Вечность сумерек, вечность скитаний - Сергей Юрьев

– Кто бы вы ни были, ещё шаг и я буду стрелять! – На верхней ступеньке показался тёмный силуэт человека в домашнем халате. Незнакомец держал в руках заряженный самострел и, судя по голосу, шутить не собирался.

– Прошу простить нас, благородный хозяин, я хотел лишь укрыться от непогоды. – Тео вытянул руки перед собой, показывая, что в них нет никакого оружия.

– Ты лжёшь, проходимец. – Человек сделал пару осторожных шагов вниз и, не спуская глаз с незваных гостей, присел на верхнюю ступеньку. – Дальше дороги нет, и вы шли сюда, именно сюда. Говори, чего тебе надо, и уходи. Я не жду гостей.

– Сир Конрад ди Платан? – на всякий случай спросил Тео, хотя и знал почти наверняка, что никого другого здесь едва ли можно встретить.

– Да, это я! – ответил Конрад, не опуская самострела. – А ты не только взломщик, но и лгун! Если ты знаешь, как меня зовут, значит, и шёл ко мне. Зачем? И назови своё имя, а то, видят боги, твоя могила будет безымянна.

– Тео ди Тайр, сын Яго ди Тайра, – представился Трелли, и лож уже не жгла его уста, как в первое время, когда ему приходилось называться чужим именем. – Я слышал, вы, сир, большой знаток альвийских древностей, а меня весьма занимают те славные времена, когда среди героев не было самозванцев. – Эту фразу Трелли заготовил заранее. Ещё на заставе, где он собирался переночевать, тамошний сотник за кружкой горячего сладкого отвара, рассказывая о владельцах окрестных усадьб, сообщил, что сир Конрад ди Платан, тридцать лет отслуживший в имперской латной кавалерии, всю жизнь собирал альвийские древности, а в последнее время окончательно сдвинулся на альвах, и разговаривал только с теми, кто соглашался, что нынешняя жизнь – жалкое подобие прежних времён, когда у людей была цель – освободиться от господства чужаков. – Мне сказали, что вы гостеприимный хозяин и приятный собеседник.

– Кто сказал?!

– Тик Пупен, начальник заставы.

– Тик – дурак, лентяй и проходимец. Такой всю жизнь проходил бы в рабском ошейнике и не пикнул.

– Признаться, мне тоже так показалось.

– Ладно, проходи, – внезапно подобрел хозяин. – Только меч твой пусть слуга постережёт. И кинжал тоже.

– Он голоден и продрог, – сказал Тео, оглянувшись на Сайка.

– Сухарей ему принесут, тут и погрызёт! – отрезал Конрад. – А в моём доме только мне позволяется ходить при оружии. И челяди по нему дозволено разгуливать только моей.

– Сир, господин мой… – От волнения у Сайка перехватило дыхание. – Я тут… Я посторожу. Я уже согрелся.

Тео-Трелли стянул с себя перевязь с мечом и кинжалом, не глядя, перекинул её назад, прямо в подставленные руки слуги, и, стараясь не делать резких движений, начал подниматься. Хозяин усадьбы, также не спеша, пятился назад, опуская самострел.

– И всё же, что ты хочешь от меня, Тео ди Тайр? – Разговор продолжался в небольшой прихожей, застеленной плетёными тряпичными ковриками, в которой о высоком положении хозяина говорило лишь искусно сделанное чучело чёрного медведя, стоящее в углу.

– Сир, позвольте мне сначала обсохнуть и согреться, – уклончиво ответил Трелли. На самом деле он вовсе не продрог, его даже удивляло, почему люди испытывают такие муки от холода и сырости.

Хозяин усадьбы дважды негромко хлопнул в ладоши, и Трелли замер в ожидании – от людей, как он уже успел убедиться, можно было ждать любого коварства, и эти хлопки могли означать всё, что угодно, в том числе и сигнал к нападению. Но, вместо вооружённых охранников, в узкую дверь, одна за другой, протиснулись три служанки – бодренькая старушка, женщина средних лет и молоденькая девушка.

– Ты, Марта, – распорядился Конрад, обращаясь к старшей из них, – проводи-ка гостя и дай ему что-нибудь переодеться. А вы на стол накройте.

– Как хотите, сир, а кроме холодной оленины и мочёных яблок ничего нету, – нахально заявила младшая из служанок. – Вы сегодня ужинать не собирались.

– Неси, что есть, и грогу сделай, – на удивление добродушно отозвался хозяин.

Трелли уже повернулся к нему спиной – нужно было следовать за шустрой старушенцией, которая уже скрылась за углом и бодро семенила по узкому коридору, неся перед собой свечу.

Когда он покидал остров на болоте, последнее прибежище альвов, была середина весны, а сейчас уже стояла поздняя осень… Всё это время промчалось, как одно мгновение, но пока даже не удалось напасть на след обрывков картины чародея Хатто, и мало кто вообще помнил, что когда-то были какие-то альвы, которые властвовали над людьми. Бесценное сокровище, которое могло бы открыть альвам путь к возвращению, невежественные чудовища могли просто выбросить, как ненужный хлам, пустить на растопку, забыть на пыльном чердаке. С самого начала Трелли сознавал, что не стоит слишком надеяться на успех, но он понимал и другое – нельзя терять надежду в самом начале пути.

– Вот, благородный господин, ваша комната, – проскрипела старуха. – Пока халат этот накиньте, а одёжку свою здесь оставьте, я к утру высушу. – Она, пятясь, вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь, а Трелли начал стягивать с себя мокрую одежду.

Не удивительно, что люди стараются не обнажаться в присутствии друг друга – их тела слишком уродливы, и даже их мешковатая одежда не всегда способна скрыть их уродство… Как он ни старался преодолеть в себе презрение к людям, помня последние наставления Тоббо, давалось это с трудом…

– Господин, вы готовы? – донёсся нетерпеливый голос из-за двери, но он не удостоил служанку ответа. Подождёт. Да и хозяину этого захудалого строения тоже спешить некуда… И, прежде чем выйти, надо спрятать кошель с остатками монет, которые перед расставанием выдал ему вождь Китт. В том, что ценные вещи нельзя оставлять на виду и без присмотра, Трелли уже не раз успел убедиться. В конце концов, он просто сунул кошель под подушку.

– …и они победили лишь потому, что никто из них не помышлял ни о чём, кроме победы, и не любил ничего, кроме желанной свободы. Едва сорвав с себя рабские ошейники, они с голыми руками шли против альвов, у которых были клинки, равных которым никто не может сделать до сих пор, у них была магия, способная обрушить небо на землю, и, если бы не страх смерти, они бы сделали это. Да, мы победили… Наши предки сравняли с землёй их замки и города, вывели под корень их род, покрыли себя неувядаемой славой и ничего не оставили нам, своим потомкам, кроме мелких дрязг и непроглядной скуки. – Найдя благодарного слушателя, Конрад ди Платан расчувствовался, а после второго кубка грога его одолел плач по собственной бесполезно прожитой жизни. – Мы сейчас даже воюем скучно – линейная пехота давит врага, как утюг одуванчики, конники бьют лишь того, кто и так убегает. Я вот сорок лет отдал службе империи, двух императоров пережил, четыре похода в Окраинные земли, подавлял бунты в шести провинциях, а вспомнить-то и нечего. А всё потому, что все великие и славные дела успели переделать до нас. Я бы всё сейчас отдал за то, чтобы альвы, эти проклятые бестии появились вновь, я даже согласился бы нацепить на себя ошейник, чтобы узнать, смогу ли я, как Гиго Доргон, преодолевая боль, сорвать его со своей шеи…