Пылающий туман - Ви КавИ

запечатывать души. Мы вытащим это существо, кем бы оно ни было, из Пристанища и избавимся от него.

— Души? Ты… — Цирцея с неясной эмоцией обратилась к Лидеру. — Так ты с самого начала знал, кто он?

— Догадывался. Но теперь убедился.

— Почему ты молчал? Мы каждый раз говорили о храме, но ты ни разу не поделился своими мыслями. В чём проблема?

— Цирцея. Достаточно.

— Почему ты скрываешь от нас столь важную информацию?

— Разве было бы лучше, если бы я запугивал вас беспочвенными предположениями? Сомневаюсь. Они забивают голову и мешают здраво мыслить. Никто не должен знать, что на свободе — дух. Это вызовет панику как среди наших людей, так и среди населения. Или ты хочешь поспорить со мной, Цирцея?

Она гордо выдержала его взгляд, пробирающий до мурашек своей непоколебимостью. Её не устраивало то, с каким равнодушием он относился к связи, когда-то установившейся между ними. Это было неуважительно к ней и её преданности тем идеям, которые они вместе вынесли для Циннии.

Поэтому, чтобы не конфликтовать, Цирцея проглотила недовольство.

— Нет.

— Что ж, в таком случае я считаю, что мы пришли к полному взаимопониманию. Следите за Пристанищем. Будьте бдительны. Всё ясно?

Цирцея согласно кивнула. Мавор — тоже.

— Отлично. Собрание на этом окончено.

И они разошлись — каждый по своим делам, ждущим их за пределами этих каменных стен.

Глава 7. Противоречия. Часть первая

— Обалдеть просто можно, как сильно я хочу ему вмазать! Ненавижу нивров всей своей душой!

Медея тактично шла впереди и пыталась, как разумный член команды, как-нибудь разговорить новоявленного спутника. У неё это получалось лучше, чем у Стриго, которого вообще игнорировали по всем фронтам, словно он так — никчёмный мусор, не заслуживающий внимания столь значимого индивида в лице нивра. Медею Делеан не игнорировал, но отвечал ей крайне сухо, что в полной мере показывало то, как он не желал контактировать с представителями людской расы.

Из-за того, что Сокол не мог никак пожаловаться Медее, он отдувался на Стриго. Оуви разделял его мнение, но периодически напоминал наёмнику, что нивр находится достаточно близко и может без проблем услышать гадости, адресованные ему.

— Так значит, вы — из королевского рода?

Медея непринуждённо улыбнулась, но Делеан не обратил на неё ни малейшего внимания.

— Да.

— И вам нужно договориться с Королём?

— Я обозначил свои цели ранее. Не знал, что у людей проблемы не только с самоконтролем, но и с памятью.

Медея сделала самое благодушное выражение лица, хотя мысленно уже давно жесточайшим образом расправлялась с этим паршивым и невыносимым нивром, который пил из неё все соки своей излишне пафосной натурой. Делеан, к своему счастью, ничего не замечал. А, может быть, намеренно не придавал этому значения, потому что был выше всего человеческого.

В общем, если кратко подводить итоги, — всё было более чем весело. В самом негативном смысле, разумеется.

Сокол, видя страдания Медеи, не приходил к ней на помощь. Даже не рвался — чего уж таить. Нет, ему вовсе не нравилось заставлять Лиднер испытывать свои нервы на прочность. И он, вроде как, садистом тоже не был. Не замечал за собой таких предпочтений, по крайней мере. Он всего лишь не хотел ни на шаг приближаться к мерзкому нивру, который не приносил ему ничего, кроме ненужной головной боли. И его, право, можно было понять! Кому вообще понравится издеваться над собой? А кому понравится общаться с тем, кто его раздражает? А Медея, между прочим, сама проявила радушие. Значит, пусть за всех в гордом одиночестве и отдувается. Вполне честная ситуация, как думал Сокол.

Или ты просто эгоистичное, мерзкое создание, которое не хочет признавать свою истинную гадкую сущность.

Едко прокомментировал логику наёмника дух и неприятно захихикал, будто это была самая смешная шутка на всём белом свете.

Его смех напоминал надоедливое жужжание насекомого, летающего намеренно где-то поблизости. Но если насекомое можно попытаться найти и убить, то духа убить — дело сложное, как ни крути. Тут прикончишь или себя вместе с ним, или себя и без него. В обоих случаях результат получится не такой, какой нужен был Соколу, и поэтому ему приходилось терпеть гадкие звуки и скрипеть зубами в надежде, что он когда-нибудь избавится от этого проклятия.

Забавно, не так ли? Называть чужую душу в собственном теле «проклятием». Душу, которая, без всяких сомнений, обладала немаленькими способностями. Душу, скитающуюся по миру дольше любого человека. Душу, которую заперли в книге таинственные существа. И теперь Сокол, будто так и надо, называл Ахерона — проклятием, когда как другие не стали бы их разделять и обозвали бы его лаконично и понятно — одержимым. Сокол тоже не утруждал бы себя, если бы лично не попал в такую ситуацию. Он с детства жил в незнании. Думал, что нет никаких духов. И что они точно не вселяются в людей и не пытаются подчинить их своей воле.

По правде говоря, Сокол боялся, что ещё немного — и его тело само начнёт его подводить. Всячески изменяться. А потом, спустя время, он потеряет своё Я. Он станет молчаливым и безвольным зрителем, наблюдающим за тем, как дух убивает его же руками близких ему товарищей.

Наверное, именно поэтому Сокол нуждался хоть в какой-то мизерной надежде, в его случае ею был человек, о котором говорила Медея. Может быть, он рассчитывал ещё на знаменитую столичную библиотеку, в которой было собрано много редких книг. Он убеждал себя, что это ничего не стоящая чепуха и нет смысла за неё цепляться, но Сокол верил. Тайно, чтобы не разочароваться.

— Мой с-спаситель?

Сокол повернулся к Стриго и наигранно беспечно подмигнул ему. Мысль, что оуви сгорает в нечестивом фиолетовом огне, как Орёл и остальные, пришлось поспешно откинуть.

— Устал идти?

— Н-нет… прос-сто… — Стриго незатейливым движением головы показал на Делеана и Медею, смотревшуюся на фоне высокого нивра как-то жалко. — Мне к-кажется, это п-плохая такт-тика. Так… об-бщаться. Я ник-когда не в-встречался с п-представителями этого народа, но… мой с-спаситель, он