Другие времена, другая жизнь - Лейф Перссон

У него самого шестнадцатилетняя дочь.

Вероятнее всего, приятель, который был почти вдвое старше, ее просто использовал. Двадцативосьмилетний интеллектуал, тележурналист — и шестнадцатилетняя девочка из хорошей семьи, дочь врача… Нет, конечно, надо сделать скидку на распущенные нравы семидесятых, однако есть же какие-то границы, размышлял Викландер, записывая вопросы к сотрудникам из группы внутреннего наблюдения. Этот орешек мы раскусим. Он был совершенно уверен, что его коллеги, если понадобится, выкопают и черта из-под земли.

Остаток дня он посвятил рутинной работе, не имеющей отношения к захвату западногерманского посольства. Примерно через час ему позвонила его заместительница по следственному отделу: она послала сотрудника в фотофирму, которая обслуживала французскую школу на Добельнсгатан в центре Стокгольма, он должен привезти снимок Хелены Штейн.

Викландер довольно хмыкнул и вернулся к быстро тающей стопке бумаг на письменном столе. Все идет как по маслу, подумал он.

Через полчаса она позвонила опять: они съездили домой к Стриду, показали ему дюжину снимков школьниц, и он сразу и уверенно опознал в Хелене девушку, которая была в «мерседесе».

— Блестяще! — похвалил Викландер.

Ну, теперь пойдет у нас дым коромыслом! — подумал он.

Через пятнадцать минут в дверь постучали, хотя над входом горела красная лампочка.

— Входите! — крикнул Викландер.

На пороге стояла молодая женщина, одна из его многочисленных помощниц из группы внутреннего наблюдения. Выглядела она как персонаж старинной шведской народной песенки, однако состояла при этом в звании инспектора. Звали ее Лиза Маттеи. Мало этого, ее мать, служившая в отделе личной охраны, была комиссаром полиции и уж совсем не напоминала романтическую девушку из песни.

— Насчет этой дамы, Штейн, — сказала Маттеи.

— Йес, — энергично отозвался Викландер. — Разобрались с ней?

— Разобраться-то разобрались. — Маттеи неопределенно пожала узкими плечиками. — Дама довольно интересная.

Она протянула Викландеру распечатку:

— Прочитай там сверху, все станет ясно.

Этого не может быть, подумал Викландер, пробежав глазами несколько строчек. Он отложил распечатку и внимательно посмотрел на Лизу:

— Ты не знаешь, случайно, шеф на месте?

— Какого шефа ты имеешь в виду? — спросила она с невинным видом.

— Юханссона, — сухо ответил Викландер.

Не придуривайся, подумал он, не до тебя.

— Я видела его, он только что прошел в свой кабинет. Предполагаю, что он находится там и лопает венские хлебцы или печенье. Я несколько раз имела возможность наблюдать остатки вышеназванных продуктов на лацканах его пиджака. Думаю, это несомненно свидетельствует, что он в одиночестве предается именно такого рода деятельности.

Вечная клоунада, подумал Викландер, а вслух сказал:

— Ни слова. Никому ни слова.

У Юханссона над дверью тоже была красная лампочка, но он ее почти никогда не включал. По пути в его кабинет посетитель должен был миновать комнату секретарши, и, если он хотел избавиться от нежелательных визитеров, никакая, даже самая красная лампочка в мире, с его секретаршей соперничать не могла.

— Шеф у себя? — спросил Викландер, для убедительности мотнув головой в сторону закрытого кабинета.

— Да, — холодно ответила секретарша, — но он занят и никого не принимает.

— Значит, так, — принимая решительный вид, сказал Викландер, — мне нужно видеть его немедленно.

— Что произошло? Противник высадил десант? — Она обдала его ледяным взглядом и застучала по клавиатуре.

— Что-то в этом духе, — кивнул он.

— Можешь входить. — Она показала ему на дверь, и в тот же момент он услышал короткий щелчок автоматического замка.

Юханссон сидел за письменным столом с чашкой кофе и венским хлебцем.

— Садись, — добродушно заговорил Юханссон, показывая на одно из трех кресел для посетителей. — Чем могу быть полезен? К сожалению, венский хлебец предложить не могу: дожевываю последний, но кофе сейчас попросим.

— Спасибо, не надо, — сказал Викландер, стараясь не выказать замешательства.

— У тебя такой вид, точно за тобой гонятся, — заметил Юханссон. — Проблемы?

— Проблемы, проблемы… — уклончиво протянул Викландер.

Что считать проблемой? Землетрясение? Извержение вулкана?

— Проблемы существуют для того, чтобы их решать, — нравоучительно произнес Юханссон. — Выкладывай, я слушаю.

— Мы нашли четвертого, — сказал Викландер.

Пусть будет все по порядку, решил он.

— Так это же замечательно! — воскликнул Юханссон и улыбнулся.

В чем же проблема? — мысленно спросил он себя.

— Четвертый оказался женщиной тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения.

— Это точно?

Сорок два, замечательный возраст для женщины. Его жена всего на пару лет старше.

— Точнее быть не может.

— И в чем же проблема?

В то время ей было шестнадцать—семнадцать, подумал он, слишком уж молода.

— Проблема вот в чем. — Викландер протянул ему распечатку, полученную им пять минут назад.

— Что это? — спросил Юханссон, не проявляя ни малейшего интереса.

— Я попросил найти все, что на нее есть, но не успели они начать, система заблокировалась. Оказывается, расширенная проверка уже ведется.

— Почему?

— Эту женщину зовут Хелена Штейн — государственный секретарь, заместитель министра обороны. Она юрист по образованию и, прежде чем стать заместителем министра, работала много лет в правительственной экспертной группе, потом в отделе внешней торговли, занималась вопросами изготовления и продажи оружия. Пост заместителя министра заняла два года назад. Естественно, тогда тоже проводилась полная проверка, и все оказалось в порядке. Ты, разумеется, знаешь, все заместители министров имеют очень высокую степень допуска, а заместитель министра обороны — и подавно.

— Я знаю, черт побери, кто такая Хелена Штейн! — буркнул Юханссон.

На его посту не знать имени замминистра обороны было равносильно служебному несоответствию. Интересно, что она исчезла из наших баз данных как раз в тот момент, когда получила назначение, подумал он.

— Но проблема не только в этом, — продолжил Викландер.

— Что еще? — спросил Юханссон.

Чем дальше в лес, тем больше дров, со вздохом подумал он.

— Я же сказал, что она сейчас проходит расширенную проверку, причем не просто так, а по запросу канцелярии премьер-министра. Речь идет о самой высшей степени допуска. Они просили, чтобы мы работали не только крайне осторожно, но и быстро. Ответ мы должны дать через две недели, как раз к заседанию правительства.

— Почему такая спешка? — спросил Юханссон, хотя уже догадывался о причине.

— Потому что премьер-министр собирается ввести ее в правительство, — сказал Викландер, — а если учесть, какую степень допуска они запросили, вряд ли она станет заниматься вопросами прав потребителей или социальным страхованием.

«Куда я вляпался, черт меня возьми!» — подумал он.

А Юханссон сформулировал мысль по-иному. Вот тебе и раз, подумал он. Это уже чересчур. Заместитель премьера… министр по вопросам координации деятельности правительства… может быть, даже внутренних дел или обороны? Не все ли равно, если вспомнить о бомбе, на которой они сидят.

— Никому ни слова. — Он сделал выразительный жест рукой. — Никому. Ни слова. Ясно?

Теперь надо думать, и думать серьезно.

27

Итак, дерьмо попало в вентилятор, сформулировал Юханссон после получасового размышления. Старое дерьмо — в новый вентилятор.

Найдя, наконец, эту метафору, он принял три важных решения.

Первым делом Юханссон информировал генерального директора СЭПО о некоторых расхождениях результатов его и Викландера разыскной деятельности с кадровой политикой премьер-министра. Юханссон прекрасно понимал, что, если он собирается идти дальше, надо запастись зонтиком.

Возможно, мозги у генерального директора были устроены не так замысловато, как у Юханссона, потому что это сообщение его чуть ли не обрадовало, глаза засветились любопытством, и единственное, о чем он попросил, — постоянно держать его, генерального, в курсе дела.

— Само собой, шеф, — сказал Юханссон, который только об этом и мечтал.

Затем он отдал распоряжение всем, кто хоть как-то соприкасался с материалами персональной проверки Хелены Ловисы Штейн: ни одна запятая, не говоря уже о содержании, смысле и всевозможных толкованиях, не должна покинуть пределы здания. Если кто-то из Розенбада[27] поинтересуется чем-то — хотя бы спросит, который час, — немедленно отсылать его к Юханссону.