От имени государства - Роджер Пирс

Спустившись в подземку, Мелани следом за Пустельгой прошла на платформу, с которой уходили поезда в западном направлении. Она старалась держаться на расстоянии. Пустельга сел на скамью. В середине дня пассажиров в подземке было мало, и здесь, в полумраке, он снова стал незаметным. Он просидел на скамье несколько минут, закрыв лицо руками; никто, кроме Мелани, не обращал на него внимания. Он пропустил два поезда. Услышав, что к станции подходит третий, он резко встал, подошел к краю платформы и застыл в неподвижности, прижав руки к туловищу. Редкие пряди волос раздувал ветер; взгляд его словно приклеился к плакату на изогнутой стене на другой платформе, когда из туннеля с грохотом выехал поезд. Мелани, стоявшая в пяти метрах, понимала, что она слишком далеко и не успеет ничего предпринять. Их агент собрался покончить с собой. Пустельга стоял в середине узкой цепочки пассажиров, которые ждали посадки. Поезд уже начал притормаживать… Пустельга перешагнул желтую линию, и его ноги очутились точно на краю платформы.

Молодая женщина в деловом костюме первая заметила его. Мелани увидела, как женщина положила руку ему на плечо; качая головой, она что-то кричала Пустельге в ухо. Должно быть, и машинист заметил неладное; поезд издал громкий, пронзительный свисток. Объединенными усилиями нескольким пассажирам удалось оттащить Пустельгу от края и привести его в чувство. Мелани смотрела ему вслед. Он прошел по платформе и сел в четвертый вагон. Когда поезд тронулся, Мелани бросилась наверх, чтобы позвонить Керру. Она думала, что Керр вернется в Скотленд-Ярд, но он ждал ее у самого выхода, на скамейке под деревом с видом на Тауэр. Керр как чувствовал, что она вернется. В прошлый раз после теплоходной прогулки они с Пустельгой вместе выпили в одном баре за причалом Святой Екатерины: может быть, подумала Мелани, Керр надеялся, что она убедит Пустельгу вернуться с ней вместе.

Керр молча слушал рассказ Мелани о том, как Пустельга пытался покончить с собой. Рассудок агента сильно тревожил ее. Может, он боялся, что Керр разоблачит его двойную жизнь, может быть, на него давила ноша каких-то ужасных знаний? Мелани пыталась убедить Керра, что Пустельга переживает сильный стресс.

— Джон, нам придется на время ослабить давление, — сказала она под конец. — Пусть придет в себя.

— Да, в самом деле? — Керр перестал любоваться Тауэром и посмотрел на нее. Лицо у него было суровым. — Мелани, нам придется поступить по-другому. Мы должны знать, что творится в МИ-5. Мы ведь решили, что сейчас для нас важнее всего?

— Да.

— Вот именно. Как ты считаешь, наш агент может привести нас к истине?

Мелани открыла было рот, но вовремя сообразила, что Керр вовсе не ждет от нее ответа.

— Мел, я ни за что не позволю Джерри Томпсону меня кинуть. Мы его дожмем. А все остальное не важно.

Глава 31

Вторник, 18 сентября, 16.53, кабинет председателя Национального агентства по борьбе с преступностью

После разговора на Тауэрском холме Мелани поехала на наблюдательный пункт в Ламбет, а Керр вернулся на станцию «Сент-Джеймсский парк». Купил сэндвич на рынке Страттон-Граунд и, засев в своем «Аквариуме», стал перечитывать входящую почту. Погода была сносной, и он оставил «альфу» в подземном гараже, а в штаб-квартиру НАБП пошел пешком. Так оказалось быстрее, да и на ходу лучше думалось. Кроме того, ему не пришлось беспокоиться из-за места на парковке во дворе Скотленд-Ярда, где действовал принцип «кто первый приехал, тот и занял место».

Приглашение зайти в НАБП Керра заинтриговало. Сотрудников агентства набирали из Королевской налогово-таможенной службы, из Управления иммиграции, а также из полиции. Основной задачей агентства считалось привлечение к ответственности представителей организованной преступности; НАБП, как и организация-предшественник, Агентство по борьбе с организованной преступностью (АБОП), регулярно проводило совместные операции со Скотленд-Ярдом.

Билл Ритчи позвонил, когда Керр переходил Воксхоллский мост, и велел срочно явиться к нему в кабинет. Керру показалось, что Ритчи не один; он соврал, что он в Чизике и помогает Плуту завербовать несуществующего агента. Его, правда, выдали не вовремя раскричавшиеся чайки. В конце концов они договорились, что встретятся в семь, после того как все закончится.

Когда личная помощница объявила о приходе Керра, Тео Каннинг ждал его на пороге, широко улыбаясь. Он вскочил из-за стола, как будто ему было вполовину меньше лет, чем на самом деле. Они хорошо знали друг друга, неоднократно участвовали в рискованных и сложных совместных операциях.

Прослуживший много лет в МИ-6 Каннинг пользовался репутацией выдающегося оперативника. Карьеру он начал тридцать семь лет назад в Сенчури-Хаус, возле Саутуарка, прежней штаб-квартире МИ-6, мрачной башне с автозаправкой перед ней, а завершал ее в Воксхолл-Кросс, футуристическом монстре из зеленого стекла на набережной. Почти четыре десятилетия он занимался разведывательной работой во всех горячих точках. Иногда он работал под крышей третьего секретаря посольства. В награду за самоотверженный труд его повысили и назначили начальником отдела международных операций. Каннинг считался близким другом «мистера Си», как по традиции называли генерального директора МИ-6. Традиции было почти сто лет, и начало ей положил сэр Мэнсфилд Смит-Камминг.

Тео Каннингу оставалось семь месяцев до пенсии, когда его попросили вернуться в строй и возглавить важное правительственное агентство. Он должен был координировать борьбу с организованной преступностью, хотя неофициально его попросили решительно предотвращать межведомственные стычки, попортившие много крови его предшественникам. Каннинг и его жена Мэри, с которой они прожили в браке тридцать лет и которая раньше служила шифровальщицей в московском отделении МИ-6, недавно приобрели свое первое семейное гнездышко в Англии — бывший фермерский дом возле Троубриджа в графстве Уилтшир.

Ходили слухи, что Каннинг проходил курс облучения. После их прошлой встречи — они не виделись несколько лет — Каннинг заметно похудел. Правда, его рукопожатие по-прежнему оставалось крепким, костедробительным.

— Рад снова видеть тебя! — Каннинг, сияя, усадил Керра в кресло с панорамным видом на Темзу. — Спасибо, что зашел.

— Какая роскошь! — заметил Керр, восхищенно озираясь по сторонам. — Лучше, чем то, к чему ты привык.

— В Найроби было очень весело, только немного воняло туалетом. — Каннинг опустился в кресло напротив и закинул ногу на ногу. Он стал хорошо одеваться; ему очень шел светло-серый костюм в узкую полоску и серо-голубой галстук в тон. Зато любимая обувь председателя не изменилась; как и раньше, он носил коричневые замшевые мокасины. — Ну, а в доброй старой Женеве… Скажем так: работа непыльная, но можно умереть со скуки.

Личная помощница спросила, хотят ли они чаю. Керр вежливо отказался, но Каннинг все равно приказал ей принести, а затем покосился на часы.

— А может, ты хочешь чего-нибудь покрепче, старина?

Дождавшись, пока секретарша выйдет, Керр от души рассмеялся. «Старина»! Каннинг по-прежнему верен себе.

— Да нет, наверное.

— Какие все сейчас стали благоразумные!

— Я слышал, ты болел?

— Ну да, нашли небольшой рачок, но это не смертельно, в наши дни все лечится. Надо регулярно приходить на осмотры, да еще медики настаивают на том, чтобы каждые две недели мне вводили какое-то волшебное зелье. — Каннинг потряс рукой в воздухе. — Чувствую себя как какой-нибудь наркоман, но похоже, их алхимия помогает. Мэри хотела, чтобы я вышел в отставку, но в прошлом году меня выбрали председателем. Даже прикрепили секретаршу… Нет, извини, их теперь называют личными помощницами. Политкорректность прежде всего! А ты почему до сих пор в старших инспекторах?

— Твое агентство уже заработало в полную силу? — спросил Керр.

Он удивился, узнав, что Каннинг принял должность, которую почти все их коллеги считали чашей с ядом. В первые месяцы работы новый орган разъедали ревность, враждебность и устаревшие методы работы. Все организации, влившиеся в новое агентство, тянули одеяло на себя и действовали так, словно ничего не изменилось. Так же поступали и представители криминальных кругов. Постепенно стало происходить оздоровление обстановки. Начало этому было положено недвусмысленным сигналом со стороны правительства: Национальное агентство по борьбе с преступностью должно заработать. Хотя формально главой НАБП считался главный констебль, все понимали, что реальная власть сосредоточена в руках Тео Каннинга.

— Ты ведь знаешь, какое у нас положение, — рассмеялся Каннинг. — Пора положить конец межведомственным войнам. Обстановка постепенно улучшается. Мы занимаемся наркотиками, оружием и преступными синдикатами. Конечно, отмыванием денег. Ну, и киберпреступностью — проблем столько, что не справляемся. Проводим конфискации имущества. Бьем мультимиллионеров в самые больные места. Судьи их сажают, а мы конфискуем яхты, и все замечательно. По условиям контракта, я должен работать два дня в неделю, а выходит четыре. Как ты, наверное, понимаешь, мне приходится еще заниматься потоками оперативной информации. А работаем ли мы в полную силу… Хрен знает!