Повседневная жизнь Флоренции во времена Данте - Пьер Антонетти

Инструментом борьбы с ересями служила инквизиция, обязанности которой во Флоренции исполняли францисканцы монастыря Санта Кроче, монахи в серых сутанах, парами ходившие с оружием в руках по улицам города в сопровождении нотариуса, под пытками вырывавшие признания, а затем подвергавшие виновных различным наказаниям (от денежного штрафа до сожжения на костре). Последнее применялось столь часто, что Данте вспоминает о нем:

Я, руки сжав и наклонясь вперед,Смотрел в огонь, и в памяти ожилиТела людей, которых пламя жжет.

(Чистилище, XXVII, 16–18)

Инквизиция заставила всех, не исключая и аристократов, бояться себя: слова «гибеллин» и «еретик» в политическом жаргоне флорентийских гвельфов служили синонимами. Усердие инквизиторов вызывало тем больше сомнений, что имущество осужденных еретиков делилось равными долями между папством, инквизицией и коммуной (на эти деньги строили собор Санта Кроче и новые городские стены 1284 года). От взглядов усердных инквизиторов не ускользало ничего: чтобы вызвать подозрение, достаточно было иметь еретическую книгу или оказаться замеченным за одним обеденным столом с еретиком. Даже невинная шутка считалась предосудительной. Как рассказал Боккаччо, инквизитор преследовал некоего простака, более богатого деньгами, нежели умом, имевшего неосторожность отозваться о вине, будто оно столь хорошо, что «и сам Христос выпил бы его с удовольствием» (Декамерон, 1,6). Боккаччо не единственный, кто обвинял инквизиторов в «злостном лицемерии»: они носили оружие, но участвовать в ополчении им не позволял духовный сан.

Вместе с тем не следует представлять себе инквизицию как нечто несгибаемое и непоколебимое. Подозреваемый всегда имел возможность отречься от заблуждений, правда, при условии, что откроет имена сообщников. В этом случае удавалось отделаться легким штрафом или, самое большее, тюремным заключением. Непреклонной инквизиция оставалась лишь в отношении атеистов. Данте убедительно свидетельствует об этом, поместив двух атеистов, названных эпикурейцами, в огненные могилы (Ад, X) — инфернальный образ земных костров инквизиции.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ

Глава первая

Школа

Описывая Флоренцию 1338 года, Виллани уделил внимание общественному и частному образованию. «От восьми до десяти тысяч мальчиков и девочек учатся читать. От тысячи до тысячи двухсот мальчиков в шести школах изучают счет (abbaco) и алгебру (algorismo). Тех же, кто обучается грамматике и логике, насчитывается от пятисот пятидесяти до шестисот человек в четырех больших школах» (Хроника XI, 94). Эти сведения нуждаются в пояснениях.

Наши представления об обязательной, светской и бесплатной школе Средневековью известны не были: школа была тогда необязательной, платной и религиозной. Получить образование во Флоренции времен Данте считается для пополанов и духовенства необходимостью, для аристократии — полезным, хотя и не обязательным украшением, для городского и сельского простонародья — недоступной роскошью. В целом образование распространено достаточно широко, о чем свидетельствуют и приведенные Виллани цифры. От восьми до десяти тысяч детей, обучающихся чтению (иначе говоря, посещающих начальную школу), составляют значительную долю (десятую часть) от общей численности населения; этот показатель во Флоренции выше, чем в большинстве европейских стран того времени.

Второе необходимое пояснение касается организации обучения. Культурный горизонт довольно ограничен. Тенденция к энциклопедизму, характерная для нашей образовательной системы, проявляется только в высшем образовании, ее нет в начальной и средней школе. Эта узость культурного горизонта находит свое оправдание в целях начального и среднего образования, непосредственно готовящего детей к взрослой жизни: будущему торговцу важно уметь читать и считать. Отвлеченное мышление остается уделом клириков и студентов высших школ. Что касается изящных искусств (танцы, пение, поэзия, музицирование, рисование и т. д.), то они полезны только девушкам из семей аристократии и крупной торговой буржуазии; вместе с тем они включены в программу высшего образования и практикуются каждым, кто считает себя образованным человеком. Данте в годы юности также занимался изящными искусствами.

Третье разъяснение касается образовательной пирамиды. В противоположность современному обществу тех, кто получил среднее, а тем более высшее образование, гораздо меньше. Соответствующие показатели гораздо скромнее приведенных Виллани цифр, характеризующих начальное образование: от пятисот до шестисот студентов, что в городе с населением свыше ста тысяч человек составляет лишь 0,5–0,6 %.

Четвертое разъяснение относится к структуре образования. Если сравнительно легко провести грань между начальным и средним образованием, то переход от среднего образования к высшему весьма расплывчат: «Средневековые университеты являлись не только высшими учебными заведениями. В них нередко получали также среднее и даже начальное образование. Система коллежей […] еще больше усиливала эту неразбериху, давая образование своим слушателям начиная с 8 лет».[214]

Пятое разъяснение относится к самой природе образования и к тому, какое место в нем занимает латынь. Латинский язык, без преувеличения, хлеб насущный всех учащихся церковных школ — епископских и монастырских. Однако он занимает важное место и в светском образовании: все официальные и частные документы составляются на латыни, служащей основой книжной культуры и науки.

Шестое разъяснение касается методики преподавания. Существенное место отводится запоминанию. Буквально все заучивают наизусть, за провалы в памяти полагаются розги или палка. Заучивать наизусть приходится, в частности, потому, что книги редки и дороги. У самого учителя их лишь несколько, у других и того меньше: «Библиотека из дюжины томов считается большой редкостью для мирянина, не связанного с книжностью».[215] Книги ценят как предметы роскоши, «предназначенные не для чтения… а для увеличения сокровищ церквей и богатых мирян».[216] Именно крайняя редкость рукописных книг, изготовление которых требует много времени и средств, делает необходимым заучивание наизусть.

И, наконец, последнее разъяснение. Обучение зиждется на авторитете учителя. Ученик заучивает наизусть и повторяет слова учителя, считающиеся непререкаемой истиной: magister dixit, учитель сказал! О каких-либо спорах не может быть и речи. Неотъемлемая принадлежность учителя — особое облачение. Он заставляет уважать себя и посредством телесных наказаний (в начальной и средней школе), иногда столь суровых, что некоторые ученики убегают из школы, а коммуна вынуждена специальными постановлениями регулировать тяжесть наказаний.

Начальное образование

Начальное образование долгое время оставалось в руках духовенства. Примерно с XII века учителями становятся и миряне. Во Флоренции в 1300 году было пять или шесть школьных учителей (doctores puerorum), среди них и некий Романус, фигурирующий в документе от 1277 года семейства Алигьери, возможно, первый учитель Данте.[217] Школьные учителя в 1316 году, похоже, имели свою корпорацию, в которую входили преподаватели арифметики и грамматики.

Данте, должно быть, пошел в начальную школу шести или семи лет и оставался в ней примерно лет до двенадцати. Он учился чтению, письму, счету и даже составлению нотариальных актов. Учебный год начинался 29 сентября. Учебный день продолжался много часов (правда, мы не знаем, сколько именно). Местом занятий служила одна из комнат в доме учителя или арендуемое помещение, где учитель (но могла быть и учительница) работал с небольшим количеством учеников, иногда прибегая к помощи ассистента. Обучение было платным, однако размер оплаты (обычно устанавливался по взаимному соглашению учителя и родителей учеников) был столь скромным, что в начале XIV века преподаватели начальной школы освобождались от уплаты налогов. Школьные учителя имели право на титул ser (господин), присваивавшийся также нотариусам и врачам. По случаю праздников и экзаменов они получали подарки и подношения.

Что касается девочек, то их обучение, порученное женщинам, включало в себя выполнение работы по дому, танцы и музыку. Цель состояла в том, чтобы вырастить хорошую хозяйку дома, разбиравшуюся во всех тонкостях надлежащего ведения домашнего хозяйства. Само собой разумеется, что в состоятельных семьях аристократии и торговой буржуазии были частные учителя — как мужчины, так и женщины.

Среднее образование