Старик в углу - Эмма Орци

А ровно в три часа на Парк-сквер-Вест прозвучали крики «Убийство!» и выстрелы из огнестрельного оружия, после чего мистера Аарона Коэна нашли задушенным возле ограды.

ГЛАВА XXIX.

МОТИВ

– На первый взгляд убийство в Риджентс-парке показалось и полиции, и общественности одним из тех глупых, неуклюжих преступлений, которые изобличают новичка, и абсолютно бесцельным, поскольку позволяло без малейших затруднений отправить преступника на виселицу.

Видите ли, мотив просто бросался в глаза. «Ищите того, кому выгодно преступление», – говорят наши французские confrères[80]. Но было кое-что ещё.

Констебль Джеймс Фаннелл, совершая обход территории, свернул с Портленд-плейс на Парк-Кресент через несколько минут после того, как услышал, как часы в церкви Святой Троицы в Мэрилебоне пробили половину третьего. Туман в тот момент был, похоже, не таким густым, как позже, утром, и полицейский увидел двух господ в пальто и цилиндрах, стоявших рядом, державшихся за руки и опиравшихся на ограждение площади недалеко от ворот. Он, конечно, не видел лиц из-за тумана, но услышал, как один из них говорит другому:

«Это всего лишь вопрос времени, мистер Коэн. Я знаю, что отец заплатит мои долги, и вы ничего не потеряете, если согласитесь подождать».

Собеседник ничего не ответил, и констебль прошёл дальше; когда он вернулся на то же место, завершая обход, джентльменов уже не было, но позже именно у этих самых ворот нашли два ключа, упомянутые в дознании.

– Ещё один интересный факт, – добавил Старик в углу с саркастической ухмылкой, которую Полли не могла объяснить, – обнаружение револьвера на месте преступления. И револьвер был опознан камердинером мистера Эшли как хозяйская собственность.

Все эти факты, конечно же, составили причудливую и неопровержимую цепочку косвенных улик против мистера Джона Эшли. Поэтому не удивительно, что полиция, полностью удовлетворившись работой мистера Фишера, да и своей собственной, обратилась с просьбой об ордере и арестовала юношу в собственной комнате на Кларджес-стрит ровно через неделю после совершения преступления.

Но знаете, жизненный опыт доказал мне следующее: когда убийца кажется особенно глупым и неуклюжим, а доказательства против него – особенно изобличающими, именно в это время полиция должна больше всего остерегаться ловушек.

И если бы Джон Эшли действительно совершил убийство в Риджентс-парке способом, изложенным полицией, он был бы преступником во многих смыслах, потому что подобный идиотизм, на мой взгляд, хуже иных преступлений.

Обвинение триумфально представляло свидетелей одного за другим. Члены Харвуд-клуба сообщали о возбуждённом состоянии обвиняемого после его проигрыша мистеру Аарону Коэну. Мистеру Хатереллу, несмотря на дружбу с Эшли, пришлось признать, что он расстался с обвиняемым на углу Бонд-стрит без двадцати два и не видел его до возвращения домой в пять утра.

Затем последовали показания Артура Чиппса, камердинера Джона Эшли. Они вызвали сенсацию.

Чиппс заявил, что в ту ночь, о которой идёт речь, его хозяин пришёл домой без десяти два. Чиппс ещё не ложился. Через пять минут мистер Эшли снова вышел, приказав камердинеру не ждать его. Чиппс не мог сказать, когда кто-либо из молодых джентльменов вернулся.

Этот короткий визит домой – предположительно, чтобы взять револьвер – считался очень важным, и друзья мистера Джона Эшли считали его положение практически безнадёжным.

Показания камердинера и Джеймса Фаннелла, констебля, подслушавшего разговор у ограждения парка, безусловно, стали двумя наиболее убедительными доказательствами против обвиняемого. Уверяю вас, что тот день для меня прошёл не напрасно. В суде находились два человека, за которыми я мог наблюдать, получая величайшее удовольствие – такого я давно уже не испытывал. Одним из них был мистер Джон Эшли.

Вот его фотография: невысокий, смуглый, щеголеватый, с какой-то изюминкой в одежде, но в остальном – типичный сын зажиточного фермера. В суде он вёл себя тихо и спокойно, иногда перебрасываясь несколькими словами с адвокатом. Он внимательно выслушал, иногда пожимая плечами, рассказ о преступлении в том виде, в каком его представила полиция взволнованной и испуганной аудитории.

Мистер Джон Эшли, доведённый до безумия и отчаяния ужасающими финансовыми трудностями, сначала отправился домой в поисках оружия, а затем подстерёг мистера Аарона Коэна где-то на улице. Молодой человек умолял об отсрочке. Возможно, Коэн упирался, но Эшли неотступно следовал за ним почти до самых дверей.

Там, увидев, что кредитор твёрдо настроен прервать неприятную беседу, он внезапно напал на несчастного сзади и задушил его; затем, опасаясь, что грязная работа не будет полностью завершена, дважды выстрелил в уже мёртвое тело, оба раза промахнувшись из-за нервного возбуждения. После этого убийца обыскал карманы жертвы и, найдя ключ от сада, подумал, что сможет избежать ареста, если пересечёт площадь по туннелю к дальним воротам, выходившим на Портленд-плейс.

Потеря револьвера стала одним из тех непредвиденных препятствий, которые карающее Провидение воздвигает на пути негодяя, вместе с собственным безрассудством предавая его в руки человеческого правосудия.

Однако мистера Джона Эшли, похоже, не впечатлило подробное описание его преступления. Он не воспользовался услугами кого-либо из выдающихся адвокатов, эффектно запутывающих свидетелей путём умелых перекрёстных допросов – о Боже мой, нет! Его вполне устроил тупой, прозаичный, второсортный законник, который, опрашивая свидетелей защиты, и мыслей не имел о какой бы то ни было сенсации.

Адвокат мистера Эшли спокойно поднялся со своего места и в возникшей тишине вызвал первого из трёх свидетелей. Он вызвал троих – а мог бы и двенадцать – джентльменов, членов Эштон-клуба на Грейт-Портленд-стрит, которые под присягой сообщили, что в три часа утра 6 февраля, то есть в момент совершения преступления, когда крики «Убийство!» разбудили жителей Парк-сквер-Веста, мистер Джон Эшли тихо сидел в клубе, в комнате для игры в бридж – там же, где и свидетели. Он заявился в клуб без нескольких минут три, как засвидетельствовал дежурный портье, и пробыл там около полутора часов.

Стоит ли объяснять, что это несомненное, полностью доказанное алиби разорвало обвинение в клочья. Самый хитроумный преступник не может находиться в двух местах одновременно, и хотя Эштон-клуб во многом нарушает законы об азартных играх нашей в высшей степени нравственной страны, но его члены принадлежат к избранным, самым безупречным классам общества. Мистера Эшли видели и разговаривали с ним в самый момент совершения преступления по крайней мере двенадцать джентльменов, чьи показания никак не могли быть подвергнуты сомнению.

Пока звучали эти поразительные заявления, поведение мистера Джона Эшли оставалось спокойным и безукоризненным. Несомненно, сознание возможности доказать свою невиновность с помощью таких неоспоримых фактов помогало ему сохранять