По битому стеклу (СИ) - Озолс Агата

Я слушала его и представляла себе нашу возможную совместную жизнь. Вдруг почему-то вспомнила, как Плетнев стоял в магазине в отделе детского питания.

— Ходить по магазинам, — задумчиво продолжила я, а Плетнев кивнул, — воспитывать детей.

— Если бог даст нам детей, я буду счастлив, — сказал Плетнев. — У меня нет детей, у тебя тоже. Возможно, это судьба.

И все испортил. Потому что я совершенно точно знала, что никакой судьбы нет. Есть только я и мужчина, которому я должна отомстить.

Волшебство растаяло, будто и не было его вовсе. Я пришла в себя и вполне осознанно сказала, переплетая свои пальцы с пальцами Плетнева:

— Я тоже этого хочу.

Он глубоко вздохнул и громко выдохнул, сжал мои пальцы, поднес к губам и перецеловал каждый пальчик. Медленно, обводя жарким языком каждую фалангу, слегка прикусывая нежную кожу.

Я замерла, пытаясь осмыслить свои ощущения. Странно, но мне не было неприятно.

«Это просто физиология», — успокоила себя. — «У меня давно не было мужчины».

— Вернемся в Москву, — прошептал Плетнев мне в ладонь, — и я подам на развод. Ты мне веришь?

— Верю, — я погладила его по голове свободной рукой, запуская пальцы в короткие волосы.

— Марина будет против, но я своего добьюсь. Дам ей хорошие отступные. Она побесится, но в итоге согласится. Слышишь?

— Слышу.

— Я все сделаю, чтобы быть с тобой.

Он собирался еще что-то сказать, но я решила, что пришла пора сменить декорации. Не отрывая руки от его лица, поднялась со скамейки.

— Пойдем.

— Куда? — не понял Плетнев.

— Ты же не собираешься ночевать на скамейке в парке? — спросила, проглаживая подушечками пальцев его рот.

— Нет, не собираюсь, — ответил Плетнев, ловя губами мои пальцы.

— Вот и я не собираюсь.

Плетнев встал и посмотрел мне в глаза.

— Ты уверена?

— Я абсолютна уверена, — кивнула в ответ. — Пойдем.

И мы пошли в отель.

Глава 26

Никогда в моей жизни не было роскошных номеров пятизвездочных отелей, куда бы я поднималась с мужчиной. То есть отели были, и номера были, и даже мужчины были. Но все по-отдельности. Вместе — впервые.

Пока мы поднимались в лифте, я размышляла о том, что в происходящем сейчас со мной есть что-то волнующе — порочное. И даже не само действие, ради которого мы шли в номер Плетнева, а скорее — чувство предвкушения того, что должно произойти. А может, я все сама себе сочинила, и это говорило во мне выпитое шампанское?

Я украдкой посмотрела на Плетнева — мне показалось, или он тоже раздумывал о чем-то похожем? Нет, глупость. У мужчин все гораздо проще — привлекательная женщина, свободный вечер, немного алкоголя. Жена, опять-таки, на другом конце света, а учитывая разницу во времени, она даже звонить не будет.

Я, признаться честно, не совсем верила во все его разговоры о намерении развестись и желании быть со мной. Но его признания давали мне шанс, и я намеревалась воспользоваться этим шансом на все сто процентов. Даже если Плетнев приукрасил свои чувства и планы, я постараюсь сделать его ложь своей правдой. Как там в песне? Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Вперед, Ядвига.

На пороге я на миг замешкалась, мелькнула мысль отказаться от своей затеи, и Плетнев чутко уловил мои сомнения.

— Если ты передумала, я просто провожу тебя в твой номер, — тут же отреагировал он.

С его стороны это было благородно, но я отчего-то разозлилась. Нет, не верила я в его искренность. Пыталась понять, во что он играет. И, если предположить, что все это действительно игра, и сейчас Плетнев делает очередной продуманный ход, то я поломаю его игру. Не отступлю.

Поэтому не стала ничего говорить, только приподнялась на цыпочки и поцеловала твердые мужские губы. Это был даже не поцелуй, а так, легкое касание, безмолвный ответ на слова Плетнева. И он его принял. Прижал меня к себе, углубляя поцелуй и буквально втащил в гостиничный номер.

А дальше… Дальше случилось то, чего я меньше всего от себя ожидала. Вернее, то, чего я не ожидала вовсе.

Потому что я, неожиданно для самой себя увлеклась происходящим. Да что там увлеклась, у меня почти что напрочь снесло крышу.

Все происходящее я видела и ощущала будто сквозь розовую дымку. Плетнев оказалась совершенно крышесносным любовником. Поцелуи — то страстные и бесстыжие, то невообразимо нежные. У меня горели губы, когда Плетнев оторвался от моего истерзанного рта и опустился ниже. Он дернул завязки платья и шелк скользнул по телу, обнажая. Последней моей связной мыслью была мысль о том, как удачно я сегодня выбрала нижнее белье. Дальше — все.

У меня, конечно же, были мужчины, кроме мужа. Замуж я выходила, имея небольшой, но, как мне казалось, весомый багаж практических знаний о сексе. Да и с Андреем мы вели бурную сексуальную жизнь, во всяком случае в первые годы нашего брака. Но то, что делал с моим телом Плетнев, вернее, те чувства, что я при этом испытывала, было для меня словно впервые.

Губы прошлись от груди по животу и ниже, прочерчивая влажную дорожку из поцелуев. Сильные пальцы огладили ягодицы, провели, рисуя узоры, по бедрам и легли на лобок. Я ощутила, как губы на моем животе расплылись в довольной улыбке — кружево трусиков было предательски мокрым.

— Ядя, — шепнул Плетнев. — Ядя моя….

Его рука вжалась в промежность и стала поглаживать меня сквозь белье. Кружево, внезапно из тонкого превратившись в жесткое, болезненно царапало кожу. Я дернула бедрами, побуждая Плетнева снять с меня белье.

— Торопыга, — прошептали губы, опускаясь к резинке трусиков, а пальцы скользнули между складок, натянув кружево, и легли на клитор.

Меня будто ударило током, я оперлась спиной о стену прихожей и громко застонала.

— Торопыга, — ласково повторил Плетнев и продолжил ласкать меня пальцами.

В мутной голове пронеслась мысль, как могут воспринять гости отеля мои кошачьи вопли. На мгновение стало стыдно и я прикусила губу, стараясь сдержать очередной стон. А Плетнев не останавливался — ласкал, поглаживал, нажимал.

Мое тело пылало. Жар поглощал меня всю, сосредотачиваясь внизу, там, где я так восхитительно-остро ощущала мужские пальцы. Ребром ладони Плетнев ритмично двигал между болезненно припухших губ, задевая большим пальцем чувствительный клитор. От переполнявших меня ощущений слало тяжело дышать, ноги дрожали и норовили разъехаться в стороны.

Плетнев резким движением стянул с меня трусики, я переступила ногами, сбрасывая их, оставаясь в одних туфлях и бюстгальтере. Плетнев поднял глаза, окинул меня обжигающим взглядом.

— Сумасшедшее зрелище.

Закинул мою ногу себе на плечо, раскрывая меня, и прижался губами к самой сердцевине. Чуткие мужские пальцы скользнули в меня, лаская изнутри, а у меня в легких резко закончился воздух.

Пальцы вышли из меня с пошлым хлюпом, смазка потекла по внутренней стороне бедра. Плетнев лизнул дрожащую ногу, поднял на меня глаза и сказал:

— От твоего запаха у меня взрывается мозг.

Мой мозг, по всей видимости, давно уже взорвался. Исчезли мысли, пропал стыд, осталось только желание сию же минуту получить освобождение от сжигавшего меня изнутри жара.

— Не останавливайся, — не попросила, потребовала я у мужчины, запустила пальцы в его волосы и прижала его голову к себе, еще и бедрами толкнулась ему навстречу.

— Слушаюсь, — шевельнулись губы и накрыли чувствительное место, а пальцы вновь вошли в меня, потирая, поглаживая, нажимая на нервные окончания, вызывая почти болезненные, но такие сладкие ощущения.

По телу пробежала судорога удовольствия. Одна, вторая, третья.

Я захлебнулась криком, дернула головой и больно ударилась затылком о стену. Силы держаться на ногах уже не было, и я непременно упала бы, если бы не мой новоявленный любовник.

Плетнев снял мою ногу со своего плеча и ловким движением подхватил на руки.

Меня хватило только на одно слово.

— Куда? — спросила и удивилась, до чего хрипло звучал мой голос.