Избранные работы по проблемам криминалистики и уголовного процесса (сборник) - Олег Баев

Построение таких моделей и оценка степени их вероятности дает возможность следователю решить, какой характер будет носить предстоящее общение, будет ли оно происходить на контактном или конфликтном уровне. Как видим, первые две из них – это модели бесконфликтных ситуаций, третья и четвертая – модели конфликтных ситуаций без строгого и со строгим соперничеством. Адекватная оценка этих моделей предопределяет выбор следователем тактики предстоящего общения. В этом случае система фактических данных реальной ситуации, на основании которой оценено информационное состояние субъекта (а по сути дела названные модели являются не чем иным, как моделями информационных состояний субъектов), выступает уже в качестве адекватного ее образа и, соответственно, теряет функции модели[125].

Тем не менее, действуя в ряде случаев, а на первоначальном этапе расследования чаще всего, в условиях острого дефицита и неопределенности информации, следователь всегда должен учитывать свои возможные ошибки в восприятии ситуации и вытекающие из этого ошибки в оценке степени вероятности построенных им информационных моделей ситуации (информационного состояния субъекта). Эти ошибки могут касаться каждой из приведенных выше моделей и как объективных, так и субъективных параметров их построения. К объективному параметру здесь мы относим обладание субъекта информацией, имеющей отношение к расследуемому событию и в этом качестве входящей в предмет следственного конфликта. Неадекватность восприятия следователем в этом отношении приводит к тому, что он может принять лицо, объективно не располагающее искомой им информацией, за владеющее ею. Субъективным параметром является отношение субъекта к имеющейся у него информации: желание передать ее следователю или (и) адекватность ее восприятия субъектом. Искажения в моделях следователя по этому параметру могут привести, в частности, к тому, что следователь примет лицо, искажающее информацию не умышленно, за имеющее на то направленный умысел, и наоборот.

Неадекватность восприятия следователем реальной ситуации может, естественно, привести его к построению и других искаженных ее моделей. Например, таких, когда следователь принимает субъекта, обладающего искомой им информацией, за ее не имеющее (ошибка по объективному параметру), а лицо, скрывающее или искажающее информацию, – за дающее правдивые показания (ошибка по субъективному параметру). В таких случаях на определенном этапе взаимодействия объективно существующая конфликтная ситуация не воспринимается и не осознается в таком своем качестве следователем, что и предопределяет характер общения.

Для облегчения диагностики конфликтов в деятельности следователя с учетом возможных ошибок в адекватности восприятия им информационного состояния субъекта можно предложить таблицу.

Таким образом, адекватное восприятие следователем информационного состояния субъекта приводит к возникновению одной из четырех названных следственных ситуаций, из которых две бесконфликтные, а две конфликтные, одна – со строгим, вторая – без строгого соперничества. Перебор же возможных ошибок в восприятии следователем информационного состояния субъекта, как видим, влечет за собой необходимость создания восьми моделей ситуаций, которые могут обусловить характер общения. Из них пять представляются следователю реально или потенциально конфликтными, причем три из них – со строгим соперничеством. Отметим также, что при этом объективно бесконфликтные ситуации могут представляться следователю конфликтными и, напротив, объективно конфликтная ситуация со строгим соперничеством – бесконфликтной или конфликтной, но без строгого соперничества.

Таблица

Сказанное обусловливает необходимость повышенной осторожности и объективности при оценке следователем информационного состояния субъекта и построении им моделей следственных ситуаций, возникновение которых теоретически возможно в предстоящем общении. Как недооценка следователем «конфликтности» реального информационного состояния субъекта, так и ее переоценка и связанные с этим ошибки в осознании ситуации неукоснительно влекут за собой ошибочность в позиции, занимаемой следователем в общении и в выборе процессуальных, а главным образом, тактических средств удовлетворительного разрешения объективной ситуации и установления истины по расследуемому делу.

Последствия таких ошибок различны. Недооценка конфликтности информационного состояния субъекта чревата серьезными ошибками и осложнениями в расследовании. Переоценка же конфликтности информационного состояния субъекта может привести к возникновению объективно неоправданного напряжения, конфликтности самих отношений сторон в общении. Последнее не может не затруднить достижение следователем целей уголовного судопроизводства. Признаки, по которым следователь может судить об истинном информационном состоянии субъекта, выражаются в действиях последнего до и во время общения со следователем. В литературе выделяются два вида противодействия следователю субъекта – пассивное и активное. Формами пассивного сопротивления, противодействия следователю со стороны субъекта могут быть: отказ от дачи показаний, немотивируемое отрицание известных фактов, умолчание о фактах или несообщение запрашиваемых сведений, неявка по вызову следователя или невыполнение требуемых действий и отказ от участия в следственных действиях. Активное противодействие субъекта следователю может проявляться в формах: умышленной дезинформации, сокрытия и уничтожения предметов, подстрекательства к даче ложных показаний, прямого сопротивления следователю[126].

Разумеется, реально еще до общения с субъектом следователь располагает некими данными (доказательствами, сведениями), увеличивающими или уменьшающими вероятность нахождения субъекта в том или ином состоянии относительно искомой информации. Так, ставшее следователю известным воздействие субъекта на других лиц с целью изменения ими показаний (или, напротив, такое же воздействие на субъекта, оказываемое со стороны других лиц) или попытки такого воздействия, сокрытие или уничтожение субъектом доказательств, продолжение преступной деятельности, уклонение от явки к следователю и т. п. достаточно очевидно свидетельствуют об информационном его состоянии. Названные и другие аналогичные симптомы, думается, являются достаточными для диагностики ситуации предстоящего общения как конфликтной.

Однако истинное информационное состояние субъекта следователю, как правило, достоверно не известно и уж во всяком случае должно представляться ему неизвестным во избежание ошибок в предстоящем общении. В этой связи на первый план выдвигается проблема верной диагностики следователем информационного состояния субъекта, адекватности осознания им складывающейся ситуации общения как конфликтной или бесконфликтной.

Вопросы диагностики наиболее глубоко изучены в медицине, имеющей многовековую историю. В последнее время они активно исследуются и в технической кибернетике в планах создания систем автоматической диагностики неисправностей ЭВМ, диагностики ошибок, в системах типа «человек– машина»[127]. Диагностику здесь рассматривают в трех основных взаимосвязанных аспектах: а) логический – мышление в процессе установления диагноза; б) технический – (применение различных методов обследования субъекта (в технике и объекта) и выявление симптомов; в) семиотический – оценка диагностического значения отдельных признаков и их сочетаний.

С этих позиций первый этап диагностики следователем наличия (или отсутствия) конфликта заключается, на наш взгляд, в следующем. Следователь должен на основе имеющейся у него в данное время информации по расследуемому делу (о фактах и обстоятельствах, составляющих предмет возможного конфликта, о личности субъекта и т. п.) Рассмотреть, оценить, проанализировать каждую из приведенных в таблице моделей следственных ситуаций, созданных с учетом возможных ошибок следователя в восприятии Информационного состояния субъекта. Если такая проверка приведет следователя к заключению, что данные модели в конкретном случае не соответствуют истинному положению вещей, налицо ситуация, адекватно отражающая информационное состояние стороны, которая противостоит следованию в общении.

Однако специфика предлагаемых моделей следственной ситуации как раз и заключается в том, что они динамичны к вероятностны; вероятность их адекватности ситуации или ошибочности уменьшается или увеличивается прямо пропорционально тому, насколько точно они отражают информационное состояние субъекта. Последнее же можно выяснить лишь при прямом контакте с субъектом в ходе общения с ним. Иными словами, вторым этапом диагностики конфликта является анализ моделей, созданных с учетом возможных ошибок в восприятии информационного состояния субъекта, уже в процессе общения с субъектом. В сущности, на этом этапе диагностики конфликта вся деятельность следователя сводится к установлению признаков отношения субъекта к искомой следователем информации, признаков противодействия субъекта следователю. А если говорить еще конкретнее, то чаще всего – к выявлению факта лжесвидетельства, факта сокрытия или искажения субъектом информации (или отсутствия такового). Заметим, что в данном случае «лжесвидетельство» мы понимаем в широком смысле этого слова – как сообщение лицом ложных сведений безотносительно к его процессуальному положению и направленности умысла.