нечего раскисать! — ворвался к ней в номер Костя. — Пойдем на телестудию!
Юлька моментально вскочила. Конечно, лучше начать сразу, не откладывая, и закончить все побыстрее. И в Москву… к Венечке.
Полдня они провели на местной студии, до хрипоты обговаривая состав группы и график съемок.
Выехать решили завтра же. Хорошо, что дальне восточники оказались ребятами компанейскими и легкими на подъем.
А с каким восторгом они смотрели на представителей самого ОРТ»!
Юльке это безумно польстило.
После решения рабочих вопросов московских гостей торжественно завели в комнату с щедро накрытым длинным столом. Увидев белеющие между салатами горлышки водочных бутылок, Юлька обреченно вздохнула. А Костя с воодушевлением потер руки и просиял. Бочка бездонная!
Товарищеский обед плавно перетек в ужин, и поздно вечером теплой веселой компанией они отправились осматривать город.
Россыпь огней на рейде, свежий порывистый ветер с залива, узкая изогнутая бухта Золотой Рог… Улицы, то резко ныряющие вниз, то взмывающие почти вертикально, взбегая на сопки.
— Открыт закрытый порт Владивосток! — горланил Костя.
А все дружно подхватывали:
— Париж открыт, но мне туда не надо!
Местные называли свой город ласково, как мальчика или любимого мужчину: Владик. И с пафосом цитировал ленинскую фразу, увековеченную рядом с железнодорожным вокзалом:
«Владивосток далеко, но ведь город он нашенский!»
И, по-Юлькиному глубокому убеждению, Ленин никогда и ничего не говорил лучше и точнее.
Когда после долгих провожаний, петляний по улицам и заверений в искренней дружбе Юлька наконец добралась до номера, глаза уже совсем не смотрели — сплошная туманная пелена…
«Надо позвонить Квенти…» — успела подумать она и тут же провалилась в глубокий сон, едва успев упасть на кровать, даже не раздевшись.
Только смежила веки, а уже кто-то бесцеремонно трясет за плечо. И солнечный свет заливает номер.
— Вставай, проснись, кудрявая!
Костя, как обычно, бодр и весел.
— Сколько времени?
— Уже десять, дорогуша. Мы опаздываем. Собирай манатки.
— Я не распаковывала.
Юлька хлопала заспанными глазами, лихорадочно соображая, который час в Москве? Шесть вечера? Или два часа ночи?
— Два часа, — развеял ее сомнения Костя. — Мы же теперь живем с опережением.
Юлька плеснула в лицо водой и, пока Костя стаскивал вещи вниз, к японскому микроавтобусу, быстро набрала межгород.
