«Колонист» - Владимир Геннадьевич Поселягин

разъездной ялик, там три матроса было, на вёслах и на корме, вот они меня и покатали. Так что у интендантов побывал и в других местах. Обещали всё сделать, при этом выражая мне своё восхищение проведённым рейдом. Если я хотел прославиться, то это сделал. Сегодня обо мне говорит весь Брест, завтра будет говорить Париж, через неделю вся Франция, а через две недели узнают в других странах. И это только начало.

На следующий день, ранним утром, подошло грузовое судно, встав к борту шлюпа, и интенданты по моей заявке начали переодевать команду, забирая старую форму. На тряпки, что ли? Также и другое доставили, чего не хватало. Оставив старпома всё это контролировать, это его работа, и прихватив Турнье, я отправился с ним в штаб эскадры. В штабе представил мой рапорт на имя командующего и характеристику на вольноопределяющегося, с просьбой выдать ему офицерское звание. Мой запрос приняли, обещали ответить быстро. После этого отправив Турнье обратно, тот нужен был, заявление писал, занялся делами. В десять часов посетил портного у него дома, проверил, как пошита форма, видимо всю ночь тачал, и, судя по красным глазам и не выспавшемуся виду, так оно и было. Он не один работал, с помощниками, вот и успел. Форма сидела отлично, отправив остальную на борт в свою каюту, на ялике, я закупил припасы чисто для себя, включая пару бочонков с густым красным терпким вином, для здоровья полезно, если понемногу, ну и вернулся на борт.

К обеду я был у адмирала, и тут сюрприз, оказалось, был званый бал по поводу нашего побега и прорыва в Брест. А я ещё удивляйся, отчего это другие капитаны кораблей не приглашают к себе пообщаться и расспросить. Они знали о бале и о том, что мы тут пообщаемся. Этот кошмар длился три часа, язык заболел отвечать на множество вопросов. Ту т и журналисты были, газеты-то уже выпускались. Вот уж кто в меня вцепился. Рассказывал я им подробно, а те только скрипели перьями. Художники накидывали мой портрет, пришлось полчаса постоять неподвижно, ведя интервью, пока основной набросок сделали. Потом меня спас адмирал, мы прошли к нему в кабинет, и он поинтересовался:

– Как вам бал, лейтенант?

– Тяжело, господин адмирал. Капитанов одного со мной звания только двое. Командиры шлюпа и тендера. Остальные давили должностями.

– Это была шутка, проверка. И вы её прошли, – усмехнулся он и тут же сменил тему: – Наш император отменил старые награды монархов, но новые пока ещё не ввёл, хотя этот вопрос решается. По чести, вас обязательно нужно наградить, и я похлопочу о вас перед императором. Тем более полный рапорт о вашем рейде я ему отправил. Думаю, вы получите земли, возможно поместье. Да и в званиях будете теперь быстро расти, особенно если ваше имя снова появится на слуху. Однако я позвал вас, лейтенант, не поэтому. У меня есть для вас особое задание. Сегодня ночью вы покинете порт Бреста, насколько я знаю, вы докладывали, ваш шлюп готов к выходу в любое время. Ваша задача доставить двух пассажиров в США. Их нужно высадить неподалёку от порта Нью-Йорка, оставаясь при этом незамеченными. Никто не должен знать, что у берегов США появился французский военный корабль. Вам всё ясно?

– Так точно.

– Это не всё. Ожидать пассажиров не нужно, вы сразу покидаете американские воды и возвращаетесь. Можете не спешить, даю вам месяц для крейсерских действий в Атлантике. Торговая блокада сильно ударила по нам, надеюсь, ваши действия также сильно ударят по Англии. Я понимаю, что один небольшой корабль ничего не решит, но вы однажды уже сильно удивили меня, удивите ещё раз.

– Я постараюсь.

– После возвращения в Брест пополните запасы и направитесь в Средиземное море следом за моим флотом. Где нас искать – узнаете тут, в Бресте. А сейчас можете идти, времени не так и много, чтобы подготовиться к выходу. Пассажиры прибудут в девятнадцать часов… Да, лейтенант, вам призовые выдадут сегодня, самым первым. До отбытия.

– Благодарю, господин адмирал.

Получив на руки все приказы, я покинул офицерское собрание, мы праздновали в доме одного из местных аристократов, что выделил его для этого, и вернулся на борт корабля. Кстати, Турнье подтвердили звание, патент он получил, побывав в штабе, и теперь торопливо снаряжался, покупая то, что нужно. Чуть позже прибыл казначей с охраной, он выдал судовую кассу, которую я принял, дальше призовыми занялись. Я получил первым, сорок тысяч франков. Однако немало. Свой дом я приобрёл за двадцать тысяч и считал, что ещё переплатил. Дальше команде и офицерам выдали зарплату, а призовые им не полагаются, только мне и тем пяти матросам, что были со мной, вот кто стал тоже обеспеченными людьми. Я их взял и отправился на берег, положил свои деньги на счёт, филиал банка, где я имел счёт, тут тоже был, и им помог открыть, там они сохраннее будут. После этого мы вернулись на борт и продолжили подготовку к отплытию. А в семь вчера действительно подошла шлюпка, и я посмотрел на семейную пару, что поднялась на борт. Даже на первый взгляд видно, что аристократы, дворяне с длинной родословной, только они так себя могут вести.

Поселил я пассажиров в своей каюте, перебравшись к старпому с частью имущества. Шлюпку, на которой те приплыли, требовалось взять на буксир, это их, лодочника на ялике на берег отправили. Багаж был из четырёх чемоданов и двух саквояжей. Всё это подняли в каюту пассажиров, там сразу стало тесно, но те отказались менять место хранения. Судя по весу, золото или драгоценности везут. Ну и через полчаса, снявшись с якоря, до заката осталось с час, стали покидать порт, лавируя между другими кораблями. Когда мы вышли из бухты, уже стемнело. Пришлось подождать, пока неторопливые туши двух купцов покинут бухту, и сопроводить их ночью мимо эскадры британцев, что блокировали Брест. Ну а что, я отправил посыльного к капитанам торговых судов, пятеро были согласны, но только двое имели на борту всё необходимое, чтобы выйти немедленно, вот с ними я и договорился, получил оплату за проводку и помощь. Более того, когда крался, дал бортовой залп по английскому двадцатичетырёхпушечному фрегату, на котором возник пожар. Хорошо врезал и скрылся в ночи, нагоняя купцов.

Дальше, убедившись, что горизонт чист, подходил к борту каждого, сообщал, что работу свою выполнил и желал счастливого пути. Судя по курсу, шли те куда-то к Латинской Америке, а может, и на Кубу. А я, уйдя