Лето быстрых перемен - Николай Рябов

Помимо спортивных привычек, у Елены Гнединой с годами выработалась ещё одна, чисто женская склонность, которая, почти не требовала от неё физических усилий, но которой, как и в случае с тренировками, Елена Константиновна постоянно уделяла внимание. Речь идет о салоне красоты «Изабель», расположенном в двух шагах от Яузских Ворот на пересечении Солянки и Яузского бульвара, который гнединская супруга навещала в послеобеденное время буквально через день.

Когда я решился на встречу, вариант с «Изабель» сразу показался мне более привлекательным, прежде всего потому, что, в отличие от «Царства Нептуна», названный салон располагался в относительно малолюдном месте и, в случае чего, там было намного проще обнаружить хвост. Кроме того, после посещения своего парикмахера, Елена Константиновна обычно час, а то и больше, неспешно гуляла по бульвару и Москворецкой набережной или же шла в «Иллюзион», чтобы посмотреть там фильм и попутно продемонстрировать публике новую прическу или очередной наряд.

В понедельник я намеренно приехал к месту своей будущей охоты у Яузских Ворот пораньше и затем битых полтора часа околачивался неподалеку от салона, высматривая среди проезжающих автомобилей знакомую серебристую красавицу Гнединой. К счастью, денёк был прохладным, и не пришлось обливаться потом на солнцепёке.

«Брабус» прикатил на Солянку только без двадцати три, и в течение следующих пяти минут, пока Елена Константиновна парковала машину и затем гордо вышагивала в сторону нежно-голубых витрин «Изабель», я успел убедиться, что она совершенно одна и, что в пределах видимости вокруг неё, нет ни единого подозрительного субъекта.

Следующий период ожидания растянулся на бесконечных два часа, которые я провёл, как на иголках, ежеминутно посматривая через дорогу на мраморное крыльцо с ажурным чугунным козырьком над входом и выглядывая там стройную фигурку в брючном костюме из терракотового крепдешина.

Когда Гнедина, наконец, покинула этот оазис красоты, я уже успел не один раз мысленно побеседовать с ней по самым главным вопросам и теперь тупо разглядывал вывески на соседних зданиях.

Она легко спустилась по ступеням и, мельком глянув по сторонам, направилась к автостоянке, а я пошел тем же курсом по своему тротуару, издали любуясь её грациозностью.

Я окликнул Гнедину вблизи стоянки и, когда женщина оглянулась, подошёл к ней и представился.

Стоило определённых усилий забраться во внутренний карман пиджака, чтобы достать удостоверение, которое я затем протянул банкирской супруге.

Елена Константиновна лишь мельком взглянула на документ, и кивком подтвердила, что вполне удовлетворена этим формальным доказательством моего статуса. Вероятно, мой внешний вид лучше всего убедил её в том, что моя профессия связана с экстремальными ситуациями и, следовательно, я вполне могу быть детективом.

– Я разыскиваю Игоря Ковалёва, – негромко сообщил я, мысленно гадая, какую реакцию вызовет у собеседницы это известие.

Гнедина почти не изменилась в лице, если не считать подобия улыбки, которая на мгновение тронула её красивые, напомаженные губы.

– Меня мало интересует этот человек! – холодно откликнулась она, с вызовом глядя мне в глаза.

Не скажу, что ответ Елены Константиновны меня очень удивил.

– Тем не менее, хотелось бы уточнить у вас некоторые вопросы, – продолжил я, не опуская взгляда.

Размышляя, Гнедина слегка потупилась.

– Можно узнать, кто его разыскивает? – поинтересовалась она через минуту, вероятно, уже приняв решение.

– К сожалению, это тайна моего клиента, – вежливо пояснил я, и Гнедина кивнула.

– Мы не разговаривали с Ковалёвым девять лет, так что вряд ли смогу быть вам полезной! – заявила она, явно полагая, что этот довод отобьёт у меня желание продолжать разговор.

Я её разочаровал.

– Удивительное дело, но все, кто когда-либо знал Игоря Ковалёва, видели его последний раз ещё лет девять назад в Новограде! – громко посетовал я, взмахнув своим тяжелым и ужасно нелепым гипсом. – За эти годы он ни разу не навещал там своих родственников и, ни разу не встречался с армейскими друзьями, с которыми до отъезда в Москву регулярно виделся! Более того, по своему столичному адресу, который Игорь указал при выписке, и который потом мне дали в новоградском паспортном столе, Ковалёв не прожил ни единого дня!!!

Конечно, для усиления эффекта я мог бы сказать ей ещё и про троюродного братца пропавшего Ковалёва, но решил с этим повременить.

– Я видела Игоря нынешним летом. По-моему, двенадцатого июня, – как можно равнодушнее сказала Елена Константиновна, но в эту минуту в её голосе было всё, кроме равнодушия.

После такого признания, моё сердце едва не выпрыгнуло из груди от волнения.

– Как это произошло? – я тоже попытался скрыть свои подлинные эмоции и, в отличие от Гнединой, мне это почти удалось.

Вместо ответа, женщина оглянулась по сторонам и, заметив в начале бульвара несколько свободных лавочек, предложила присесть.

Когда через пару минуту мы удобно устроились на лавке, Елена Константиновна, наконец, ответила на мой вопрос.

– Это было в музее на рериховской выставке, – тихо произнесла она, и мне показалось, что сейчас ей очень трудно говорить.

– Уверены, что не ошиблись?

Гнедина покачала головой.

– Это был Игорь, – сказала она более твердым тоном. – Я знаю!

Мне явно не хватало доказательств её правоты.

– Он сильно изменился? – осторожно спросил я, исподволь наблюдая за тем, как она теребит ремешок своей сумочки.

– Достаточно заметно… – откликнулась женщина. – Он здорово поплотнел за то время, что мы не виделись и, по-моему, несколько округлился в лице. Но татуировку на левом плече и мою печатку я разглядела сразу!

– Что за татуировка? – поинтересовался я, мысленно сожалея о том, что не делаю записей в блокноте. Я намеренно не стал доставать его, опасаясь, что это может помешать нашему разговору.

– Обычная татуировка: парашют, самолёты, а чуть ниже – годы службы…

– Вы упомянули о печатке?

Гнедина кивнула:

– За полгода до отъезда в Москву, я подарила Игорю серебряную печатку. Ковалёву она очень нравилась.

– Вас ничего не смутило в его внешнем виде, кроме лишнего веса? – настойчиво гнул я свою линию.

– Пожалуй, только рост, – неуверенно призналась Елена Константиновна после некоторых раздумий. – Мне показалось, что Игорь стал выше по сравнению с новоградскими временами. Сантиметра на четыре-пять. Правда, в музее нас разделяло метров десять, и я вполне могла обмануться.

Такие откровения стоили многого.

– Как он себя вёл?

Гнедина печально вздохнула, глядя куда-то в сторону.

– Всё произошло очень быстро, – сказала она, выдержав драматичную паузу. – Я заметила Игоря, когда он уже вовсю разглядывал меня с противоположной стороны зала. Ковалёв был в джинсах и футболке без рукавов – после армии он всегда носил такие футболки, чтобы была видна татуировка.

Елена Константиновна открыла и тут же вновь закрыла свою белоснежную лакированную сумочку, в которую, кроме зеркальца и щетки для волос, вероятно, поместилась бы ещё зубочистка.

– После того, как он перехватил мой взгляд, мы некоторое время смотрели друг на друга, а потом, Игорь повернулся и поспешно вышел из зала.

Мы немного помолчали. Во время этой паузы я вдруг подумал, что сегодня Елене Константиновне, вероятно, повезло так же, как и мне.

Если причина моего везения была вполне понятной, то Гнедина в этот день, совершенно неожиданно для себя, нашла во мне того нейтрального собеседника, которому могла многое рассказать и, о котором, по-видимому, давно мечтала.

– Пытались его остановить?

– Я чуть не грохнулась в обморок, – тихо сказала женщина и до меня, наконец, дошло, что она продолжает любить своего Игоря ничуть не меньше, чем девять лет назад, когда внезапно получила от жениха то злосчастное письмо.

– А что, Ковалёв увлекается живописью? – полюбопытствовал я, чтобы немного разрядить обстановку.

Елена Константиновна улыбнулась.

– Пожалуй, не очень. Рерих – чуть ли не единственный художник, которого он признаёт, – сообщила она и тут же пояснила причину столь взыскательного вкуса. – В своё время, ещё в Новограде, я как-то потащила его на выставку гималайских пейзажей Святослава Рериха. Игорь был потрясён и сказал, что рериховские горы точь-в-точь такие, как те, что он видел в Афганистане!

Я слушал её и, наскоро усваивая информацию, изредка кивал головой.

– Вероятно, до нынешней встречи вы виделись с Игорем ещё в Новограде?

Елена Константиновна подтвердила это догадку:

– В день отъезда я помогла Ковалёву собрать дорожную сумку, и хотела проводить его вечером на вокзал, но он отговорил.