Фантом - Николай Лузан

Оперативная комбинация «"Крот" в "Аквариуме"» дала первый результат — подозрения в отношении Дудинца получили конкретное подтверждение. На следующий день на стол Писаренко легла подробная докладная о результатах «рыбалки». После обеда с ней уже знакомился Гольцев. Он внимательно вчитывался в каждую ее строчку, взвешивал все «за» и «против» шпионской версии, выдвинутой против Дудинца. Стук в дверь отвлек его от этого занятия.

В кабинет вошел Кочубей. Гольцев в душе сочувствовал ему и Остащенко, но ничем помочь не мог и, чтобы они совсем не раскисли, загружал рутинной работой. Оформление допусков и перелопачивание старых отчетов по контрразведывательному обеспечению американских инспекций, работавших на российских ракетных базах и арсеналах — это все, чем на время разбирательства он мог их занять.

Кочубей остановился перед столом, бросил тоскливый взгляд на Гольцева. Тот пожал плечами и он, положив на стол отчет, развернулся к двери.

— Постой, Коля! — остановил его Гольцев.

Кочубей вопросительно посмотрел на него.

— Коля, я тебя понимаю. Для настоящего боевого опера глотать архивную пыль — наказание хуже некуда. Потерпи еще, скоро все закончится.

— Когда?

— Думаю, недолго осталось.

— Сколько?

Гольцев пожал плечами.

— Виктор Александрович, я понимаю, на Штабисте мы с Юрой прокололись, но бумажки ворошить — это не наше дело! Дайте любую оперскую работу! — взмолился Кочубей.

— Дам, но позже.

— Что, не доверяете?

— Ты что такое городишь?! — возмутился Гольцев.

— Ладно, Виктор Александрович, я все понял, разрешите идти? — и, махнув рукой, Кочубей вышел из кабинета.

Служебное расследование длилось уже три недели, и ему не видно было конца. Все это время Николай с Юрием прозябали в тесном кабинете, до потолка заваленного отчетами по иностранным инспекциям. Глотая архивную пыль, они штудировали их, чтобы вычислить разведчиков из РУМО и ЦРУ среди технарей, переводчиков, заместителей и руководителей американских инспекционных групп, прошедших через российские ракетные базы и арсеналы. Конца этой работы не было видно. А разговор с Гольцевым перспективу возвращения к оперативной работе делал все более туманной. В мрачном настроении Николай возвратился в архив и, скрипя зубами, принялся «выжимать» очередной отчет, чтобы загнать «фактуру» в компьютер. Но все эти «смиты», «брауны» и «роузы» проваливались сквозь память, как через дырявое решето. Он в сердцах швырнул на полку очередной том, и, не дожидаясь окончания рабочего дня, ушел со службы, и в шесть вечера был у центрального офиса «Вест Бридж Компани». Из его дверей пестрыми бабочками одна за другой выпархивали стройные, длинноногие бизнесвумен и вальяжно — лощеные бизнесмены. Шло время, а Татьяна все не появлялась, он набрал ее номер.

— Коля, я сейчас! — ответила она.

Это «сейчас» растянулось еще на добрых десять минут. И когда она появилась в дверях, он забыл о всех неприятностях, и щемящая приятным томлением сердце волна захлестнула его.

— Прости, Коля, у шефа задержалась! — извинилась Татьяна.

— Ну и зверь же он. Таких убивать надо! — беззлобно прошелся Кочубей по ее начальству.

— Зверь, но нежный и ласковый, — отшутилась Татьяна.

Ревнивое чувство к «зверю» кольнуло Николая, и он не удержался от упрека:

— Из-за этого ласкового все наши планы полетели!

— Тогда действуем по-моему! — предложила Татьяна.

— Это по какому?

— Едем в гости!

— В гости? К кому?

— Ко мне.

— А может, в другой раз, — замялся Николай.

— Что, испугался? Но я же тебя не в загс тащу.

— В загс? Да хоть сейчас!

— А я согласна! Но сначала тебя родители попытают.

— Меня?! За что?

— Есть за что, Коля. Странный ты какой-то военный: все что-то скрываешь, все что-то не договариваешь. А может, ты двоеженец? — кокетничала Татьяна.

— Я, двоеженец?! С чего ты взяла? — смешался Кочубей.

Это была их не первая встреча, но Николай, сам не зная почему, не решался рассказывать о своей службе в контрразведке. Всякий раз, когда Татьяна затрагивала этот тему, уводил разговор в сторону.

— А то, что каждый раз шуточками отделываешься. Это что, страшная тайна? — допытываться она.

— Да, военная!

Татьяна обижено поджала губы и с вызовом сказала:

— Знаю я ваши тайны, а еще лучше военных!

— Каких еще военных?! — снова кольнуло Николая ревнивое чувство.

— А вот не скажу!

— Скажешь! Я хоть и не Отелло, но… — и он сделал страшное лицо.

Она рассмеялась и с гордостью заявила:

— Не напугаешь! У меня папа полковник!

— Полковник?

— Да! Поэтому, пока не поздно, признавайся!

— Сдаюсь! Только пусть не наказывает, — улыбнулся Николай и, не удержавшись, прихвастнул: — Я до него чуть не дотягиваю.

— В каком это смысле?

— Я подполковник.

— Правда? А я думала, лейтенант, — продолжала поддразнивать Татьяна.

— Лейтенанты тоже на улицах не валяются.

— Подполковник как-то лучше. И все-таки, Коля, где ты служишь?

— А страшно не станет?

— Ой, я так хочу напугаться! — и Татьяна всплеснула руками.

— В ФСБ, — решил больше не таиться Николай.

— В ФСБ?! Честно?

— Честнее не бывает.

— Ой, как интересно! Так ты что, ловишь шпионов?

— Пока подлавливаю.

— Ладно, не прибедняйся, — не поверила Татьяна и, посмотрев на Николая совершенно другими глазами, сказала: — Я думаю, вы с папой быстро сойдетесь. Он от Штирлица и Мюллера просто без ума.

— Куда мне до них, — поскромничал Николай.

— Ну, почему же? Ты молодой и, наверно, перспективный?

— Такая перспектива, как у Мюллера, меня никак не устраивает, — поспешил Николай откреститься от его мрачной славы.

Татьяна заразительно рассмеялась. И ее смех окончательно растопил тот горький осадок, что оставался у Кочубея на душе после разговора с Гольцевым. Легкое беспокойство вернулось к нему, когда они поднялись в квартиру Татьяны. Семья заканчивала ужин. На шум в прихожей первой выглянула сестра Елена и, стрельнув любопытным взглядом в Николая, скрылась в комнате. Оттуда донеслись возбужденные голоса, и в коридор вышла мать, а за ее спиной возникла внушительная фигура отца.

Знакомство с суровым «черным» полковником из Главного штаба сухопутных войск для Николая прошло гладко. Тот свою лейтенантскую службу тоже начинал на Северном Кавказе, и через пять минут они говорили на одном языке. Семья Татьяны приняла Николая за своего, и когда он покидал квартиру, то чувствовал себя так, будто побывал дома.

На следующий день унылые стены «душегубки», где ему с Юрием приходилось отбывать «карантин», уже не казались столь мрачными, а пожелтевшие отчеты по американским инспекциям — столь скучными. Пожалуй, впервые за последние дни в Кочубее проснулся живой интерес к этой рутинной работе. Компьютер весело потрескивал под руками, глотая одну за другой фамилии, фотографии и данные на американских инспекторов. За час работы он успел «процедить» два отчета и принялся за третий.

Материалы, поступившие из отдела ФСБ по Йошкар-Олинской ракетной дивизии, мало чем отличались от остальных. Николай привычно набрал на компьютере список американских инспекторов, потом отсканировал фотографии и крупным планом «разложил» их по алфавиту. Покончив с ними, принялся выжимать из отчетов все, что прямо или косвенно могло свидетельствовать о том, что инспектор не только занимался работой по договору, но и, пользуясь обстоятельствами, пытался шпионить.

Первым в списке проходил руководитель инспекционной группы подполковник Майер Кевин Ли. Судя по его послужному списку — Москва, Ташкент, Киев — и знанию русского языка, это был стреляный воробей, и если не являлся кадровым сотрудником военной разведки — РУМО, то более чем вероятно принадлежал к ее агентуре. Предположение Николая подтверждалось и данными отчета. Как Ли ни старался остаться в тени, местные контрразведчики зацепили его, и «шпионский» реестр подполковника пополнился новыми фактами.

На его заместителе военном моряке Галлахере Лоуренсе Кристофере Кочубей внимание не задержал. Последний отчет ничего нового к тому, что было получено на него ранее, не добавил. Галлахер относился к типичной категории «рабочей лошадки» — чистым технарям, которые, собственно, и выполняли всю черновую работу в инспекциях, а при случае прикрывали разведчиков.

Инспектор Блю Мэтью Брайен выходец из знойной Калифорнии не смог укоротить свой горячий темперамент и «засветился» на том, что взял пробу грунта перед ангаром с ракетной пусковой установкой. Этого ему показалось мало и, когда инспекция покидала ракетную базу украдкой, через окно в автобусе, попытался срисовать в блокнот систему охраны боевой стартовой позиции и антенное поле.