Трактирщик и Владычица ночи - Лучан Борисов

не моя дочь… — Мирелла потупилась, а затем снова подняла на него глаза. — Десять лет назад я вернулась домой, чтобы посмотреть, что сталось с моими родными. Вот только дома больше не было, остались лишь обгорелые брёвна и молодайка на сносях, ревущая на его развалинах. Тут она начала рожать, а у меня критическое положение. В общем, либо я, либо она. Мать я похоронила, а ребёнка забрала с собой. Всё же родная кровь.

— С чего ты так решила? Может, это была бездомная шлюшка, не имеющая к тебе никакого отношения.

Губы Миреллы тронула слабая ироничная улыбка.

— Я слишком часто вижу себя в зеркало. Сходство несомненное. Впрочем, наверняка утверждать не могу, было уже темно. Так что с Катейей?

— Её больше нет, — не стал вдаваться в подробности Даджи.

— Что?! — вскрикнула Мирелла, но гневное выражение тут же изгладилось, уступив место прежнему безразличию. «Вот теперь мне точно незачем жить», — с печалью подумала она и ощутила, как нехватка жизненной силы холодит ей кровь и гнёт к земле.

Видя, что она седеет прямо на глазах и по её лицу стремительно расползается сетка морщин, Даджи с силой тряхнул её за плечи.

— Мирелла, очнись! Я кому сказал!.. Да приди ты в себя, чёртова кукла!

Уже не рыжеволосая красавица, а седая старуха открыла слезящиеся глаза и её тоскливый взгляд ударил его в сердце.

— Господин, дайте мне умереть. Всё же я человек, а не монстр. Не могу я больше так жить.

Видя, что Мирелла вознамерилась совершить обряд прощального коутоу, Даджи схватил её за запястья и только сейчас увидел подаренный им белый нефритовый браслет.

— Скажи, зачем ты его носишь? — потребовал он. — Это предусмотрительность, на случай если я появлюсь, или что-то иное? Отвечай!

— Какая теперь уже разница? — пробормотала старуха и её лицо преобразилось под влиянием великого чувства, которое дано испытать лишь немногим. — Будьте счастливы, мой господин. Уходя, я не держу на вас зла. Вы то единственное, что составляло смысл моей гнусной жизни. Видят боги, что я не лгу. А теперь дайте мне попрощаться с вами.

— Нет! Не смей умирать, чёртова ведьма! Я тебе не разрешаю! — рыкнул Даджи, разрываемый противоречивыми чувствами.

Зверь, сидящий в нём, с такой силой ненавидел Миреллу, что он с трудом удерживался от превращения.

— Простите, мой господин, — она приложила его ладонь к своей щеке и закрыла глаза. — Мать-земля! Как же я счастлива! Я и не надеялась, что хоть чуточку, но всё же вам не безразлична, — проговорила она, но так тихо, что только Даджи с его звериным слухом сумел расслышать её слова.

Стрелка весов качнулась и из горла демона-лиса вырвался ужасный рык. Верх снова взял человек, и волшебный зверь пошёл на попятный.

Люди, что наблюдали за душераздирающей мизансценой, издали всеобщий вздох, в котором смешались страх и восхищение. Время повернуло вспять и североводская княгиня прямо на их глазах помолодела. Правда, на этот раз её красота была не столь уж умопомрачительна. Круглое личико со слегка вздёрнутым носом и чересчур полными яркими губами было симпатичным, но не более. Правда, фигура и грива тёмно-рыжих волос княгини по-прежнему были выше всяких похвал.

Владычица ночи помрачнела. До этого она надеялась, что обойдётся без её участия. «Что ж, придётся воевать на два фронта», — сказала она себе.

Клермон пришёл к тому же выводу и его ладонь легла на рукоять меча. Кат Ворон куда-то исчез, но рядом с ним плечом к плечу встала Шейра.

— Не бойся, князь, я не ударю в спину, — сказала она, не глядя на него.

— Надеюсь, что так, — отозвался Клермон.

После разговоров с Даджи он уже примерно представлял его возможности и понимал, что у них нет ни малейшего шанса на победу. «Даже если Кат вернётся, и мы выступим втроём, всё равно это будет самоубийственная затея. Единственно, кто может уравновесить неравенство сил, это Владычица ночи. Вот только я не уверен, что она воин, при всех своих способностях демона», — подумал он, стараясь избавиться от навязчивых мыслей о скорой смерти.

Демон-лис смерил Клермона взглядом.

— Думаю, наш общий друг и моя служанка будут нам помехой. Тесса, вы не против, если я поубавлю их воинственный пыл? Не бойтесь, они будут в целости и сохранности. Просто не хочу, чтобы они болтались у нас под ногами.

— Хорошо, — кивнула Владычица ночи.

Спустя мгновение Клермон и Шейра обнаружили, что заперты в клетке. Места им хватало и даже с избытком, но выбраться из неё было невозможно: пол, как и прутья, был железным.

— Ну что, приступим? — вопросил Даджи, с любопытством глядя на противницу, которая отчего-то медлила с переходом в демоническую форму.

— Приступим, — согласилась Владычица ночи и на её месте возникла белая тигрица, окутанная лунным ореолом. По своим размерам она была раза в три больше, чем обычный зверь.

Раздался сдвоенный громовой рык, и громадная кошка набросилась на такого же громадного рыжего лиса.

Основная битва демонов проходила в небе, поэтому многочисленные зрители лишь могли гадать, что там происходит. Единственно, что было им доступно, это стремительная круговерть бело-рыжего вихря, временами распадающегося на составляющие цвета, и рёв такой силы, что у них закладывало уши.

«Вот и воюй после этого с демонами. Сунешься к ним и всё, прибьют по ходу дела и не заметят», — подумал Клермон и насторожился, заметив, что североводская княгиня что-то проговаривает с сосредоточенным лицом. «Вот дрянь! Тянет жизненную энергию из Тессы!» — догадался он.

— Самострел, быстро!

Шейра без вопросов зарядила миниатюрный арбалет и вложила ему в руку. Понимая, что у него только одна попытка, Клермон тщательно прицелился и спустил стрелу.

Несмотря на незнакомое оружие, он угодил точно в цель.

Мирелла схватилась за горло и бросила на него ненавидящий взгляд.

Ранение было более чем серьёзное. Потеряв сознание, ведьма уронила голову, но Даджи вихрем слетел с неба и не дал ей упасть с коня.

Вслед за демоном-лисом спустилась Владычица ночи. При виде того, насколько она изранена, Клермон пришёл в ярость. В любой, самой острой ситуации он никогда не терял самообладания, но сейчас плотину его спокойствия будто прорвало.

Гнев бурлил, как раскалённая лава, толкая его на самоубийственное безумство, поэтому ощущение чужого присутствия было подобно ушату холодной воды. Кто-то, пробравшийся внутрь его разума, не особо с ним церемонился и хозяйничал в его голове как у себя дома.

«Кто ты?» — не выдержав, спросил Клермон. Вместо ответа перед его внутренним взором высветился набор незнакомых символов. «Я не понимаю», — сказал он. Тогда прежние символы исчезли и возникла строка на