Том (7). Острие шпаги - Александр Казанцев

– Вопрос наивный, но заслуживающий разъясняющего ответа, сударь. Дело в том, что… (не знаю, насколько это будет близко вам для восприятия) но война – это та чудесная сила, которая двигает вперед человеческое общество.

– Вы не оговорились, сэр? Война – благо? – переспросил Ферма. – Война, а не мир, не благоденствие?

– Нет, нет! Сэр Бигби не оговорился, – поспешил разъяснить Джон Валлис. – Мы часто с ним спорим, но, я думаю, полезно будет попросить его обосновать свою мысль.

– Охотно, профессор! Я привык с давних лет давать вам объяснения еще на экзаменах в Оксфорде.

– Да, да, – кивнул Джон Валлис, – но там была математика.

– И здесь та же математика, если иметь в виду точность выводов, которые я берусь доказать, как любую из теорем Евклидовой геометрии. Вы говорили, сударь, о благоденствии и мире, но должен вам сказать, что есть вещи поважнее мира[27].

– Важнее мира? Что может быть ценнее сохранения жизни?

– Торжество силы! Только сила направляет разум человеческий, только опасность, в которую человек попадает благодаря благостным, пробуждающим его скрытые возможности войнам, заставляющим его собрать и напрячь все силы, думать, искать, изобретать. Даже великий Архимед делал свои изобретения ради военных успехов родных Сиракуз. Человеческий ум, джентльмены, ленив и неподвижен в своей сущности. Нужно загнать его в угол, дать ему встряску, чтобы пробудить его, заставить работать как бы под кнутом надсмотрщика, стегающего бездельников на плантациях в колониях. Только боль ран и потерь, стремление выжить, остаться живым, сохранить свои богатства, владения, самостоятельность, избежать рабства или чужой зависимости – вот рычаги, которые заставляют человека, как мечтал еще Архимед, говоря о точке опоры для своего рычага, поворачивать с его помощью мир. Нет занятия более достойного, сударь, более важного для развития человечества, чем возвеличивание нации и отстаивание ее достоинства, чем война!

– Ваша философия насилия как побудителя расцвета цивилизации не делает чести вашей нации, сударь, – возразил наконец Ферма.

– Что? Что вы осмелились сказать о достоинстве моей нации? – поднял великолепные брови, готовясь вскочить с кресла, сэр Бигби.

– Джентльмены, джентльмены! Прошу вас! Не стоит так обострять вопрос, – пытался смягчить спор профессор Валлис.

– Нет, профессор, господин француз заставляет меня отнестись к затронутому вопросу о достоинстве нации со всей серьезностью, поскольку это граничит с вызовом нам, англичанам.

– Вы совершенно правильно поняли меня, сэр. Я делаю вам вызов! – раздельно произнес Ферма.

– Каков бы он ни был, мы принимаем его! – запальчиво произнес сэр Бигби, вскакивая с места.

Но тут произошло замешательство. Луиза, весь день жаловавшаяся на нездоровье, прижав платок к глазам, не в силах, очевидно, дальше сдерживать нестерпимую головную боль, выбежала из голубой гостиной.

Ферма проводил жену до лестницы и вернулся:

– Я делаю вам вызов, джентльмены, как представителям английской нации и как математикам.

– Математикам? – оторопело повторил сэр Бигби, снимая руку с рукояти шпаги, за которую перед тем ухватился.

– Да, я предлагаю вам защитить достоинство вашей нации без шпаг, в «математической войне», требующей не крови, а напряжения ума.

– Чего же вы хотите, сударь? – поинтересовался Джон Валлис.

– Пустое! Предлагаю вам решить коротенькое уравнение, которое исследовал еще Евклид в своих «Началах».

– Какое? Какое? – заинтересовался Валлис. – Я, кажется, неплохо знал «Начала» Евклида.

– Тогда вы легко вспомните такое простенькое выражение, как y2 = ax2 + 1.

– Еще бы! Так что вы хотите от нас, наш французский друг и противник?

– Найти наименьшее значение неизвестных «x» и «y», имея в виду, что общее количество решений бесконечно.

– Вы смеетесь над нами, сударь. Что может быть проще? – продолжал Джон Валлис, в то время как сэр Бигби, надувшись, сидел молча. – Совершенно ясно, что наименьшее из всех возможных решений при a = 2, x = 2 и y = 3! Не правда ли? Надеюсь, я защитил достоинство британской нации?

– Не полностью, дорогой профессор. У Диофанта в его «Арифметике» рассмотрены два случая, когда a = 26 и a = 30.

– Да, да, кажется, там есть такое. Вы этого не помните, сэр Бигби? – обратился профессор к своему бывшему ученику.

– Не помню. В последнее время я занимался в заморских странах другими древностями.

– Диофант дает наименьшие значения «x» и «y» для этих случаев, но если мы уже заинтересовались древней историей, то стоит вспомнить того же Архимеда. Великий сиракузец, желая проверить, имеют ли александрийские математики общий метод решения подобного уравнения, как известно, предложил им задачу «о быках», которая сводилась при решении к этому же уравнению, где коэффициент a = 4729494, понимая, что решить такую задачу подбором, как это вы сделали, уважаемый профессор, для a = 2, невозможно, ибо решение содержало 206 545 знаков.

– И что же? Вы предлагаете нам заняться архимедовыми быками? – насмешливо спросил сэр Бигби. – И выписывать сотни тысяч знаков?

– Я предлагаю вам решить уравнение при a = 109, 149, 433[28], когда подбор так же невозможен, как и в задаче, заданной александрийским математикам, хотя цифры и не столь велики. Чтобы дать ответ, вам и вашим английским коллегам, к которым я через вас обращаюсь, придется найти общий (регулярный) метод решения, а если ни ученые Англии, ни ученые прилегающих к ней стран не смогут этого сделать, то это будет сделано во Франции, чем и будет доказано превосходство одной нации над другой, в частности французской или британской.

– Сэр Бигби поспешил ответить вам, что каков бы ни был ваш вызов, мы принимаем его, – произнес после раздумья Джон Валлис. – Мне остается только подтвердить его слова, отнюдь не преуменьшая связанных с этим трудностей.

– Но эти трудности, уважаемый профессор, несопоставимы с теми тяготами и лишениями, которые несет нация, участвуя в якобы благостных, по мнению сэра Бигби, войнах.

– Вижу, вы недаром назвали свой вызов «математической войной». Однако, принимая ваш вызов от имени нас двоих, сударь, я должен ознакомить с ним математиков Англии.

– Можете познакомить с моим вызовом хоть самого лорда-генерала Оливера Кромвеля.

– Это будет рискованно сделать, сударь: с лордом-генералом общаются лишь руководители европейских государств.

– Передайте тогда, что я сделал вызов британской нации по совету кардинала Мазарини, данному мне еще при жизни его высокопреосвященства кардинала Ришелье, проявлять патриотизм француза и в науке.