Бабочки по дебету - Екатерина Владимировна Кольцова

договор, и авансом внесли полную оплату. По договору линия прибывала на таможню в разобранном виде. Разумеется, в разобранном, а как еще можно доставить такую громоздкую вещь? После растаможки здешние мастера должны были ее собрать, под чутким руководством иностранного специалиста.

И все бы хорошо, да прибыла линия в непотребном виде. Разобранная до неприличия. До винтиков и гаечек, как конструктор Лего. Тысячи крошечных коробочек с детальками лежали в коробках побольше, а те в еще больших коробках и так далее. К сожалению, в договоре не прописывалась степень дробления линии на части, вот иностранные друзья и воспользовались возможностью продать не машину, а набор деталей для ее изготовления.

Бельгийцы слышать ничего не хотели и посчитали свои обязанности выполненными. Забирать товар и возвращать деньги не намерены. Специалиста по сборке готовы предоставить. Только это заводская работа – такие машины собирать. На фабрике ни оборудования, ни людей для этого нет.

– Фабрика же в суд подала? – спросила Марго. – В каком состоянии сейчас дело?

– Подать-то подала, да проиграла. Вы с юристом Бершнева поговорите.

Марго воспользовалась советом, и выяснила, что дело в Брюссельском суде проиграно. Пытаются оспорить решение суда, но больших надежд не питают.

– Они ведь с нами не советовались, просто подписали, что предложили бельгийцы, – сказал юрист в свое оправдание. – А там договор так составлен, что на атомы можно оборудование дробить. И переход права собственности криво прописан, и вообще куча дыр. Откуда у людей берется уверенность, что западный партнер не обманет? Какое-то странное доверие к иностранцам… Нет у них в бизнесе понятия добра и зла. Если ты ведешь себя так, что тебя можно обмануть – тебя обманут, и это будет считаться правильным. Другой менталитет.

Юрист еще посетовал на доверчивать шоколадного бизнеса Бершнева, пообещал подписать протокол разговора, и распрощался. А Марго поняла, что ей предстоит беседа с финансовой директрисой насчет списания аванса, ведь деньги не вернут, и линию из деталей фабрика собрать не сможет. Она представила, какие гримасы скорчит Шапокляк, и скривилась сама. Ладно, можно отложить неприятную встречу на понедельник. Ни к чему портить конец недели, когда дела только начали налаживаться.

* * *

– Горелов, срочно пройдите в спиртовую, – объявил громкоговоритель.

Марго улыбнулась. Вечно тут кого-то зовут то в холодильник, то в котел, то в спиртовую. Она представила, как счастливчик Горелов, крадучись и воровато оглядываясь по сторонам, просачивается в святая святых. А там, в дубовых бочках разные виды рома, всевозможные коньяки, а ликеров так и вообще не счесть. Затаив дыхание, Горелов двумя пальцами берет коньячный бокал, что стоит на полке возле входа специально для таких, как он, отворачивает тугой краник и набирает немного крепкого, светло-золотистого, с бронзовым отливом, напитка. Глубоко вдыхает его аромат. Затем осторожно крутит бокал, наклоняет его в разные стороны, давая жидкости облизать стенки и стечь на дно, оставляя за собой ровные маслянистые потеки. Снова вдыхает, ощущая возбуждающие терпкие ароматы грибов, сыра, миндаля, лесных орехов, и еще неизвестно чего. И только после этого касается бокала губами, вбирая крохотный глоточек, который держит во рту, оценивая мягкость напитка. Затем, уже не в силах больше сдерживаться, он глотает. Долго наслаждается послевкусием. И, удовлетворенно крякнув, переходит к следующей бочке.

От приятных мыслей Марго отвлекли Лиза и Илья, которые явились с папками. Она тут же забыла Горелова, и стала просматривать улов. Странно, но среди папок оказались документы по подотчетным лицам, которые никто не запрашивал. Марго хотела их отложить, но вспомнила как услышала в столовой: «посмотрите подотчетников». Что ж, если сотрудники или провиденье так упорно настаивают на проверке этой мелочевки – она сделает. Для этого у нее есть Илья.

Марго объяснила ему, что и как проверять, и занялась своими делами. До обеда оставался час. Явилась Шехерезада с конфетами и в новом халате, отделанном рюшечками, зрительно увеличивающими и без того необъятный бюст и создающими впечатление наличия талии. Получив свою порцию комплементов и благодарность за пополнение запасов сладкого, она объявила, что сегодня в столовой омуль, и этим не стоит пренебрегать, потому что нигде больше такой вкусной рыбы они не найдут. Все тут же пустили слюну и начали каждые две минуты смотреть на часы, стрелки которых, как назло, еле ползли, будто получили от какого-то недоброжелателя распоряжение заморить аудиторов голодом. Несколько раз заглядывал Миша, спросить, как дела и не нужно ли чего. Каждый раз он встречался взглядом с Лизой, и та выскакивала покурить на несколько минут. В одно из таких Мишиных посещений Эдик, зевнув, спросил:

– Слушай, а что это за хрень висит у торгового дома на 58-м счете?

– Какая хрень? – удивился Миша.

– Да вот, на двадцать миллионов. Р1001 называется. Заем, что ли? Второй раз запрашиваю договор займа, а никак не дают.

Миша подошел к компьютеру, в который тыкал Эдик, и согнулся в три погибели, чтобы рассмотреть запись по счету.

– Так ясно, почему не дают. Это не заем, это компанию купили.

Здесь Марго подняла голову и вперила в Мишу напряженный взгляд.

– Что?! – спросила она, растягивая «о» на конце. – Как компанию? А почему не сконсолидировали?

Миша слегка растерялся, и почесал затылок, вспоминая подробности.

– Так ясно, почему. Там бизнеса нет. На ней просто рецепты какие-то крутые.

Эдик с Марго переглянулись.

– Миша, присядь, – ласково попросила Марго, пододвигая ему стул. Расскажи, что за рецепты? Когда купили? Где договор? Оценщика приглашали?

– Миша потоптался в нерешительности, но садиться не стал.

– Я насчет этого маленько не в курсе. Это вам с Шап… с Алевтиной Ивановной нужно…

Он ушел, а Марго дала задание Лизе расспросить его об этой компании поподробнее. Может, в неформальной обстановке он припомнит что-нибудь еще.