Метаморфозы - Василий Головачёв

– Где ты, капитан? Тебя же ищут!

– Скоро всё прояснится, – сказал Иннокентий, не сильно надеясь на обещание. – Но я не враг государству, как пытается доказать сволочной «Баталер».

– Сдался бы…

– Только переоденусь, – пошутил математик.

После этого он позвонил двум друзьям и отцу, от которого и узнал кое-какие новости. Отец состоял на правильной службе, поэтому до него докатились слухи о задержании майора разведки Стефании Иванчай, которую поместили в военный госпиталь и собирались переправить в Москву.

– Зачем в Москву? – удивился Иннокентий.

– Не знаю, – огорчённо ответил Лобов-старший. – Слухи разные ходят. Кеша, за что на тебя наехала контрнадзорка? Что ты сделал?

– Ничего такого, за что можно было бы задерживать человека. Просто я узнал то, чего не должен был узнать. Папа, это отдельный разговор, но можешь не сомневаться, я не враг и ни в чём не виноват.

– Верю, – вздохнул отец. – Так хочется встретиться… без тревог и нервов.

– Мне тоже хочется, ждите, маме привет. Скажи ей, что я её люблю.

– Сам-то что не звякнешь?

– Не могу, ваши линии наверняка прослушивают, и если узнают о звонке, начнут допрашивать. А этого лучше избежать. Думаю, и тебя потревожат после моего звонка.

– Я прослушки не обнаружил…

– Потому что в наши времена в передатчик можно превратить любой предмет.

– Чёрт с ними, я не боюсь. Пока, сынок.

Иннокентий отключил линию, спрятанную в облаке блокчейна. Он был уверен, что рацию «макза» запеленговать невозможно. Однако эта уверенность сразу немного подувяла. Потому что буквально через две минуты моторы в посёлке взревели сильнее и в лесок вокруг сетчатого забора в два слоя вылетели три джипа «Медведь», высадив три группы спецназовцев численностью в двенадцать человек.

На беду, Иннокентий был слишком переубеждён в том, что он почти неуязвим в своём суперменском комби, и послушался подсказок экстрасенсорики не сразу, а спустя пару мгновений.

Атака спецназовцев в «скорпионах» (тоже ничего себе костюмчики, способные защищать солдат от пуль до калибра двенадцать миллиметров) оказалась отвлекающим манёвром, хотя пули (калибром пять и семь десятых миллиметра) сыпанули мощным градом. Основной удар нанёс внезапно вынырнувший из-за деревьев беспилотник, и это были уже не пули или гранаты, и даже не ракеты. Если во время боя с засадой «Баталер» применил дрон с парализатором типа «удав», то в настоящий момент это был бомбовый модуль «нокаут» векторного действия, захватывающий в конусе разряда территорию диаметром всего в двадцать метров и способный обездвижить даже кашалота. То есть высадившийся спецназ разряд не задел, всё досталось Иннокентию. Он и психанул, обидевшись.

На борьбу с импульсом, заблокировавшим сознание, потребовалось не более секунды. Психика, настроенная с помощью сеанса перезагрузки нервной системы в боевое состояние, просто переключила уровни реагирования – он начал «думать» позвоночником, не потеряв свободы действий. Спустя долю секунды рукоять карабина вошла в ладонь, а ствол пистолета вырос над плечом, выбирая цели. Обратное включение сознания произошло уже позже.

Восемь выстрелов за полторы секунды – вот что это означало! Шесть из «дракона», два из «укротителя». Но если девятимиллиметровые пистолетные пули «скорпионы» выдерживали, то ракетопули калибра шестнадцать миллиметров – нет. И хотя Иннокентий целился не в голову, а в корпус-руки-ноги – это было намертво прописано в психосфере, – он не был уверен, что стрелки выживут все. Бронежилеты «скорпионов» не рассчитаны на гашение пуль, пробивающих метровые бетонные стены.

Стрельба смолкла, лишь рык работающих моторов джипов доносился с трёх сторон как фоновое сопровождение боя.

Иннокентий обрёл сознание, сплюнул, вспомнив бессмертное: «Я не люблю, когда стреляют в спину… я также против выстрела в упор…»[7]

Вверху над лесом сверкнул блик: дрон, сбросивший психотронный бомбомодуль, всё ещё висел в воздухе, целясь, возможно, снова.

Математик отступил под защиту сосны.

Было понятно, что военный искин российской армии насытил прифронтовую полосу беспилотниками, надёжно прикрыв ими крупные населённые пункты и даже коттеджные посёлки, не обращая внимания на затраты. Линия фронта протянулась через всю Украину на тысячу двести километров, и даже если подвесить над каждым квадратным всего по паре дронов, это требовало колоссальных финансовых и организационных средств. С одной стороны, такое расточительство выглядело вроде бы оправданным, поскольку увеличивало безопасность жителей охраняемых территорий. С другой стороны, «Баталер» напряг исполнителей не ради усиления режима безопасности, а лишь для поиска одного-единственного беглеца, и это усиление контроля и возможностей его ликвидации показалось Иннокентию несоразмерным по сравнению с целью подобных мероприятий.

Крест в небе испустил лучик.

Иннокентий поднял ствол автомата, прицелился, потом с усмешкой вышел из-за дерева и показал камерам беспилотника средний палец.

Кусты с двух сторон от него шевельнулись, из них высунулись стволы автоматов.

Можно было легко перестрелять уцелевших засадников, но злость прошла, навалилась усталость, и математик проворчал, вызывая в памяти кьюар-код:

– Живите, мужики.

В следующее мгновение он исчез для глаз этого мира.

* * *

Для остановки и размышлений он выбрал промежуточный реал – тот же сто одиннадцатый, где обитал Таллий. Это уже превращалось в устойчивое убеждение в некоей свободе от войн, предоставленной ситуацией в реале: здесь война заканчивалась у западных границ «незалежной», и территория Донбасса, загаженная радиоактивными осадками и окислами, была свободна от военных действий. Мало того, местный искин по имени «Держава» не довлел над «живой» российской властью, подчиняясь приказам не искусственных интеллектов, а реальных генералов. А у этой власти не было причин преследовать Таллия Лобова и его «кровных братьев».

Впрочем, Иннокентий не собирался задерживаться здесь надолго. Поскольку в родном восемьдесят восьмом реале его почти везде ждала засада, следовало не соваться туда, не построив стратегию проникновения. Лишь имея на руках план, можно было сделать попытку освобождения Стефании. Иннокентий был уверен, что ей пока ничто не грозит.

Конечно, существовало опасение, что «Баталеру» удастся взломать пси-защиту разведчицы и он сможет вытащить из её памяти формулу кьюар-алгоритма. Но опасение было небольшим, потому что Стефанию специально подготавливали к разведдеятельности и математик верил в неё.

На составление плана ушло четверть часа. Как раз столько времени понадобилось системе наблюдения за территорией Луганской области на обнаружение постороннего. Когда в небе сверкнула искорка – к Луганску подлетал флайт службы контроля, – Иннокентий уже был готов к отправке.

План же состоял в следующем.

Первым его пунктом числилось посещение двадцать третьего реала и контакт с Тарасом. При расставании все Лобовы договорились при необходимости посещать малые родины друг друга, и только сейчас Иннокентий вдруг осознал, что никто из «братьев», если не считать пропавшего без вести Таллия, до сих пор к нему не приходил. Он был первым.

Второй пункт плана означал как раз продолжение поиска сто одиннадцатого «родича», сорвавшегося с кьюар-трека при отражении засады. Иннокентий понимал, что Таллия могло забросить в любой реал бесконечного «эвереттовского саксаула», но надеялся, что он попал в ближайшую ветвь.

Обдумал математик и остальные пункты плана. Он был уверен, что никто из «братьев» не откажется поучаствовать в освобождении Стефании, так как втроём, да плюс хорошо обученные бойцы Тараса, они имели больше шансов победить. Но прежде стоило убедиться, что парни свободны.

С неба на унылый пейзаж луганского пригорода опустилась знакомая «этажерка». Вид у местного летательного аппарата, называемого пинассом, действительно был неказистый, Иннокентий подумал об этом с налётом лёгкой снисходительности, однако летал пинасс быстро и мог обходиться без пилота.

Иннокентий помахал в его сторону рукой и «спрыгнул в «колодец» кьюар-трека.

Россия-23. Новоазовск

22 июля

Они узнали о происшествии под Новоазовском ещё в полёте: из кабины Ми-8 вышел второй пилот-стрелок и молча протянул Тарасу наушники.

Выслушав сообщение, капитан несколько секунд смотрел в одну точку, как скульптура из камня, отдал наушники и повернулся к бойцам.

– Снежана захвачена!

Окаменели и бойцы.

– Кем?! – очнулся Штопор.

– Неизвестно. Они с Котом ехали с похорон сына Сапрыкина, и по дороге их перехватили.

Ошеломлённые бойцы переглянулись.

– Кот?..

– Жив, но ранен. Водитель джипа убит. Снежана… исчезла.

– Что значит исчезла?! – не поверил Шалва.

Тарас сцепил челюсти, сдерживая матерное слово.

– Я знаю столько же, сколько и ты. Прилетим, выясним подробности.

Дальше летели молча, переживая случившееся каждый по-своему. Тарас вспоминал