Звезда курятника - Елена Логунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хватит ржать, ничего не слышно, — попросила я, плотнее прижимая трубку к уху. — Алло, Колюша? Ты мне звонил?
— Кыся, мы уже все тебе звонили, и я, и Ирка, и даже Моржик, — скороговоркой ответил муж. — Все в курсе, все здесь, ты одна не знаешь: сегодня у нас внизу будет прощание с Андрюхой. В двенадцать часов. Ты придешь?
— А разве Андрея еще не похоронили? — удивилась я. — Почему так долго? Он же еще в четверг погиб!
— Так нашли-то его не сразу, а потом еще Галка умерла, теперь их вместе хоронят! Наверное, родственникам так удобнее…
Я посмотрела на часы, увидела, что стрелки приближаются к полудню, и сказала:
— Уже еду! — Брякнула трубку на рычаг, крикнула коллегам: — Я на обед! — и побежала.
— Какой обед? — недовольно спросил меня вдогонку Слава, явно намекая на то, что для перерыва рановато.
— Поминальный! — крикнула я уже из коридора.
И только на трамвайной остановке заметила, что забыла в кабинете свою сумку! Торба, а в ней бумажник с деньгами, остались на моем рабочем столе. К счастью, в начале апреля я впервые купила себе проездной билет на два вида городского электротранспорта, а он лежал в кармане, так что отсутствие денег не помешало мне добраться до места назначения.
Колян ждал меня на крыльце.
— Не опоздала? — спросила я, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать мужа в щечку.
— Процесс обещает затянуться, — загадочно ответил супруг. — Пойдем, я проведу тебя с другой стороны!
Мы сошли с крыльца, нырнули под арку, пересекли залитый полуденным солнцем внутренний двор и вошли в неприметную дверь без опознавательных знаков, оказавшись в полутемном помещении. Щурясь, я пригляделась и охнула: мы стояли в изголовье гроба.
— Вот так сразу, да? — пробормотала я.
Чуть левее, из-за складчатого крыла красной ткани, высунулась голова, и приглушенный голос Ирки произнес:
— Ленка, иди сюда!
Мы прокрались в обход домовины, на которую я малодушно старалась даже не смотреть, и влились в группу товарищей, приходившихся покойному друзьями-приятелями и коллегами по работе. Покивав знакомым, я встала в шеренгу и осмотрелась.
Прощание с покойным было организовано в маленьком зальчике типа просторной ниши: помещение примыкало к коридору, который начинался в фойе, пересекал основание башни и выводил к заднему выходу. Из тупичка можно было выйти во двор через узкую дверцу, но сейчас подступы к ней перегораживал гроб с телом. Прощающиеся вереницей двигались по коридору, от парадного входа к черному, слегка притормаживая напротив ниши, усилиями декораторов сделавшейся похожей на склеп.
Количество желающих поклониться праху Андрюхи Семина меня искренне удивило: вот уж не думала, что рядовой верстальщик газеты «Партизанская правда» мог быть так популярен!
— Это все к Андрюхе? — не выдержав, шепотом спросила я у Коляна.
— Это еще не все, — непонятно сказал он. — Я же тебе говорил, что процесс может затянуться!
— Но почему? — Я удивленно крутила головой, разглядывая прощающихся.
Их лица имели общее выражение, нехарактерное для мероприятий подобного рода: смесь испуга, разочарования и не вполне угасшей надежды. Я заметила, что некоторые из тех, кто шел по маршруту мимо гроба, поднимались на цыпочки и всматривались в дальний конец коридора.
— Что они там выглядывают? — снова спросила я у мужа.
— Презентацию, — прерывающимся шепотом ответил он.
Я внимательно посмотрела на супруга, проверяя, не сошел ли он с ума, и по выражению лица благоверного поняла, что он с трудом сдерживает смех. Я повернулась к нему в профиль, с намеком подставляя вытянувшееся ухо, и Колян нашептал мне историю под девизом «Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно».
Комендант офисной девятиэтажки дал разрешение на проведение печальной церемонии неохотно. Многочисленные торговые фирмы и фирмочки, арендующие помещения в башне, беспокоились, что это безрадостное мероприятие отпугнет их посетителей. Поэтому комендант поставил условие: по возможности не афишировать траурное действо. В общем холле — ни портрета в траурной окантовке, ни похоронных венков, вместо реквиема — умеренно-печальная музыка неопределенной тематики, перед дверью — маленький плакатик в нейтральной черно-белой гамме: «Прощание с А.Р. Семиным» — и указующая стрелка.
Пожелания коменданта были выполнены в точности. Мероприятие анонсировалось исключительно в режиме «из уст в уста» и обещало пройти тихо, незаметно. К сожалению, именно это отсутствие информации не позволило внести коррективы в свои планы руководству компании «Линия жизни», чей офис занимал половину первого этажа. В «Линии жизни» на полдень понедельника была заявлена презентация новой серии лечебной косметики «Ибн-Сина». Маленький плакатик в нейтральной черно-белой гамме «Знакомство с «Ибн-Синой» оказался в метре от объявления «Прощание с А.Р. Семиным».
— Тебе понятно? — давился тихим смехом Колян. — Стрелочки на плакатах указывают в одном направлении, но наша дверь ближе, поэтому желающие знакомиться с «Ибн-Синой» вынуждены прощаться с А. Семиным!
— А пойти и переставить плакат никому не приходит в голову? — спросила я.
— Бумажки приклеены!
С тихим щелчком включился какой-то музыкальный прибор, и из него полилась приятная мелодия, немного грустная, но довольно оптимистичная. Узнав незабываемые «Подмосковные вечера», я с огромным удивлением воззрилась на мужа. Это и есть «умеренно-печальная музыка неопределенной тематики»?! Поймав мой взгляд, Колян сдавленно хрюкнул и прикрыл лицо ладонями. Моржик побагровел, скроил неописуемую рожу, закрыл глаза, и из-под его зажмуренных век на вздрагивающие щеки выкатилась слезинка. Я повернулась к Ирке — она сморкалась в платочек, издавая всхлипы, подозрительно похожие на придушенный смех.
Не слышны в саду даже шорохи!
Все здесь замерло до утра! —
с чувством выводил певец. — До утра судного дня? — немного громче, чем следовало, предположила я.
Колян взвыл и ринулся в склеп, словно намереваясь в рыданиях рухнуть на гроб, но в последний момент обогнул домовину и выскочил во двор, откуда сквозь не сразу закрывшуюся дверь донесся взрыв истерического хохота. Моржик уткнулся лицом в складки драпировки и забился в конвульсиях. Ирка шумно высморкалась и сказала, вручную стягивая расползающийся в улыбке рот, что сильно портило ее дикцию:
— Хуже всего, что мы выбиваемся из графика! Галину везут от их с Андрюхой дома, с ней родные и близкие прощались там. Катафалк подойдет сюда, чтобы тем же рейсом подхватить Андрюху, и уже потом — прямиком на кладбище.
Тихий скрип двери заставил меня обернуться. Против ожидания из-за гроба выступил не отсмеявшийся Колян, а невысокая фигура в черном. Она приблизилась, и я узнала сестру Галины, Татьяну.
— Ой, девочки, это ужасно, это просто ужасно! — истерическим шепотом зачастила она.
— Ужасно, умерли оба, один за другим! — согнав с лица неподобающую моменту улыбку, кивнула Ирка.
— Такие молодые! — горестно воздела очи я.
— Да нет же! — осатаневшая от неразрешимых проблем Татьяна почти не соображала, что говорит. — Ужасно другое! Наш катафалк не пропустили по главной улице, пришлось объезжать по параллельной, парковаться негде, а Андрей еще не готов!
— И где сейчас катафалк? — спросила я.
— На стоянке у торгового центра «Город»! Администрация магазина в ужасе, народ шугается, а парковка открытая, солнце печет, в автобусе жарко, как в печке! Ой, что же делать! — Татьяна в отчаянии заломила руки.
Смотрелось это, надо признать, весьма уместно и особого внимания не привлекло.
— Действительно, что же делать? — повторил Моржик, задумчиво почесав в затылке.
— А ну, еще раз! — велела я ему. — Что ты на меня смотришь? Говорю, давай чешись!
Моржик неуверенно почухал себя за ухом, словно вытряхивая из волос мелкий мусор.
— Энергичнее, — потребовала я, выталкивая Моржика вперед, и сама стала рядом.
Моржик поскреб подбородок, а я запустила ногти себе в волосы и заработала кистью руки, как взбивалкой для крема. Через десять секунд моя прическа пришла в ужасное состояние, но это возымело должный результат: граждане, следующие по тропе мимо гроба, стали на меня засматриваться.
— Зудит — сил нет! — доверительно сообщила я первой же притормозившей даме.
Она отодвинулась и посмотрела на меня с некоторым испугом.
— У вас спирту не найдется? — спросила я.
— Ты че, девка? Поминки только после похорон! — с видом знатока произнесла какая-то старушка.
— Мне для дезинфекции. — Я покачала растрепанной головой и поскребла ногтями по обтянутым джинсами бедру. — Боюсь, заразилась от покойника!
В веренице прощающихся образовался разрыв.
— Он ведь от инфекции помер, — продолжала я, закрепляя успех. — От этой… Как ее?