Невеста Данкена - Линда Ховард

Но она не сказала ему. Настроение Риза сменилось с молчаливого на язвительно-саркастичное, как бывало всегда, когда он сердился, а Маделин, в свою очередь, не чувствовала желания доводить его до белого каления. Хотя она была всего на втором месяце, уже начинала ощущать признаки беременности в снизившейся энергии и легкой тошноте – не лучшее время для борьбы со своим мужем.

Уезжая следующим утром, он все еще пребывал в плохом настроении и взял с собой обед, а это означало, что он не вернется до ужина. Маделин колебалась не более пяти минут.

Конечно, ей не нравилось действовать за его спиной, и она знала, что позже придет расплата, но это был единственный способ. Путь до Биллингса был долгим; она может не успеть вернуться раньше него, но Маделин решила, что будет разбираться с осложнениями по мере их возникновения. Пока она будет там, то также наведет справки об акушере, потому что в Круке не было никаких докторов, и она не знала другого города ближе Биллингса. Кто знает, как все обернется, подумала она, когда придет срок, а врач будет от нее на расстоянии трех часов езды.

Она торопливо оделась, достала свою чековую книжку и необходимые документы, и побежала к автомобилю. На нем стояли зимние шины на случай необходимости, но шоссе было расчищенным, поэтому она надеялась, что все будет благополучно.

Она ехала быстро, но аккуратно, радуясь, что ей не приходилось бороться с плотным движением, и добралась до банка к одиннадцати тридцати. Она знала, с кем имел дело Риз, поскольку прежде сопровождала его, и ей пришлось просто подождать пятнадцать минут, прежде чем мужчина смог принять ее.

Он улыбнулся фирменной банкирской улыбкой и протянул руку.

– Доброе утро, миссис Данкен. Что мы можем сделать для вас?

– Доброе утро, мистер Ван-Роден. Я бы хотела узнать величину нашего долга по закладной.

Он погладил верхнюю губу, словно носил усы, которых на самом деле у него не было, и принял задумчивый вид.

– Ну, я не уверен, что могу сказать вам. Видите ли, заклад оформлен на имя вашего мужа.

Она не стала пытаться оспаривать бюрократические или банковские правила и перешла прямо к сути дела.

– Я хочу погасить его, если он менее двухсот тысяч долларов.

Ничто так не привлекало внимание банкира, как деньги. Он пожевывал губу, изучая Маделин. Она сидела очень спокойно, позволяя ему сделать выводы, опираясь на ее внешний вид, хотя этим утром она преднамеренно оделась в один из своих нью-йоркских костюмов и закрутила волосы. Если он сможет прочитать что-либо по костюму темно-серого цвета с розовой шелковой блузой и прикрепленной к отвороту переливающейся брошью в виде павлина, пусть радуется любым умозаключениям, к каким только сможет придти.

Он принял решение с минимальными колебаниями.

– Позвольте мне проверить счет, – сказал он. – Я скоро вернусь.

Она ждала, уверенная в результате. Не было такого банка, который отказался бы от выплаты ссуды, независимо от того, кто осуществляет платеж. Она предположила, что любой незнакомец мог зайти с улицы и оплатить любую выбранную им ссуду, если у него были средства сделать это.

Ван-Роден вернулся менее чем через пять минут с пачкой бумаг в руке.

– Я полагаю, что мы готовы поговорить о деле, миссис Данкен. У мистера Данкена недостаточно средств на его текущем счету, чтобы покрыть ссуду, итак, как вы предлагаете погасить ее?

– У меня есть капитал, переданный моей бабушкой в доверительное управление, мистер Ван-Роден. Я перевела его из Нью-Йорка в другой банк здесь, в Биллингсе. Но для начала скажите, неоплаченный долг по закладной меньше двухсот тысяч?

Он кашлянул. – Да, это так.

– Тогда я вернусь. Теперь я пойду в мой банк, чтобы перевести эти деньги на свой текущий счет. С тех пор, как мне исполнилось двадцать пять, у меня имеется к ним полный доступ, так что, это не составит никакой проблемы.

Он придвинул к ней телефон.

– Позвоните им, чтобы они вас впустили. Вскоре они закроются на обед.

Она улыбнулась ему, потянувшись к телефону.

– Между прочим, вы не знаете хорошего акушера?

Позднее, телефонный звонок устроил для нее возможность войти в другой банк с боковой двери. Час спустя она вернулась в первый банк с банковским чеком в руке на сумму, которую Ван-Роден сообщил ей перед уходом.

Она подписала необходимые бумаги и вышла из банка с распиской на ранчо и бумагами, подтверждающими, что долг полностью погашен. Она также записалась на следующей неделе на прием к акушеру жены Ван-Родена. Садясь в автомобиль, она усмехнулась. Связи имели свою выгоду, даже такую невероятную. Бедный мистер Ван-Роден мгновение казался испуганным просьбой порекомендовать акушера, после чего принес свои поздравления.

У нее не было иллюзий, что теперь все станет прекрасно лишь потому, что она рассчиталась по закладной. Она сделала это не бездумно; Маделин полностью осознавала, что Риз придет в ярость, но была намерена бороться за их будущее, за будущее их ребенка. Ей придется иметь дело со шрамами, оставленными первым браком Риза, и это будет куда серьезнее, чем покраска дома. Он и в самом деле составил тогда примечание, заявляющее, что возместит ей стоимость краски и затраченную рабочую силу, что, по ее мнению, было нелепым, но показывало, насколько он был непреклонен в этом вопросе.

Но знать, что она должна рассказать ему, и знать, как рассказать, были две разные вещи. Она не могла просто заявить: «Я сегодня ездила в Биллингс, чтобы договориться о встрече с акушером, потому что беременна, и между прочим, пока была там, расплатилась по закладной». С другой стороны, это, несомненно, было бы хорошим примером убийства двух зайцев одним выстрелом.

Вернувшись домой приблизительно в четыре тридцать, она все еще была взволнована своими размышлениями. Никаких признаков грузовика Риза не было, возможно, он даже и не знает, что она отсутствовала. Если же он по какой-то причине приезжал домой, то сразу по возвращении начнет задавать вопросы, а чего она никогда не станет делать, так это лгать ему. Отсрочка разговора о закладной отличалась от прямой лжи.

Удивительно, насколько она устала, и удивительно, что при этом она чувствовала себя хорошо.

Если она правильно посчитала, где-то в конце октября или в начале ноября у нее появится его ребенок. Это знание походило на большое внутреннее тепло, и Маделин никогда не хотела чего-то сильнее, чем разделить его с ним. Только тревога Риза о ранчо удерживала ее от разговора с ним, потому что она не хотела заставлять его беспокоиться о чем-то еще. Жесткие линии на его лице стали глубже, а глаза в эти дни обычно были мрачными, поскольку он терял все, над чем так тяжело и так долго работал. Как она могла обременить его новостью, что теперь им придется оплачивать еще и медицинские счета?