Мальтийский крест - Василий Звягинцев

– Насколько вы способны контролировать не самую законопослушную часть Одессы? Вы, простите, не выглядите таким уж сильным человеком?

– А вы? Особенно сейчас. Вы ведь у меня в гостях… – продолжение подразумевалось.

– А вы, в свою очередь, не задумались, что, махни я рукой, сейчас здесь не было бы ни одного живого человека? Вон, видите, моя девочка любезничает с вашим мальчиком? Тридцать шесть выстрелов из двух стволов она сделает за полминуты. И все – в цель. Вторая – столько же. За этим столом людей гораздо меньше. Спросите у тех, кто был сегодня возле «Потёмкина», как там насчёт жмуриков? И с какой стороны? Да, с какой? Это очень важно, с какой…

И тут же, не давая хозяину опомниться, властно приказал:

– Велите подать телефон!

Старинного вида чёрный аппарат на длинном-длинном шнуре немедленно принесли.

– Звонок – за ваш счёт, – якобы шутки ради сказал Катранджи, и Хаим вежливо хихикнул. Мол, всё понял. На самом деле, Ибрагим имел в виду несколько другое, но до поры объяснять не стал.

Иерусалим ему дали через минуту. Сотрудник тамошнего офиса по условной фразе сразу узнал хозяина.

– Ну-ка, парень, живенько подними мне всё, что у нас на… – Он повернулся к старику, резким тоном спросил: – Под кем ходишь? Фамилия, погоняло…

– Эфроимсон, Лазарь Менделевич. Сенатор.

Катранджи назвал клерку оба имени.

– На всё пятнадцать минут. После этого пусть куратор перезвонит мне и Эфроимсону. А тот тоже мне. На этот же номер. Ясно? Исполняйте…

Быстрота и натиск гостя произвели на Штаркера впечатление. Пожалуй, чрезмерное.

– Вы хотите сказать, что Лазарь Менделевич сам станет звонить мне? Неизвестно с какой радости? И что он потом скажет, и что я ему отвечу? Сдаётся, сейчас я сделал большую ошибку…

– Перестаньте ныть, реб Хаим. Вы сейчас сделали самый крупный гешефт в своей жизни, и сами этого ещё не поняли. Если ваш Сенатор хоть что-нибудь из себя представляет, вы вместе с ним получите такие шансы… – Ибрагим зажмурился. – Но если нет – так нет. На этом закончим переливать из пустого в порожнее и немного подождём. Расскажите пока что-нибудь интересное за Одесу, я слишком давно тут не был…

Катранджи стало легко на душе и даже весело. Ещё две недели назад он не думал, что жизнь снова приведёт его в Россию, а вот привела, при довольно странных обстоятельствах. И он неожиданно опять ощутил себя почти тем же нормальным питерским студентом, чьей национальностью, происхождением и положением на родине никто не интересовался. Он был своим среди своих. И внутренний голос ему подсказывал, что всё может повториться. Не по Гераклиту, по марксо-энгельсовской спирали. Почти то же самое, но на другом совершенно уровне.

На дальнем конце стола вдруг возник какой-то шум. Несколько вскриков, звон бьющейся посуды. И сразу, как здесь принято говорить – вселенский хай.

Ибрагим выдернул из заднего кармана пистолет, вовремя возвращённый Кристиной, глянул на хозяина бешеным взглядом, упёр ствол ему в бок.

– Что такое? Почему?

Штаркер закричал неожиданно зычным голосом. Словно боцман парусника, командующего в шторм матросами на реях.

Мгновенно всё стихло.

Катранджи толкнул хозяина:

– Пошли, посмотрим…

Картинка обрисовалась интересная.

Тот, кто назвался Василием, сидел на земле, обеими руками зажимая лицо и тихонько поскуливал. Между пальцами сочилась кровь, и довольно обильно. Над ним стояла Кристина, держа свой «глок» за ствол.

– Что случилось? – спросил Ибрагим, опережая Штаркера.

– Этот придурок попросил у меня посмотреть пистолет, – как отличница на уроке, ответила девушка. – Я дала. Он попросил продать. Я сказала, что могу и подарить, если он расскажет, для чего весь этот цирк и кто его устроил. Он согласился и предложил поговорить в сторонке. И вдруг направил пистолет на меня. Сказал: «Это ты мне, сучка, всё расскажешь, или…» Я захотела отобрать у него оружие, тогда он два раза нажал на спуск. Правда, целил в ногу. Пистолет не выстрелил, я его у него забрала. Всё.

Штаркер обвел гневным взглядом окружающих.

– Так?

Ему ответили, что слов они не слышали, но со стороны примерно так всё и выглядело.

– И что это означает, любезнейший? – Нейтральный вопрос. Но голос турка прозвучал достаточно серьёзно.

– Пока не знаю. Но выясню немедленно… – Движением головы он указал на Василия.

Пока того поднимали под локти, из тени коридора вышла Герта. Перед ней с руками на затылке, спотыкаясь, двигался Иосиф. Штанины с вырванной ширинкой едва держались на поясном ремне, практически по отдельности.

– Нет, милейший, – снова сказал Катранджи, с лёгкой издёвкой, – у вас действительно чёрт знает что происходит… Тебя тоже хотели обидеть? – обратился он к Герте.

– Да они тут все ненормальные какие-то. Только я присела на унитаз, он сорвал крючок и набросился, навалился сверху. Я сначала подумала – насиловать прямо здесь хочет. А он обеими руками – за пистолеты. Я его – за то самое место. Хотела сразу оторвать, но только сжала посильнее. Он даже заплакал. Я отпустила и велела идти сюда. Он пошёл. Это всё.

Разразиться хохотом и скабрёзными криками, как требовала достаточно комичная ситуация, полутора десяткам обитателей Молдаванки помешали стволы в руках у Катранджи и Кристины, но более всего – лица девушек-телохранительниц. Совершенно безмятежные, без малейших признаков злости, агрессивности, хотя бы обычного боевого азарта и высокомерности победительниц. Ничего.

Спокойная удовлетворённость людей, хорошо сделавших обычное, привычное, ничуть не героическое дело. Пробитое колесо на машине заменить, коров подоить…

Ибрагим смотрел на Герту. В её облике – никаких следов только что случившегося эксиденса. Костюм в полном порядке, даже причёска. Значит, хватило нескольких минут, чтобы и с нападавшим справиться, и себя в порядок привести. Прежнее чувство сменилось другим. К восхищению примешивался почти мистический страх. Не на этих девушек направленный, обращённый совсем в другие сферы.

– А я ведь вас предупреждал, – мягко, но с металлом в голосе сказал Ибрагим Штаркеру.

– Я тоже предупреждала бабушку в трамвае, – легко вмешалась в разговор старших Кристина. – Зачем, спросила, на Молдаванке трупы? Передайте, кому положено.

– Она передала, я не сумел правильно объяснить, – сокрушённо склонил голову Хаим. – Этих – убрать, – он брезгливо отмахнул рукой. – Потом разберёмся. А вы, Ибрагим Рифатович, простите, если можете. Пойдёмте, телефонного звонка подождём. Вы, девушки, с нами…

Остальным, якобы гостям, заполнявшим двор, велел продолжать застолье, но – чтобы ни звука.

– Так почему пистолет не выстрелил? – спросил Катранджи Кристину, когда они вчетвером расселись во главе стола, как равные. Ривка и Сима стремительно меняли приборы и тащили очередные подносы с тарелками, мисками, горшочками.

– Я похожа на дуру, дядя Изя? Долго из полной обоймы патроны вытряхнуть? Для чего и в туалет выходила… А разницу в весе без хорошего опыта у чужого ствола не заметить.

Ибрагим довольно кивнул, а Штаркер съёжился.

– Поверьте, Ибрагим Рифатович, ничего такого никому не приказывал. Велел глаз не спускать – это да. Но ни слова больше.

– Ваша забота, – небрежно ответил Катранджи.

– Имейте в виду, – минуя его, прямо обратилась Кристина к Хаиму, – минут через пять сюда могут подъехать ещё две наших девушки и два других человека. Ошибка не повторится?

– Да ни боже мой! – интересно, как кадровый еврей легко употребляет присказки совсем другой конфессии. Впрочем, на то она и Одесса: здесь смешалось то, чему смешиваться вроде как совсем нельзя.

Телефон зазвонил резко, пронзительно и отрывисто, как это принято в международной связи. Катранджи снял трубку, выслушал доклад с той стороны.

– Хорошо, – и отсоединился. – Первый экзамен вы выдержали, Штаркер. Подождём результатов второго. Скажите, кстати, у вас найдётся место, где мы сможем побеседовать с вами и кое с кем ещё по-настоящему конфиденциально? Без малейших опасений?

– Да здесь и можем. С гарантией… – и осёкся, встретившись взглядом не с Катранджи даже, с Кристиной.

Звук подъехавших с до предела сброшенными оборотами моторов автомобилей за общим шумом не расслышал никто, кроме неё и Герты.

Девушка перевела свои глубокие, чарующие глаза на Ибрагима и с потешной миной глубоко вздохнула. Только что руками не развела.

Калитка открылась, в неё вошли Уваров и Окладников, во всем блеске военной формы. Тремя шагами сзади – Анастасия и Марина.

– Вот и вся ваша гарантия, – спокойно констатировал Катранджи. – Если это, допустим, жандармерия, вы нас защитили?

– Если бы это была жандармерия или полиция – я бы вас точно защитил. Вернее сказать – они бы сюда без предупреждения и не приехали. А если приехали и вошли без шума – их заслуга, но немножко и наша…