Старик в углу - Эмма Орци

и его предки на протяжении многих поколений были адвокатами графов Брокелсби, но Тимоти из-за неких «недоразумений» лишился доверия своего клиента, покойного графа.

Однако он по-прежнему практиковал в Бирмингеме и, конечно же, знал древнюю семейную традицию, касающуюся наследования близнецов. Кто знает, что побудило его к действиям – месть или самореклама?

Но несомненно, что он посоветовал достопочтенному Роберту де Жанвилю (явно задолжавшему бо́льшую сумму, чем тот был в состоянии заплатить, и имевшему более экстравагантные вкусы, чем следовало бы младшему сыну) по смерти отца заявить претензию на совместный титул и часть доходов древнего баронства Жанвиль, основываясь на законности документа пятнадцатого века.

Вы можете понять, насколько обширны были требования достопочтенного Роберта, из того факта, что большая часть Эджбастона[85] нынче построена на земле, принадлежащей старому баронству. В любом случае, это стало последней каплей в океане долгов и трудностей, и я не сомневаюсь, что Беддингфилду не составило большого труда убедить достопочтенного Роберта немедленно начать судебный процесс.

Молодой граф Брокелсби[86], однако, оставался абсолютно спокойным – законы диктует собственность[87]. А он владел и титулом, и документом. Другой стороне надлежало заставить его предъявить завещание и поделиться титулом.

Именно на этой стадии разбирательства достопочтенному Роберту посоветовали жениться, чтобы обеспечить, если возможно, наследника мужского пола, поскольку сам молодой граф пока что оставался холостяком. Друзья нашли ему подходящую fiancée[88] – мисс Мейбл Брэндон, дочь богатого бирмингемского фабриканта, и свадьба должна была состояться в Бирмингеме в четверг, 15 сентября 1907 года.

13-го числа достопочтенный Роберт Ингрэм де Жанвиль прибыл в отель «Кастл» на Нью-стрит, где собирался дожидаться свадьбы, а 14-го, в восемь утра, он был обнаружен лежавшим на полу в своей спальне – убитым.

Сенсация, которую ужасное и неожиданное развитие дела о пэрстве де Жанвиль вызвало в умах друзей обоих тяжущихся сторон, была беспрецедентной. Вряд ли какое-либо иное преступление, совершённое в наши дни, вызвало столько шума во всех слоях общества. Весь Бирмингем взволнованно бурлил, и служащие отеля «Кастл» с большим трудом отбивались от взбудораженной и любознательной толпы, ежедневно стекавшейся в холл и тщетно надеявшейся узнать подробности, касавшиеся жуткой трагедии.

Но к тому времени мало что было известно. Крики горничной, которая вошла в комнату достопочтенного Роберта с водой для бритья в восемь часов, привлекли внимание официантов. Затем к ним присоединились управляющий и его секретарь, после чего немедля послали за полицией.

На первый взгляд казалось, что молодой человек стал жертвой маньяка-убийцы, поскольку его убили с особой жестокостью. Голова и тело были разбиты и покрыты кровоподтёками с помощью какой-то тяжёлой палки или кочерги, как будто убийца хотел отомстить телу своей жертвы. Как полиция, так и судебный медик с трудом описали жуткий вид этой комнаты и тела убитого.

Предполагалось, что убийство совершили накануне вечером, поскольку жертва была в вечерней одежде, а свет в комнате остался полностью включённым. Грабёж, очевидно, также входил в намерения злоумышленника, поскольку ящики и шкафы, чемодан и дорожная сумка были обысканы, как будто в поисках ценностей. На полу валялся бумажник, разорванный пополам и содержавший лишь несколько писем, адресованных достопочтенному Роберту де Жанвилю.

Граф Брокелсби, ближайший родственник покойного, также получил телеграмму и тут же приехал из замка Брокелсби, который находится примерно в семи милях от Бирмингема. Он был потрясён трагедией и предложил щедрую награду, дабы подстегнуть полицию в поисках злоумышленника.

Следствие было назначено на 17-е, три дня спустя, и публика с нетерпением ожидала разгадки кошмарного и омерзительного убийства в отеле «Кастл».

ГЛАВА XXXII.

ВЫСОКОРОДНЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

– Центральной фигурой в коронерском суде в тот день, несомненно, был граф Брокелсби в тёмно-чёрном наряде, сильно контрастировавшим с его цветущим видом и светлыми волосами. Его сопровождал адвокат, сэр Мармадьюк Ингерсолл, и граф уже исполнил свой печальный долг, опознав покойного брата. Процедура была невероятно тягостной из-за того, что тело и лицо изуродовали жесточайшим образом; но одежда и различные безделушки, включая фамильный перстень, к счастью, не соблазнили жестокого убийцу, и именно с их помощью лорд Брокелсби под присягой опознал брата.

Служащие отеля дали показания относительно обнаружения тела, а судебный медик высказал своё мнение по поводу непосредственной причины смерти. По всей видимости, покойного ударили по затылку кочергой или тяжёлой палкой, а затем убийца излил слепую ярость на тело, обезобразив лицо, что, несомненно, позволяло считать преступника маньяком.

Затем был вызван граф Брокелсби, и коронер попросил его сообщить, когда он в последний раз видел брата живым.

«Утром перед смертью, – ответил его светлость, – он прибыл в Бирмингем ранним поездом, и я приехал из Брокелсби, чтобы увидеться с ним. В отеле я оказался в одиннадцать часов и провёл с братом около часа».

«И тогда вы в последний раз видели покойного?»

«В последний раз», – ответил лорд Брокелсби.

Он немного замялся, как будто размышляя, стоит ли об этом упоминать, а затем, внезапно решившись, добавил: «Я весь день провёл в городе и вернулся в Брокелсби поздним вечером. У меня были дела, и я остановился в «Гранд-отеле», как обычно, и поужинал с друзьями».

«Не могли бы вы сказать нам, в какое время вы вернулись в замок Брокелсби?»

«Наверное, было около одиннадцати часов. Он в семи милях отсюда».

«Так, – произнёс коронер после небольшой паузы, во время которой внимание всех зрителей было приковано к красивой фигуре молодого человека, стоявшего в ложе для свидетельских показаний. Граф Брокелсби являл собой само олицетворение знатного джентльмена. – Так вот, прав ли я, утверждая, что между вашей светлостью и вашим братом произошёл досадный юридический спор?»

«Верно».

Коронер задумчиво погладил подбородок, затем добавил:

«Если притязания покойного на совместный титул и доходы де Жанвиля были бы признаны в суде, изменило бы это важность бракосочетания, которое должно было состояться 15 числа?»

«В этом случае – безусловно».

«Можете ли вы заверить присяжных, что после утренней беседы вы с покойным расстались мирно?»

Граф Брокелсби снова заколебался, а публика и присяжные, затаив дыхание, неотрывно смотрели на его губы.

«Между нами не было вражды», – наконец ответил он.

«То есть мы можем сделать вывод, что во время встречи имело место… выразимся так, некоторое разногласие?»

«Мой брат, к сожалению, был введён в заблуждение неверными сведениями или, возможно, излишне оптимистичными взглядами своего адвоката. Его втянули в судебный процесс на основании старого семейного документа, который сам он никогда не видел. К тому же