Падение Стоуна - Йен Пирс

Я высказал свое недоумение, и мистер Уильямс рассмеялся.

— Через десять дней мы спустим его на воду, — сказал он. — От закладки киля до последних подгонок требуется двенадцать месяцев. Мы завершили восьмой месяц и, рад сказать, выигрываем время. Каждый лишний день обходится нам в потерю тысячи ста фунтов прибыли. Ну-с, что скажете?

Я потряс головой. Я искренне верил, что это был один из самых замечательных моментов моей жизни: оказаться перед неопровержимым доказательством человеческого дерзновения и изобретательности. Как у кого-то хватило духа замыслить подобную постройку, было непостижимо для моего воображения. А затем я увидел людей. Крохотные фигурки сновали вверх и вниз по лесам, крича крановщикам, пока гигантские квадраты брони поднимались на место: клепальщики методично забивали заклепку за заклепкой в уже высверленные отверстия; прорабы, и монтеры, и слесари наслаждались перерывом в своих трудах. Сотни людей, машин от огромных гидравлических кранов до маленькой дрели — все, работающие вместе, все, видимо, знающие, что им надо делать и когда. И все ради того, чтобы создать это чудовище, которое отправилось в свой долгий путь в открытое море по решению, принятому Рейвенсклиффом за месяцы или годы до этого момента. Он сказал, и это было исполнено; тысячи людей, миллионы фунтов пришли в действие из-за его решения, и продолжали исполнять его распоряжения даже после его смерти.

О чем я думал? Ни о чем. Меня ошеломили масштабы увиденного, могущество, созданное одним человеком. Теперь впервые я осознал, почему все отзывы о нем использовали превосходную степень. Могущественный, устрашающий, гений, монстр. Я слышал или читал эти определения. И все они были верными. Только такой человек дерзнул бы.

— Боюсь, я не могу пригласить вас осмотреть корабль, — сказал мистер Уильямс, отвлекая меня от грез. Я заметил, что он доволен моей реакцией. Думаю, мое лицо выражало восторженное потрясение; мое молчание было красноречивее любых слов. — В такое время это опасно, и, собственно говоря, ничего интересного, кроме как для специалистов по строительству военных кораблей. Я просто хотел, чтобы вы увидели его поближе. Внушительное зрелище, вы согласны?

Я кивнул, но продолжал смотреть вверх и вдоль, чтобы воспринять всю огромность колосса. Было темно; корпус полностью заслонял солнце, а глубины огромного рва, в котором корабль обретал свою форму, были холодными, и ветреными, и темными. Меня пробрала дрожь.

— Да, тут холодно. Иногда в сухом доке даже моросит дождь, хотя погода снаружи ясная. Работы сопряжены с высокими температурами и испарениями, которые конденсируются по сторонам и падают дождевыми каплями. Иногда это создает серьезные проблемы. Одна из тех небольших трудностей, которые не способны предвидеть даже самые предусмотрительные планировщики. Кстати, надеюсь, вы теперь убедились, что верфь реально существует?

Я кивнул.

— Полагаю, душеприказчики могут признать это, — сказал я с неопределенной улыбкой. — И я должен поблагодарить вас за уделенное мне время. Так любезно с вашей стороны!

— Нисколько. Как вы могли заметить, я очень горжусь верфью. И для меня большое удовольствие похвастаться ею.

— А ваши рабочие? Они тоже гордятся?

— О да, думаю, да. Как же иначе? Они ведь знают, что они лучшие в мире. И они хорошо оплачиваются. Мы не можем допустить сюда хотя бы одного некомпетентного клепальщика или механика. Им необходимо платить хорошо и держать их под строгим надзором. Когда мы в прошлом году спустили на воду «Бесстрашного», город просто замер, чтобы все могли посмотреть. Они знают, что приложили руки к чуду. Идемте.

Мы вернулись к коляске, и лошадь устало поплелась на этот раз другой дорогой. Несколько минут спустя мистер Уильямс велел кучеру остановиться.

— Прошу прощения, — сказал он с улыбкой. — Мне надо проверить тут одного из наших людей. Прошу, войдите, если желаете.

Я последовал за ним в служебные помещения, примыкавшие еще к одному гигантскому зданию таких размеров, что при обычных обстоятельствах его одного было бы достаточно, чтобы задуматься. Но теперь я уже почти свыкся с ними. Еще одно здание размером с собор Святого Павла. Ну и ладно. Мне требовалось подзакусить. Мистер Уильямс провел меня в лабиринт служебных помещений, где десятки клерков сидели за рядами конторок, каждый со своими стопками бумаг. Затем через другие, где мужчины наклонялись над чертежными досками. Мистер Уильямс сунул голову в одну комнату и вызвал какого-то чертежника наружу.

— Мне надо несколько минут поговорить с мистером Эшли. Не покажете ли вы мистеру Брэддоку наш маленький арсенал?

Молодой человек явно обрадовался, что выбран для подобного поручения, что на него обратил внимание один из самых влиятельных людей на Северо-Востоке, и сказал, что будет в восторге. Фамилия его Фредерикс, сообщил он мне по пути. Он старший чертежник по орудийным башням. В «Бесуик» работает двенадцать лет, а начал в четырнадцать. Его отец тоже работал на верфи. Как и его братья и дядья.

— Значит, семейная фирма, — сказал я, просто чтобы что-нибудь сказать.

— Думаю, в Ньюкасле не найдется семьи, чтобы хоть кто-то не работал на верфи, — ответил он. — Ну, вот мы и пришли.

Он потянул на себя тяжелую деревянную дверь и вошел, пропустив меня вперед. Вновь я был ошеломлен, хотя мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, на что я смотрю. Пушки. Но не обычные пушки, выставленные в музеях или на обозрение в лондонском Тауэре. Эти больше походили на древесные стволы из какого-то дремучего леса; двадцать, тридцать футов в длину, три фута в толщину, сужающиеся жутковато и угрожающе к жерлу. Десятки и десятки их; некоторые длинные и почти элегантные, другие короткие и пузатые. Ряды и ряды на огромных козлах.

— Вот наше самое большое, — сказал Фредерикс, указывая на самое длинное в центре здания, тускло поблескивающее защитным слоем смазки.

— Двенадцать сорок пять, образец десять. Вместе с казенной частью весит пятьдесят восемь тонн, способно стрелять снарядами в восемьсот пятьдесят фунтов почти на одиннадцать миль с попаданием в пределах тридцати футов от цели. Если канониры будут знать свое дело. А они, уж конечно, его знают.

— И все для «Ансона»?

— Он заберет дюжину их. Подумайте, а каков будет эффект бортового залпа. А стрелять они могут семь раз в минуту. Так мы полагаем.

— Вы полагаете? У меня сложилось впечатление, что работающие здесь знают все точно. Мне казалось, что догадки не допускаются.

Это его как будто обескуражило.

— Ну, понимаете, речь идет не об орудиях. Они в порядке, мы знаем. Вопрос в наведении. Гидравлика. «Ансон» получит совсем новую систему. Беда в том…

— Вы не можете провести предварительную проверку?

Он кивнул.

— Это то, над чем я работаю. Думаю, все будет в порядке. Но если нет…

— Ну, а для чего остальные? Если дюжину заберет «Ансон», этих огромных тут останется пара дюжин.

Он пожал плечами:

— Кто знает? Нам ведь не говорят. Но на верфи повсюду одно и то же. Орудий, брони, брусьев хватит на постройку военного флота из одних только запасных частей с изготовлением дополнительных. Но больше нет заказов.

— Откуда это известно?

— Слухи. Сплетни. Как знать, кто их сеет. Люди опасаются увольнений, как только «Ансон» будет закончен.

— А заграничные заказы?

Он покачал головой.

— Может, они засекречены?

Он засмеялся.

— Вы не знаете верфей, сэр. От рабочих секретов не бывает. Вы думаете, есть хоть что-то касающееся рабочих мест, о чем мы не знаем?

Я задумчиво оглядел ряды металлических громадин, заполняющие гигантское леденящее помещение, и содрогнулся. Тут царило спокойствие, почти мир, и атмосфера эта не вязалась с предназначением орудий и тем, что они могли натворить.

— Не могли бы вы мне помочь, — сказал я. — Найти человека по имени Джеймс Стептоу. По-моему, он работает где-то тут.

Выражение лица Фредерикса моментально изменилось.

— Нет, — сказал он отрывисто. — Его тут больше нет.

— Вы не ошибаетесь? Я абсолютно уверен.

— Да, прежде работал. Его уволили.

— О? Почему?

— За воровство.

Он отвернулся, и мне пришлось схватить его за рукав.

— Я хочу поговорить с ним.

— А я нет. Кому надо якшаться с вором?

— Тем не менее я должен поговорить с ним… А! Вот и мистер Уильямс. Возможно, он скажет мне.

— Веллингтон-стрит, тридцать три. Его адрес, — сказал Фредерикс торопливо. — Пожалуйста…

— Ни гу-гу! — шепнул я в ответ.

Затем мистер Уильямс приблизился, и наш разговор оборвался, но в некоторых отношениях это была самая интересная часть моей поездки. Жалею, что у меня оказалось так мало времени для разговора с молодым человеком, таким серьезным и наблюдательным.