Цена империи. Чистилище - Влад Тарханов

государственного управления мысли должны быть трезвыми, без эмоций, а то наворотишь такого! А вообще, наблюдая за господами сенаторами, не могу не заметить, что тут сейчас сошлись представители почти всех политических группировок, которые у нас почему-то называют партиями. Хотя, настоящих партий у нас сейчас нет. Даже господа революционеры имеют в своем распоряжении не партии, а организации, пусть разветвленные, сравнительно много численные, но все-таки организации, некоторые копируют тайные ордена, а что, в них масонов как жучек нерезаных… Ладно, перейдем к нашим баранам… я бы даже сказал, овцебыкам, судя по их положению в обществе.

Так… из императорской фамилии тут представлен исключительно ваш покорный слуга и престарелый Петр Георгиевич Ольденбургский, внук Павла I, не смотря на свой почтенный возраст и состояние здоровья все-таки прибыл. Это хорошо! Теперь разберемся по группировкам, которые в этом времени называют партиями, хотя это и совершенно неверно, но как есть.

Если говорить о консерваторах, которые изо всех сил стараются противодействовать либеральным преобразованиям Александра Второго, так тут их более чем… Кроме посетивших меня ночью господ: Петра Александровича Валуева, обер-прокурора Святейшего государственного синода графа Толстого (Дмитрия Андреевича), есть еще и сенаторы Константин Петрович Победоносцев, воспитатель покойного царевича Александра, ставший идеологом контрреформ, опора консерваторов в плане идеологии, сенатор и генерал Александр Егорович Тимашев, бывший шеф жандармов, к ним примкнувшие товарищ (заместитель) канцлера Николай Карлович Гирс, который сейчас и занимается иностранными делами, присутствующий здесь же канцлер Александр Михайлович Горчаков, фактически отошел от дел и его позиция, скорее всего, будет нейтрально-благожелательной. Насколько я вижу, рядом с этой группой, по правую сторону от меня, расположились адмирал Василий Ефимович Путятин, уверен, что он поддержит решительные действия, говорят, близок к Толстому и Победоносцеву, рядом с ним еще один адмирал, Николай Федорович Метлин. Если он тоже будет на моей стороне — великолепно! О том, что в числе заговорщиков будет и граф Павел Евстафьевич Коцебу я также догадывался, он был убежденным противником излишне либеральных реформ. Неожиданность! Успели переговорить с генералом Барановым, Эдуардом Трофимовичем? Это тоже кстати. И очень удачно, что среди моих вероятностных сторонников министр финансов Михаил Христофорович Рейтерн. Рейтерн — это голова! С Григорием Дмитриевичем Орбелиани меня (в смысле великого князя) связывала теплая дружба, так что этот «товарищ» будет меня поддерживать, точно.

А вот партия либералов не будет слишком рада моему появлению на престоле, тем более, что мой предшественник, старший брат, великий князь Константин Николаевич был лидером либеральной партии, которую негласно называли «константиновцами», в Государственном совете кроме графа Дмитрия Алексеевича Милютина, военного министра, есть и иные сторонники либеральных преобразований, которые так и не были доведены до логического завершения. Тот же Владимир Павлович Титов, сенатор, проводник судебной реформы Дмитрий Николаевич Замятнин, граф Хрептович, а еще такая активная и одиозная несколько личность, как Александр Аркадьевич Суворов-Рымникийский, внук знаменитого генералиссимуса. Они как-то кучкуются по левую от меня руку. Правда, растеряны. Это чувствуется. Большая часть советников либо отсутствуют, либо будут нейтральны, но как они воспримут предложения Валуева, посмотрим на их реакцию, это полезно. Весьма.

Тут еще как-то щелкает в голове, что в Государственном совете есть представители и всех общественных течений, что-то вроде клубных тусовок, которые определяют «настроения» в обществе. Например, англофилы представлены тем же графом Михаилом Иренеевичем Хрептовичем, многие лета возглавлявшим английский клуб — собрание англофилов-аристократов. Личность довольно скользкая, ничтожная, получившая должность в Государственном совете только благодаря тому, что был женат на старшей дочери самого николаевского канцлера Нессельроде. Зато запах англицкого злата чувствовал замечательно! А вот тот же товарищ нонешнего канцлера Гирс — германофил (пруссофил, если быть точнее), а вот самого «железного» канцлера я считаю франкофилом, хотя, вполне вероятно, могу ошибаться.

Ну вот, Валуев закончил свою речь. Смотрю, в зале возникла пауза. Тишина становится слишком уж гнетущей, тягучей, кажется, что с тяжелых темно-красных драпировок зала начинает сочиться кровь. Неужели никто ничего не скажет? Ах, нет, вижу, что с места поднимается сенатор Победоносцев, это что, поддержка всенародного волеизъявления? Что-то не замечал я у Константина Петровича такой черты характера — подпевать… Посмотрим, а его речь прямо-таки удивительна!

— Господа члены Государственного совета! Учитывая, что нам необходимо сформулировать некую общую позицию, дабы предложить ее собравшемуся и ожидающему нашего рескрипта Сенату, хочу заметить, что мы обязаны опираться на букву закона! А посему считаю, что необходимо провозгласить великого князя Михаила Александровича государем, как внука невинного убиенного государя, назначив великого князя Михаила Николаевича регентом с чрезвычайными полномочиями и никакого регентского совета!

Выпалив весьма неожиданное предложение, Победоносцев почти победоносно уселся в свое кресло. Сучара! А ведь мне Валуев говорил, что эта мразота в курсе и дала согласие! И надо ведь реагировать! Но первым среагировал генерал Александр Иванович Веригин. Он был одним из помощников Милютина в деле реформирования армии, увлекался военной историей, имел научные труды, правда, между ним и военным министром полтора десятка лет какая-то кошка пробежала. И вот, я считал, что он будет нейтральным, интересно, его предложение будет за меня, за Победоносцева или что-то свое предложит?

— Господа! В Истории государства Российского бывали случаи, когда надо было поступать не по букве закона, а по духу его. Скажите мне, закон о престолонаследии должен был служить укреплению или ослаблению Империи? А если укреплению, то мы должны сохранить его дух. В этой обстановке я считаю единственно возможным решением — это выдвинуть на престол великого князя Михаила Романовича.

Веригин сел. Я не ожидал от него столь решительной поддержки. Прозвучало почти как сакральное: «Что вы кочевряжитесь, государь, идите править»[1]… И тут Валуев обращается ко мне:

— А что вы скажите, Михаил Николаевич?

Этот вопрос как раз был заготовлен заранее, как и моя речь перед членами совета. Чего уж там, мы ведь страна советов, в том числе государственных. Любим посидеть в узком и не очень кругу и погонять балду, рассуждая о том, как должно управлять государством. Зачес мне нужно было это выступление? Да чтобы репетицию провести. Реально ведь надо будет выступать перед Сенатом, и это совместное заседание всех властвующих крыс назначено буквально через час. Ока что я только так правящий класс России рассматриваю и никак иначе.

— Господа! Вероломное и предательское нападение обезглавило империю на самой вершине ее могущества! Коварный враг нанес удар по царствующей фамилии, пренебрегая законами войны и законами человеческими! Перед вами, наидостойнейшими и самыми почтенными мужами страны, заслуги коих вознесли их на должности в Государственном совете, как и перед всем народом Российской империи торжественно клянусь, что все виновные в