Возлюбленный мой - Дж. Уорд

Каждый раз, когда Пэйн выбивала его из колеи благодаря своему превосходству  по скорости, это добавляло сладости победе.

Король проворно вскочил  на ноги и развернулся, его длинные черные волосы веером описали круг, а потом опустились на белые дзюдоги[49]. В черных очках, с огромными мышцами, он был великолепен – лучшая вампирская кровная линия, неразбавленная ни человеческой, ни какой другой кровью.

Хотя это и было частью его проблемы. Она слышала, что чистота крови и послужила причиной его слепоты.

Когда Пэйн поднялась на ноги, спину кольнул спазм, но она проигнорировала резкую боль и снова стала мериться силами с противником. На этот раз она нападала, размахивая и рубя с плеча, и умение cлепого Рофа парировать ее удары было совершенно удивительным.

Может быть, именно поэтому он никогда не жаловался на свои проблемы. Опять же, они мало разговаривали, и это ее полностью устраивало.

Хотя Пэйн было интересно, какую жизнь он вел там, на Другой Стороне.

И она завидовала его свободе.

Они продолжили противостояние, маневрируя вокруг фонтана, затем к колоннам и ближе к двери, которая вела в Святилище. Затем обратно. А потом еще раз по тому же маршруту.

К концу сессии оба были в синяках и ссадинах, но их это не беспокоило. Как только их руки упадут вдоль тел, и обмен ударами прекратится, травмы сразу же начнут заживать.

Последний удар принадлежал ей, и это был потрясающий хук снизу, прилетевший в подбородок Короля с силой булавы – его голова откинулась назад, а волосы снова взлетели в воздух.

Они всегда приходили к молчаливому согласию по поводу того, когда пришло время заканчивать драку.

Они остужали свой пыл, прогуливаясь рядом с фонтаном, потягивая мышцы, с треском возвращая на место шейные позвонки. Вместе они мыли лица и руки в прозрачной, чистой воде и вытирались мягкой тканью, которую Пэйн просила готовить заранее.

Несмотря на то, что они обменивались ударами, а не словами, она стала думать о Короле как о друге. И доверять ему.

Впервые в жизни.

И они действительно были просто друзьями. Несмотря на то, что она могла любоваться издалека его значительными физическими данными, искры притяжение между ними не было – это было одной из причин, почему все шло так, как шло. В другом случае их общение причиняло бы ей только неудобство.

Нет, он, как и никто другой, не интересовали ее в сексуальном плане. Мужчины-вампиры имели тенденцию командовать и всеми управлять, особенно те, что были благородного происхождения. Они не могли ничего с этим поделать, это еще раз доказывало, что кровь определяла поведение. И так уже достаточно людей принимали за нее решения по поводу ее собственной жизни. Последнее, что ей сейчас было нужно, это еще один такой человек.

– Ты в порядке? – спросил Роф, когда они присели на краю фонтана.

– Да. А Вы? – Она не возражала, что он всегда спрашивал, в порядке ли она. Первые пару раз это обижало – можно подумать, она не может справиться с болью после спарринга. Но потом Пэйн поняла, что это не имеет ничего общего с ее полом, и он задал бы этот вопрос любому, кто имеет к нему отношение.

– Я прекрасно себя чувствую, – сказал он, улыбнувшись и сверкнув огромными клыками. – Кстати, тот захват рукой был весьма крут.

Пэйн улыбнулась широко, до боли в щеках. Еще ​​одна причина, по которой ей нравилось быть с ним. Поскольку он не мог видеть, не было никаких причин скрывать свои эмоции, и ничто не могло заставить Пэйн сиять ярче, чем его признание в том, что она произвела на него впечатление.

– Ну, Ваше Величество, ваш прием с опрокидыванием на спину чуть меня не убил.

Теперь он улыбался еще шире, и на мгновение она подумала, что ее похвала что-то значит для него. – Там дело было в массе тела, – тихо сказал он.

Внезапно Роф повернулся к ней, и из-за темных очков, которые он всегда носил, ей показалось, что он выглядел жестоким. И все же он уже много раз доказал ей, что это не так.

Он откашлялся. – Спасибо тебе за это. Дома плохи дела.

– Как так?

Теперь он отвернулся, и как будто смотрел куда-то вдаль, за горизонт. Что, скорее всего, было пережитком того времени, когда он прятал свои эмоции от других. – Мы потеряли женщину. Враг забрал ее. – Он покачал головой. – И один из наших от этого очень страдает.

– Они были парой?

– Нет ... но он ведет себя так, как будто они были вместе. – Король пожал плечами. – Я упустил момент, когда между ними возникла связь. Мы все его упустили. Но... она была, и сегодня это вышло на поверхность с катастрофическим размахом.

Жажда знаний о смертной земной жизни, что была так хрупка, но, в то же время, ярка, заставила Пэйн наклониться вперед: – Что случилось?

Король откинул волосы назад, и вдовий пик резко выделился на его золотисто-коричневой коже. – Сегодня он зарезал лессера. Просто выпотрошил его.

– Но ведь это его долг, разве нет?

–  Не в сражении. Это произошло в доме, где убийца держал женщину взаперти. Ублюдка надо было допросить, но Джон просто разорвал его на части. Джон хороший парень... но эта хрень связанного мужчины... может быть смертельно опасна, в самом плохом смысле слова, понимаешь, о чем я?

Воспоминания о Другой Стороне, о попытках исправить то, что неправильно, о сражениях, о…

В дверях, ведущих из личных покоев, появилась Дева-Летописеца. Ее черные одежды парили над мраморным полом.

Король встал и поклонился... но в его движении не было ни грамма подобострастия. Еще одна причина, по которой он нравился Пэйн. – Дражайшая Дева-Летописеца.

– Роф, сын Рофа.

И на этом... все. Задавать вопросы матери расы не позволялось, а сама она хранила молчание, поэтому в воздухе повисла тишина.

Да, потому что – да храни нас судьба – никто не захочет обременять эту женщину вопросами. И было ясно, почему она прервала их с Рофом общение: мать не хотела, чтобы Пэйн пересекалась с внешним миром.

– Я удаляюсь, – сказала Пэйн Королю. Потому что не могла отвечать за те слова, что сорвутся с ее губ, если ее мать посмеет ее прогнать.

Король выставил вперед свой кулак. – Прощаюсь. Увидимся завтра?

– С удовольствием. – Пэйн ударила по нему костяшками пальцев – он сказал, что так принято – и направилась к двери, которая вела в Святилище.

По другую сторону белых панелей, ярко-зеленая трава шокировала глаз, и она моргнула, проходя мимо храма Праймэйла, направляясь к чертогам Избранных. Желтые, розовые и красные цветы теперь росли повсюду, веселые тюльпаны смешивались с бледно-желтыми нарциссами и ирисами.

Весенние цветы, насколько она могла помнить с того короткого времени, что она  провела на земле.