Возлюбленный мой - Дж. Уорд

– Нет ... Ты и не должна. Просто это кажется так...

– Неподобающе? Неуместно? – Пэйн хрустнула костяшками пальцев. – Какая жалость.

Лейла долго и медленно выдохнула. – Ты знаешь, я была надлежащим образом обучена. Как эрос.

– И тебе это не нравится…

– Вовсе нет. Это то, чего я не знаю, но хотела бы узнать.

Пэйн нахмурилась. – Тебя не используют по назначению?

– Поистине, меня отверг Джон Мэтью в вечер его перехода, после того как я наблюдала его благополучное изменение. И когда я кормлю Братьев, то остаюсь нетронутой.

– Прошу пр... – Она правильно расслышала? – Ты хочешь заняться сексом? С одним из них?

Тон Лейла стал рассудительным. – Ты, конечно, как никто их моих сестер можешь понять, каково это быть никем и не иметь возможности использовать свои способности должным образом.

Ну... она все поняла не совсем верно. – При всем уважении, я не могу понять, почему ты хочешь ... этого ... с одним из тех мужчин.

– Почему я не должна этого хотеть? Братья и трое молодых воинов красивы и полны грозной силы. И теперь, когда Праймэйл покинул нас нетронутыми... – Лейла покачала головой. – Я хочу испробовать того, чему меня так хорошо обучили, и о чем я так много читала. Хотя бы раз.

– По правде говоря, я не чувствую в себе ни малейшей склонности к подобному. Никогда не испытывала, и, я думаю, никогда не буду. Я предпочитаю сражаться.

– Тогда я завидую тебе.

– О?

Взгляд Лейлы стал древним, как у старухи. – Гораздо лучше быть незаинтересованной, чем ненужной. Первое несет в себе облегчение. Второе – лишь пустоту и тяжкий груз.

Подошла Ноу-Уан, неся поднос с нарезанными фруктами и свежевыжатым соком, и Пэйн сказала: – Ноу-Уан, ты не хочешь к нам присоединиться?

Лейла улыбнулась служанке. – В самом деле. Присоединяйся, пожалуйста.

Покачав головой и поклонившись, Ноу-Уан просто оставила им трапезу, которую так предусмотрительно подготовила и, прихрамывая, вышла из купальни через мраморную арку.

Пэйн все еще хмурилась, когда осталась вдвоем с Лейлой в полной тишине. Размышляя над тем, чем они только что поделились друг с другом, было трудно понять, каким образом они могли иметь столь различные мнения и в то же время обе оставаться правыми.

Ради Лейлы, Пэйн хотелось ошибаться – какое это разочарование тосковать о том, что в реальности было гораздо хуже, чем в мечтах.

Глава 19

– Женщина... – Мягкое эхо голоса Омеги разносилось дальше, чем могла позволить громкость, с которой он говорил, слова заполнили каждый уголок комнаты из гладкого камня, которая являлась его личными покоями.

Прислонившись спиной к черной стене, Лэш старался казаться равнодушным. – Она нужна мне, чтобы кормить своей кровью.

– Правда?

– Это биология.

Скользя в пространстве в своих белых одеждах, Омега производил грандиозное впечатление. В капюшоне, скрестив руки и заправив их в рукава развевающейся мантии, он был похож на епископа.

За исключением, разумеется, того факта, что, на самом деле, здесь он был королем.

Приемная Зла была размером с бальный зал и украшена соответственно – огромным количеством черных люстр и канделябров, что держали легионы черных свечей. Но зал не выглядел пустым. Фитили горели красным пламенем, а стены, пол и потолок были отделаны самым необычным мрамором из всех, что когда-либо видел Лэш. С одного угла он смотрелся как черный, с другого имел кроваво-металлический оттенок, и из-за того, что источник освещения постоянно мерцал, оба цвета окружали его одновременно.

Было не трудно понять причину подобного декора. Так как гардероб Омеги ограничивался лишь снежно-белыми драпированными одеждами, он был центром всего, единственным, что выделялось и бросалось в глаза. Все остальное служило лишь декорацией.

И миром своим он управлял таким же образом.

– И она будет твоей супругой, сын мой? – спросил Омега через всю комнату.

– Нет, – солгал Лэш. – Лишь источником крови.

Не стоило давать Омеге больше информации, чем нужно: Лэш хорошо знал, как непостоянен был его отец, поэтому некоторые вещи лучше было скрыть.

– Разве я дал тебе недостаточно силы?

– Такова моя вампирская природа.

Омега повернулся лицом к Лэшу. Последовала пауза, а затем искаженный голос прошептал: – Воистину. Я вижу, это правда.

– Я приведу ее к тебе, – сказал Лэш, выпрямляясь и отходя от стены. – В фермерский дом. Сегодня. Ты обратишь ее, и у меня будет то, что мне нужно.

– А я не могу тебе этого дать?

– Ты и даешь это мне. Ты инициируешь ее, и у меня будет источник крови, необходимый для того, чтобы иметь силу.

– То есть, ты говоришь мне, что слаб?

Черт его подери, очевидно же, что так оно и было. Омега мог чувствовать многое, и должен был уже какое-то время знать о его состоянии.

Лэш промолчал, Омега проплыл над полом вперед, пока они не оказались лицом к лицу. – Я никогда не инициировал женщину.

– Ей не придется состоять в Обществе Лессенинг. Она будет лишь для меня.

– Для тебя.

– Нет причин посылать ее сражаться.

– И эта женщина. Ты ее уже выбрал.

– Да. – Лэш издал короткий смешок, думая о Хекс и том, на что она способна. – Я уверен, ты ее одобришь.

– Ты так уверен в этом.

– У меня хороший вкус.

Вокруг задрожало красное пламя на фитилях, будто подул сильный порыв ветра.

Внезапно, капюшон Омеги приподнялся, открывая темное, прозрачное лицо, которое, казалось, было из плоти и крови, практически как лицо Лэша.

– Возвращайся туда, откуда ты пришел, – произнес Омега, поднимая темную, прозрачную-мутную как дым руку. Погладив Лэша по щеке, Зло отвернулось. – Возвращайся туда, откуда пришел.

– Встретимся, когда наступит ночь, – сказал Лэш. – В фермерском доме.

– Наступит. Ночь.

– Ты хочешь встретиться позже? Как насчет часа ночи? Мы можем встретиться в час.

– Мы увидимся, в любом случае.

– Спасибо, Отец.

Когда Омега проплыл по полу, его капюшон вернулся на место сам, панель перед ним скользнула в сторону. Через мгновение Лэш остался один.

Глубоко вздохнув, он потер руками лицо и посмотрел на красное пламя и эффектные стены. Место напоминало ему что-то вроде утробы, чрева.

Вспышкой воли, он перенес себя из Дхундха обратно в обшарпанное ранчо, которое он использовал как стартовую площадку. Очнувшись в своей телесной форме, он возненавидел тот факт, что лежал сейчас на диване, покрытом дешевым чехлом с рисунком из осенних листьев. И, Боже, ворс ткани был похож на шерсть стриженной собаки... и пах соответственно.