Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

Арабский Киберпарень

Все больше киборгов на свете,все больше в мире киборгесс,творится на большой планетеневероятнейший процесс.

Об этом киберманьеристыуже писали, и не раз,но ни Гринпис, ни коммунисты –никто не хочет слушать нас.

Придумал кто-то мак и коку,и телевизор в мир послал,и человек – хвала пророку –подобием машины стал.

Еще вчера, как мне казалось,нормальный рядом жил чувак,а нынче, глянь-ка, что с ним сталось,какой-то заводной червяк,

противный склизкий и вертлявый,настырный пучеглазый гад,всегда спешащий за халявойобшитый кожей агрегат.

Вот девочка жила и пела,растила ум и красоту,и вдруг душа ушла из тела,девчонку вижу – но! – не ту.

Две мутных маленьких стекляшкина месте дивных серых глаз.Блин, что вселилось внутрь Наташки?!Огонь, огонь внутри угас!

Она окинет мутным взглядомтвою машину и прикид –и щелканье раздастся рядом:считает, падла, рендерит.

Но если в морду дать соседу –он увернется, скользкий гад,сбежит, как под Полтавой шведыот русских драпали солдат.

И если часто бить Наташку,какое б ни было бабло,она сбежит от вас, бедняжка,шепча: «Опять не повезло».

Программа самосохраненьяв Израиле, Европе, СШАу киборгов на изумленьепродуманна и хороша.

А вот арабская программадавать частенько стала сбой,не редкость там, что кибер-мамашлет кибер-сына на убой.

Она твердит: отмсти гяуру,и сам погибни, как герой,всю их жидовскую культурувзорви, бля, на хуй, и урой.

И вот арабский кибер-пареньсадится в крупный самолети стюардессе дав по харе,из жопы пушку достает.

Все остальное нам известно,и гибнут киборги опять.Нет, надо, надо повсеместнопрограмму киборгам менять.

Но, все-таки, хвала Аллаху,что мусульманский механизмобычно хезает со страху,когда цепляется за жизнь.

Так возблагодарим же Бога,что сконструировал всех нас,что нас, засранцев, очень много,мы – большинство всех вер и рас.

А этих поцев беспрограммныхмы разбомбим и все дела,и мир во всех настанет странах.В’алла акбар! Ва иншалла!

Альтистка

Я - лирический тенор Худяев,я пропойца и антисемит,я играю одних негодяев,потому что главреж у нас жид.

На спектаклях плюю я украдкойв оркестровую яму всегда -и разносится музыкой сладкойвопль того иль другого жида.

Коллектив нашей оперы рвотнойна собраньях песочит меня.Я б давно уже был безработный,но директор мне, к счастью, родня.

Как-то раз на прогон предпремьерныйя пришел под изрядным хмелькоми, привычке излюбленной верный,в оркестрантов я плюнул тайком.

И вспорхнула на сцену альтистка,ангел чистой, как свет, красоты,заявив, что так подло и низкопоступают одни лишь скоты.

"Кто такая?" - спросил я у Вали(Валя - бас и редчайший дебил)."Свежачок, брат, из консы прислали,ей главреж уже, кажется, вбил". -

"Не болтай". - И пока мы болтали.в яме скрылась жидовочка вновь,смерив взглядом презрительным Валюи родив в моем сердце любовь.

Перестал я плевать в оркестрантов,бросил спирт неочищенный питьи под грохот кремлевских курантовпо утрам начал гирю крутить.

И однажды к евреечке дивнойподкатил я с цветком резедыи, флюид обнаружив взаимный,предложил полежать у воды.

У реки мы на пляже лежали,изучал с упоением ябезупречного тела детали,что имела альтистка моя.

А потом, после пива и раков,у меня оказались мы с ней,и боролся, как с Богом Иаков,я с альтисткой прекрасной моей.

Но любовь, как всегда, победила,хоть кричала ты "нет" и "не здесь",и арийская русская силаодолела еврейскую спесь.

...Ты спала. Я ласкал твое тело."Мир спасёт красота", - думал я.Ты в ответ лишь тихонько сопела,дорогая альтистка моя.

Ах, когда все Израиля дщеристанут столь же красивы, как ты,юдофобия рухнет, я верю,от наплыва такой красоты.

Алхимик

(Сказка)

Колбы, реторты и змеевики.В замковой башне угрюмоймрачный алхимик в тенётах тоскис чёрною борется думой.

Колбы, реторты и змеевики.Лето за стенами замка.Рожь колосится, цветут васильки,жмётся к козявке козявка.

Колбы, реторты и змеевики.Девушка с грудью упругой,

солнцу подставив руно и соски,мило болтает с подругой.

Колбы, реторты и змеевики.Глядя в глазок телескопа,мрачный ученый в припадке тоскишепчет одно только: "...опа!"

Колбы, реторты и змеевики.Был молодым он когда-то,только науке скормил все годки,вот и настала расплата.

Колбы, реторты и змеевики -всё его нынче семейство.Глазки горят его, как угольки,в сердце клубится злодейство.

Муху стальную отшельник куёт,песнь боевую пискляво поёт:

"Лети, моя муха, лети на восток,бесстыднице голой проникни в цветок.Пусть, глупая, нежит свои телеса,за то покарают её небеса.Неси моё семя в своем хоботке,пускай образуется завязь в цветке,пусть вызреет в теле бесстыдницы плоди явится в мир небывалый урод,озлобленный, склизкий и умный, как я,повадкой змея, а рылом свинья".

Колбы, реторты и змеевики.Девочка, живо спасайся!Бойся обманчиво-тихой реки,донага не раздевайся.

Колбы, реторты и змеевики.Как ты невинно лежала!И никому, кроме левой руки,в жизни не принадлежала.

Адидас

Коль не хочешь в старости покоя,сына Адидасом назови.Вскоре ты узнаешь, что такоеот сыновней чокнуться любви.

Вот привел ты в школу мальчугана,повели зайчонку в первый класс,и его немедля хулиганызарифмуют словом «унитаз».

Запинают парня, замордуют,целой школой, твари, зачмарят,щечки полосами изрисуют,Божью искру в глазках уморят,

обольют водой, заставят квакать,если вдруг полоски он сотрет.Дома мальчик будет горько плакатьи кричать, что в школу не пойдет.

Дорастет сынок до старших классов,колотить начнет отца и мать.Кто ж вас надоумил, папуасов,Адидасом сына называть?

И в слезах признаешься ты сыну:мол, поддался на рекламный трюк,мол, давали денег на машину,только этим денежкам каюк –

все ушло на детский сад и школу,ты прости, прости меня, сынок!И тотчас почувствуешь тяжелыйв области промежности пинок.

А потом сынок уйдет из домаи домой вернется через час,приведет оболтусов знакомыхк маме в спальню мальчик Адидас,

скажет он, рыгнув: «Резвитесь, братцы,старый пень пусть рядом посидит.Папу тоже можете отбацать:кто-нибудь из них потом родит –

пусть олигофрена, имбецилла,пусть русалку с сиськой между глаз,главное, чтоб крошка не носилалягушачье имя Адидас».

Аквалангист