Глубокая разведка - Владимир Добряков

Идем дальше, внимательно осматривая деревья. Зоркая Наташа обращает наше внимание на ряды глубоких поперечных борозд на стволах в тех местах, где деревья стоят поближе друг к другу. Причем борозды такие, словно тот же Святогор на ходу, играючи, постукивал по стволам своим кладенцом. Любопытно было бы посмотреть на этих веселых ребят. Издали, разумеется.

Лес неожиданно кончается, и мы выходим на большую поляну. Даже не большую, а огромную. Деревья ее противоположного края едва прорисовываются на горизонте. Поляна густо заросла тростником. Приглядевшись, прихожу к выводу, что это не тростник. Это уменьшенные во много раз копии деревьев, среди которых мы пробирались в лесу. Голые стволы толщиной в два пальца и длиной в полтора, два метра. А на конце — метелка из листьев папоротника. Только не зеленых, как на деревьях, а оранжевых.

— Вот вода, — говорит Вир.

Я сначала не могу понять, о чем он говорит. Потом до меня доходит, что мы стоим на краю болота. Желтый мох переходит в такую же желтую воду. Вир при виде «тростника» оживляется. Он просит у меня резак и пытается срезать под корень один из тонких стволов. Но хрупкий с виду «тростник» отличается удивительной прочностью. Только включив вибратор, мне с трудом удается срезать стволик.

Вир, поняв, как надо обращаться с резаком, отсекает верхушку с листьями и остро затачивает ее. Понятно. Теперь у него в руках копье. Без оружия в таких местах Вир чувствовал себя неуютно. Надо будет отдать ему свой автомат и научить стрелять из него. Ну и раз уж он идет с нами, надо нагрузить его частью нашего снаряжения, разгрузив в первую очередь женщин.

Пока мы с Виром занимаемся его копьем, Лена внимательно исследует болотную воду. Микродоктор показывает, что в ней кишат небезопасные микроорганизмы. Лена с Наташей начинают колдовать в плане обеззараживания. Анатолий возится с установкой создания переходов. А я тем временем пытаюсь определиться по Солнцу.

Но затея моя сразу терпит неудачу. Я никогда не был на Венере. Но, по моим представлениям, небо на ней должно выглядеть примерно так же, как и здесь. Сплошная пелена серых, со свинцовым отливом облаков. Нет возможности даже предположить, в какой стороне находится Солнце. Но здесь оно должно быть довольно близко, как на той же Венере. Иначе ему не под силу было бы пробить такой многокилометровый слой облачности и создать под ними такую парилку. Что ж, удовлетворимся хотя бы таким косвенным доказательством того, что мы находимся не на Земле.

Женщины завершают свои манипуляции с водой и быстро готовят из космодесантных пайков обед на пять персон.

— Боюсь только, что кофе получился не очень удачным, — извиняется Наташа. — Что мы с Леной только не делали, но привкус и запашок этой водички устранить ни удалось. А они довольно специфические.

— Не графья, — бурчит Анатолий, запуская ложку в борщ. — Придется, может быть, еще и не такое пить. Другой воды все равно здесь нет.

В кофе действительно не хватает ни вкуса кофейного, ни аромата. Все забивает вкус и запах прокисшего пива, кажется, «Клинского продвинутого». Впрочем, те же ароматы и привкус имеют и борщ, и бифштекс.

За обедом мы с Анатолием подробно рассказываем женщинам о нашем разговоре со смотрителем Кта и о посещении кутура. А также о том, что заставило нас так поспешно покинуть эту Фазу. Лена задумывается, а Анатолий спрашивает меня:

— Андрей, а почему ты говорил со мной по-английски? Ведь этот Кта русского тоже не знает.

— А потому, Толя, что, разговаривая на родном языке, мы могли запросто перейти на его язык. Непроизвольно.

— Век живи — век учись.

Анатолий качает головой. А Лена делает заключение:

— Я была не права. Влиянием ЧВП здесь и не пахнет. Здесь приложила лапу мафия святого Мога, и только она.

— Почему так категорично? — интересуюсь я.

— А все очень просто. Какую цель ставит ЧВП? Повернуть цивилизации на биологический путь развития. А что мы имеем во всех биологических цивилизациях? Культ секса. Здесь секс тоже процветает, но в каком виде? В виде примитивного разврата. Да что я тебе говорю! Вспомни Кору Ляпатч. Она родом из биоцивилизации. Сравни ее и тех гаремных самок, что ты видел в этих кутурах. Что у них общего? Ты можешь представить себе Кору, вышедшую в Большой Мир из такого кутура? Кору, воспитанную в кутуре?

— Здесь я с тобой полностью солидарен. Но мы с Анатолием обнаружили еще один совершенно непонятный аспект. Полное отсутствие всякого прогресса. Причем не только технического, за отказ от которого ратует ЧВП. Здесь отсутствует вообще всякий прогресс. Все замерло на уровне, достигнутом в период религиозных войн, и дальше не развивается. Более того, естественные науки считаются не творческой деятельностью, а ремеслом. Ремеслом, заниматься которым недостойно людей. Это как объяснить? Откуда это пошло?

— Да, жаль, что нам пришлось так спешно покинуть эту Фазу. Осталось без ответа слишком много вопросов. Может быть, нам еще немного поколдовать над установкой создания переходов?

Развить свою мысль Лена не успевает. Из болота доносится мерное и громко хлюпанье. Звуки приближаются, становятся громче. Жесткий «тростник» колеблется как обычная осока. И вот из него вылезает оно. При виде этой зверюги мы, не сговариваясь, снимаем предохранители и досылаем патроны. А оно, выпятив на берег свою полутораметровой длины прямоугольную морду, замирает и лениво смотрит на нас мутно-голубыми глазками в виде узких вертикальных чечевиц.

Мы имеем время разглядеть это существо подробнее. Собственно, разглядывать-то и нечего. Морда, похожая на железнодорожную шпалу, лежит на берегу, все остальное, кроме небольшого участка спины, скрыто под водой. Не видно ни лап, ни хвоста. Существо желтого цвета в оранжевых пятнах. Чем-то оно напоминает крокодила. Но те крокодилы, которых я видел, выглядели бы рядом с этим, как обычная ящерица. Зверюга эта никак не меньше пятнадцати метров в длину. Это я могу оценить по тому, как колышется «тростник», колеблемый лениво движущимся хвостом. Структура кожи у зверюги чешуйчатая. Плоские чешуи овальной формы, размером с ладонь, тускло отблескивают всеми оттенками желтого цвета.

Зверюга продолжает лежать неподвижно, лениво пошевеливая хвостом, и изредка шумно вздыхает. Похоже, что она собиралась поползать по лесу, а мы случайно оказались у нее на пути. И сейчас она соображает, что лучше сделать: вернуться обратно в родное болото или все-таки ползти дальше, невзирая на присутствие этих двуногих тварей? Я склонен уступить ей дорогу. Зачем мешать аборигену вершить свои дела?

Хвост твари изгибается круче и медленно перемещается к берегу. Кажется, она решила не связываться с нами и вернуться в болото. Нас спасает только отточенная длительными тренировками реакция. Как пружина, распрямляются огромный хвост и длинные мощные задние лапы. Туша зверюги взлетает над водой и одним прыжком преодолевает более чем десять метров, отделяющих ее от нас. Но передние лапы с растопыренными серпообразными когтями захватывают пустоту. Мы успеваем отскочить.

Зверюга стоит на выпрямленных передних и полусогнутых задних лапах и медленно покачивает мордой из стороны в сторону, выбирая, кого из нас закогтить. Теперь она напоминает варана. Только туловище у этого «варана» почти цилиндрическое, диаметром у передних лап более метра.

Кажется, «варан» выбрал добычу. Хвост подтягивается к передним лапам, задние лапы складываются вплотную к земле. Гремят автоматы. Но «варан» только мотает головой. Отбрасываю автомат и бью из пулемета, не целясь, в упор по голове и туловищу. Пули, способные с двухсот метров пробить шейку рельса, с визгом рикошетируют от чешуи этого «варана». Анатолий полосует «варана» лазерным лучом. От чешуи идет коричневатый дымок, но тем все и ограничивается.

«Варан» взвизгивает, лазер ему не нравится, и поворачивает морду в сторону обидчика. Взмах гибкого, чуть короче взрослой анаконды, хвоста сбивает с ног Наташу. «Варан» проворно разворачивается и выбрасывает в ее сторону когтистую переднюю лапу. Бластером его бить нельзя, погибнем сами. Разве что «Муха» возьмет его броню. Но мои гранатометы в ранце. Пока достану, «варан» растерзает Наташку.

Внезапно перед самой мордой «варана» откуда-то возникает Вир со своим копьем. Что он сможет сделать своей деревяшкой там, где оказались бессильны пулемет и боевой лазер? Но лапа «варана» повисает в воздухе в полуметре от Наташи, а сам он мордой тянется к Виру. А тот глубоко вонзает свое острозаточенное копье прямо в ноздрю «варана», в отверстие не более трех сантиметров. «Варан» широко разевает фиолетовую пасть, часто усеянную острыми зубами размером с хороший кинжал, и разражается громким, истошным, высоким визгом на грани ультразвука. И тут привставшая на колено Наташа выпускает в эту пасть автоматную очередь. Череп и верхняя челюсть зверюги словно взрывается изнутри, разбрасывая вокруг черные ошметки. Туша «варана» безжизненно плюхается на землю.