Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник) - Стефани Майер

– К тому времени они уже умерли от той же болезни. Я остался один. Поэтому Карлайл и выбрал меня. В разгар эпидемии никто даже не заметил, что я исчез.

– А как он… спас тебя?

Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил. Казалось, он с особой тщательностью подбирает слова.

– Это было трудно. Мало кто из нас наделен выдержкой, без которой этой цели не достичь. Впрочем, Карлайл всегда был самым гуманным, самым участливым из нас… Вряд ли найдется в истории хоть кто-нибудь, кто сравнится с ним, – он помолчал. – А мне было просто очень и очень больно.

По тому, как затвердели его губы, я поняла, что к сказанному он больше ничего не добавит. И я подавила любопытство, хотя оно было далеко не праздным. В связи с услышанным мне требовалось многое осмыслить, кое-что лишь начинало доходить до меня. Несомненно, быстрый разум Эдварда уже охватил все, что я упустила.

Негромкий голос прервал мои мысли:

– Его побудило одиночество. Вот она, причина, которой обычно объясняется выбор. В семье Карлайла я стал первым, хотя вскоре он нашел и Эсме. Она упала со скалы. Ее отправили прямиком в морг больницы, несмотря на то, что ее сердце еще билось.

– Значит, надо быть при смерти, чтобы стать… – мы никогда не произносили это слово, и сейчас я тоже не сумела.

– Нет, это все Карлайл. Он ни за что не поступил бы так с тем, у кого есть выбор, – всякий раз, когда он упоминал о том, кто заменил ему отца, в его голосе звучало уважение. – Правда, он говорит, что обычно бывает легче, – продолжил он, – когда кровь слабая, – он смотрел на уже потемневшую дорогу, и мне снова показалось, что тема закрыта.

– А Эмметт и Розали?

– Следующей в нашу семью Карлайл привел Розали. В моем присутствии он был осторожен в мыслях, и лишь гораздо позднее я понял: он надеялся, что Розали станет для меня тем же, чем Эсме стала для него самого, – он закатил глаза. – Но Розали навсегда осталась для меня просто сестрой. И всего через два года она нашла Эмметта. Она охотилась – в то время мы находились неподалеку от Аппалачей, – и столкнулась с медведем, который чуть было не прикончил его. Она отнесла Эмметта к Карлайлу, более чем за сто шестьдесят километров. Я только теперь начинаю понимать, с каким трудом ей дался этот путь, – он многозначительно посмотрел на меня, поднял руку, не выпуская моих пальцев, и провел тыльной стороной ладони по моей щеке.

– Но Розали справилась, – подбодрила я Эдварда, стараясь не смотреть в его невыносимо прекрасные глаза.

– Да, – негромко ответил он. – Она увидела в лице Эмметта то, что придало ей силы. С тех пор они неразлучны. Иногда они живут отдельно от нас, как супружеская пара. Но чем более молодыми мы выглядим в глазах окружающих, тем дольше нам удается обходиться без постоянных переездов. Форкс показался нам идеальным местом, поэтому всех нас записали в школу, – он засмеялся. – Думаю, через несколько лет нам опять предстоит их свадьба.

– А Элис и Джаспер?

– Элис и Джаспер – редкие существа. У обоих сознательность, как мы это называем, развилась без посторонней помощи. Джаспер принадлежал к… другой семье, совсем не такой, как наша. Он впал в депрессию и какое-то время странствовал в одиночку. Его нашла Элис. Как и у меня, у нее есть некоторые способности, выходящие за пределы нормы для нашего вида.

– Правда? – живо перебила я. – Но ты же говорил, что только ты умеешь читать мысли людей.

– Так и есть. А у нее свои умения. Она видит – то, что может произойти, то, что грядет. Но эти видения субъективны. Будущее не определено раз и навсегда, оно меняется.

Он договорил, сжал челюсти и метнул в меня настолько быстрый взгляд, что я так и не поняла, почудился он мне или нет.

– И что же видит Элис?

– Она увидела Джаспера и поняла, что он ищет ее, еще до того, как он сам понял это. Увидела Карлайла и нашу семью, и они вместе отправились искать нас. Особенно развито у нее чутье на нелюдей. Так, она всегда предвидит приближение другой стаи нам подобных. И угрозу, которую они могут представлять.

– А разве… таких, как вы, много? – удивилась я. Сколько же вампиров живет среди людей?

– Нет, не много. Но большинству чужд оседлый образ жизни. Только те, кто, как мы, отказались от охоты на человека, – хитрый взгляд в мою сторону, – могут достаточно долго сосуществовать с людьми. Нам удалось найти единственную семью, такую же, как наша, – в одной деревушке на Аляске. Некоторое время мы жили вместе с ними, но нас было так много, что со временем мы стали привлекать внимание. Тем из нас, кто живет… иначе, свойственно объединяться.

– А остальные?

– В большинстве своем кочуют с места на место. Все мы порой ведем такой образ жизни. Как любой другой, он приедается. Но время от времени мы неизбежно сталкиваемся с себе подобными, потому что большинство из нас предпочитает север.

– Почему?

Мы уже стояли перед моим домом, Эдвард заглушил двигатель пикапа. Было очень тихо и темно, вечер выдался безлунный. Свет на крыльце не горел, и я поняла, что отец еще не вернулся.

– Неужели сегодня ты весь день не открывала глаз? – пошутил он. – Думаешь, я способен разгуливать по улицам при свете солнца, не создавая аварий? Потому-то мы и выбрали полуостров Олимпик – одно из самых бессолнечных мест на планете. Приятно иметь возможность выходить из дома днем. Ты не представляешь себе, как может надоесть за восемьдесят с лишним лет ночная темнота.

– Значит, вот откуда берутся легенды?

– Вероятно.

– А Элис, как и Джаспер, пришла из другой семьи?

– Нет, в этом и заключается тайна. Элис вообще не помнит своей человеческой жизни. И не знает, кто создал ее. Когда она пробудилась, рядом никого не было. Тот, кто сотворил ее, ушел, и никто из нас не может понять, почему и как ему это удалось. Если бы не чутье Элис, если бы она не увидела Джаспера и Карлайла и не поняла, что скоро станет одной из нас, она скорее всего одичала бы.

Столько пищи для размышлений, столько еще незаданных вопросов! Но к моему стыду, у меня вдруг заурчало в животе. Заинтригованная, я даже не заметила, как проголодалась. И только теперь почувствовала, что у меня разыгрался зверский аппетит.

– Извини, что из-за меня ты пропустила ужин.

– Ничего страшного.

– Я никогда не проводил много времени с тем, кто ест человеческую пищу, потому и забыл.

– Мне хочется побыть с тобой еще.

Выговорить эти слова в темноте было проще: я знала, что голос выдаст мою безнадежную зависимость от Эдварда.

– А мне нельзя к тебе? – спросил он.

– Ты хочешь? – Я не могла представить себе это богоподобное существо сидящим на старом стуле в кухне моего отца.

– Да, если можно.

Я услышала, как тихо открылась дверца с его стороны, и почти сразу же он очутился с моей стороны и открыл дверцу передо мной.

– Совсем как человек, – похвалила я.

– Да, кое-что вспоминается.

Он шагал рядом со мной в ночи так тихо, что я то и дело поглядывала на него, убеждаясь, что он по-прежнему здесь. В темноте он гораздо больше походил на обычного человека. Да, он по-прежнему был очень бледен и прекрасен, как мечта, но от фантастического сияющего существа, которое я видела солнечным днем, не осталось и воспоминаний.

Он подошел к двери первым и открыл ее передо мной. Я помедлила на пороге.

– Дверь была не заперта?

– Нет, я открыл ее ключом из-под карниза.

Я вошла в дом, включила свет на крыльце, обернулась к Эдварду и вопросительно подняла брови. Ключ из-под карниза я при нем ни разу не доставала – в этом я была уверена.

– Мне было любопытно узнать о тебе.

– Ты за мной шпионил? – почему-то изобразить праведное негодование не удалось. Я была скорее польщена.

Он и не думал раскаиваться.

– А чем еще заняться здесь ночью?

Оставив на время этот разговор, я прошла по коридору на кухню. Эдвард опередил меня, указывать ему дорогу не понадобилось. Он занял тот самый старый стул и словно озарил своей красотой всю кухню.

Я занялась приготовлением ужина: достала из холодильника вчерашнюю лазанью, отложила кусок на тарелку, поставила подогреваться в микроволновку. Тарелка вращалась внутри, кухню наполнял запах помидоров и орегано. Глядя на нее, я заговорила.

– Ну и как, часто? – словно невзначай, спросила я.

– Хм-м? – похоже, я отвлекла его от раздумий о чем-то другом.

Я не оборачивалась.

– Часто ты являлся сюда?

– Я прихожу почти каждую ночь.

От удивления я круто обернулась:

– Зачем?

– Интересно смотреть на тебя, когда ты спишь, – буднично объяснил Эдвард. – Ты говоришь во сне.

– Нет! – ахнула я и залилась краской до корней волос. Чтобы устоять на ногах, мне пришлось схватиться за кухонный стол. Конечно, я знала, что разговариваю во сне, мама часто посмеивалась надо мной. Но я не думала, что и здесь мне придется беспокоиться по этому поводу.

Его лицо сразу омрачилось.

– Очень сердишься?

– Смотря… – голос звучал так, словно из меня вышибли весь воздух, и чувствовала я себя соответственно.