Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Такая вот речь.

И опять и опять любимая игрушка: консолидация. Хватит скандалить и склочничать перед всем народом (между журналами и газетами), — продолжил М. С. Какая же у нас гласность? Берешь в руки журнал и если в оглавлении какой-то вопрос — заранее знаешь, какая будет позиция. Дают слово одним и зажимают рот другим — «чужим». «Огонек», правда, один раз недавно напечатал «противника» (видимо, о Кожинове идет речь), но тут же дал ему редакционный отлуп.

(Я, кстати, не раз говорил М. С.: смеются люди над этим его требованием — на то и разные журналы, чтоб у них были разные лица. Так всегда было и в России, и во всем мире. Если Вы — за гласность, нельзя настаивать на единомыслии. Это — не логично. Но он уперся…)

А телевидение, продолжал М. С. Это же разгул безответственности и подстрекательства. Люди начинают выключать приемники. Слушаю тут как-то «Маяк», передают песни 50–60 годов, потом диктор объявляет: «А теперь будет рок-музыка, любители предыдущей передачи могут выключить — все равно ничего не поймете!» Зачем это? Что это за обращение с людьми!

Вспомнил М. С. статью Мариничевой в «Комсомолке» неделю назад (я тоже обратил на нее внимание и тоже, как она сама чуть не разрыдался). Заголовок: «До основания, а зачем?» И «Гренада» Светлова. Об идеалах, на которых выросли поколения. Нельзя их топтать только за то, что их испоганил Сталин. Иначе — пустота и бездуховность.

М. С., которому, кстати, я хотел послать этот номер «Комсомолки», оказывается, сам обратил внимание на статью.

Вот так!

Утром вчера звонит мне: «Ты был?»

— Нет. Не было времени. Но знаю, что было. Мне подробно рассказали.

— Да, вот решил перейти в наступление. Они, как мне потом передавали, «обменивались» (любимое словечко): мол, действительно, мы (пресса) перешли черту. И знаешь: никто не захотел после меня выступать. Молчание. Я несколько раз предлагал. А потом сказал: Ну, раз так — до следующей встречи.

Решил не публиковать своего выступления (говорил почти два часа).

— Это правильно, — сказал я. Фамилии названы, пойдут круги. Но они и так пойдут. И Вам припишут такое, чего и не было.

— Ладно.

И перешли к финансовым делам.

Спрашиваю Сережу Морозова: М. С. был раздраженный (на встрече)?

— Да, в общем нет. Говорил как всегда, если без бумажки — страстно. Но иногда, действительно, заводился, глаза чернели, видно, что довели его некоторые.

Думаю про себя: Он, может быть, (и скорее всего) не хочет отката гласности. Но, видно, считает (не без «подсказок» из публикаций Клямкина и даже Алексеева), что пора и авторитарность употребить, не то раскачают и растащат империю.

Но пока полки пусты, пока бушует преступность — если не закрывать перестройку — движение уже не остановишь. А такие вот ходы, как с Афанасьевым и Старковым (газета «Аргументы и факты») только дискредитируют его лично. Такое мы уже проходили (при Никите) и все помнят, чем кончилось.

Очень важно для него сохранить image, каким он сложился в первые годы перестройки. Если будут стираться грани в этом облике между ним и Лигачевым (тот ведь тоже за перестройку), все пропало.

Но Горбачева заносит. Не забыть бы описать «русский вопрос», который он очень запальчиво поднял на ПБ в связи с директивами Рогачеву (зам. МИД) на переговоры по пограничным вопросам с китайцами.

Телефоны домой оборвали: М. С. ищет. Соединили с ним. Всю финскую программу поломал. Койвисто взбесится. Дал задание сделать ему для Совета обороны несколько страниц с оценкой внешней политики за время перестройки, объяснить почему все же надо крепить оборону. Это на завтра. Но завтра еще две речи для Финляндии и материал к встрече с Папским нунцием, а потом еще к Международной комиссии ВС по афганскому вопросу.

Когда я все это могу сделать?! И доколе! Как просто у него все — мы (я) инструменты, которые все могут, раз ему надо.

Реакция на встречу с прессой. У участников она такая: если Горбачев так с нами, преторианцами перестройки, то мы найдем себе другое место. Если он всех таких, как Собчак, Заславская, Шмелев, записывает в лагерь противников, то с кем же он хочет делать перестройку?

В самом деле, массовая база у М. С. — интеллигенция. Рабочий класс — за Ельцина. На что же Горбачев рассчитывает, присоединяясь к лигачевизму в отношениях с интеллигенцией?

Если с Афанасьевым затеется «дело» (а оно затеется, потому что первичная парторганизация его исключать не будет, значит сделать это должен КПК вопреки всякой демократии), то тем самым открываются ворота для многопартийности, аргументов для сохранения монополии КПСС не остается.

Если он призывает к консолидации, а сам прибегает к оргвыводам, тогда конец гласности. Значит, каждый теперь должен действовать не по совести, а приглядываясь к тому, что подходит начальству.

И, следовательно, прощай призывы самого М. С.'а «давайте вместе». Теперь получается — «давайте как я хочу, как меня устраивает».

Ельцин, опомнившись от «покушения» на него, а на самом деле от пьяного мордобоя за его приставания к чужой жене, собрал митинг. Смысл этого митинга: Горбачев окончательно исчерпал себя. Его надо немедленно убирать.

Но, увы, М. С. предложил исключать и снимать с работы не Ельцина (хотя есть решение Пленума ЦК), а Афанасьева и Старкова.

И теперь, Ельцин и Ко вместе с Афанасьевым и Ко, которым нечего терять, мосты у них сожжены, бросятся в отчаянную атаку. Говорят, на 25 октября назначена демонстрация у здания ЦК с требованием убрать троих — Лигачева, Зайкова, Воротникова. Пока так!

Даже Рыжов (директор МАИ и ныне председатель комиссии Верховного Совета по науке) выступил вчера по телевидению с ельцинских позиций. А ведь он — в друзьях у М. С.

Словом, эта «встреча с прессой» была ошибкой. С таких вещей начинается путь, по которому пошел Хрущев.

Я весь день писал речь, которая будет произнесена во дворце «Финляндия». Сочинил материал для Совета обороны. Сделал еще сотню мелких дел и звонков. Опять подводит МИД. До сих пор нет ни проекта речи на обеде у Койвисто, ни материала для переговоров с ним.

Ковалев болтун и очень уж мелкотравчат для первого зама МИД. Сочинил я проект письма Горбачева к Бушу, его повезет с парламентской делегацией Примаков.

М. С. по капле выдавал мне свои соображения и редактуру к текстам для Финляндии, убавлял мои комплементы в адрес финнов. И объяснял мне: чтоб наши прибалты не позавидовали такому обращению с Финляндией и тому, какими они тоже могли бы быть, если бы.

Начитался я вчера западных анализов нашей экономики и их рекомендаций. Много (кроме, конечно, Пайпса и Бжезинского) — с позиций заинтересованности в успехе перестройки. Успеха, в основном, по-тэтчеровски. Но наиболее серьезные из них — и с пониманием, что мы не можем превратиться целиком в западное общество. Есть и такие, которые предрекают «советское экономическое чудо», если.