Сидоровы Центурии - Николай Симонов

ХХ век — жестокий век.

Он начинался безмятежно.

Никто не запрещал ругать царя

И "Капитал" читать прилежно.

Русско-японская война. Прошла.

Но где-то в безопасном отдаленье.

Легла на сопки грустная ночная мгла.

Но Манифест принес освобожденье.

Волненья улеглись. И снова, как вчера:

"Как упоительны в России вечера"

Внезапная германская война,

Нелепая, как драка у борделя.

Кто виноват? Кто первым вынул нож?

Никто не знает объясненья.

"Мело весь месяц в феврале. И то и дело.

Свеча горела на столе. Свеча горела".

На белом чистом полотне вздымались тени:

Купанье красного коня, кресты, погосты и пожар имений.

Не встал проклятьем заклейменный весь мир голодных и рабов.

Октябрь остался побежденный. Причем, в масштабе мировом.

Не дал народу избавленья ни Бог, ни Царь и ни Герой

В ГУЛАГ добились заточенья своею собственной рукой.

ХХ век — железный век.

Он начинался безмятежно.

Научный и технический прогресс

Дань у природы брал небрежно.

И вот. Их тьмы и тьмы и тьмы:

Чадящих труб, автомобилей разных,

И множество погубленных лесов,

А также рек и водоемов грязных.

Природа гибнет. Что ни день, то крик.

И к мести вновь взывает Моби Дик!

Исчез наш парус одинокий в тумане моря голубом.

Не ищет он страны далекой. Не ждут его в краю родном.

Все выше и выше и выше ракеты летят на ура!

И с каждой ракетой все шире озоновая дыра.

ХХ век — науки век.

Он начинался безмятежно.

Казалось, что известно все,

И дальше думать бесполезно.

Внезапно — сонм открытий чудных,

Затмивших Просвещенья век.

Узнали, как устроен атом, геном макаки

И даже про big bang.

Наука здравствует, невежество кляня.

Творец забыт. Материя — е2.

Выхожу один я на дорогу.

Сквозь туман след стронция блестит.

Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу.

И полынь-звезда фонит, фонит, фонит.

ХХ век — последний век.

Все сбудется, как сказано в писанье.

Печальный демон — дух изгнанья,

Взлетит над выжженной Землей.

И первых дней воспоминанья

Пред ним предстанут чередой.

Примечания к главе 2-й:

(1) В 2001 г. частная компания "Селера" во главе с Грегом Вентером и Национальный институт геномных исследований США во главе с Френсисом Коллинсом объявили о том, что геном человека в основном расшифрован. Со стопроцентной достоверностью идентифицировано 40 тыс. генов. Доступ к базе данных открыт. Однако остается еще множество нерешенных проблем, каждая из которых таит в себе не только фантастические возможности увеличения продолжительности человеческой жизни, но, к сожалению, и колоссальные угрозы, которые могут оказаться страшнее атомной бомбы.

(2) Бозон Хиггса — по сути, единственное недостающее звено Стандартной модели элементарных частиц, которая предполагает наличие во Вселенной еще одного скалярного поля, кроме экспериментально доказанных полей, отвечающих за электромагнитное, сильное и слабое взаимодействие. Гипотетически, бозон Хиггса сыграл основную роль в механизме, посредством которого некоторые частицы (кварки, лептоны) в момент рождения Вселенной, то есть Большого взрыва (Big Bang), приобрели массу, а другие (фотоны, нейтрино) остались безмассовыми. Драматизм ситуации состоит в том, что, если будет доказано, что никакого бозона Хиггса в природе нет, то это откроет путь для целого ряда альтернативных концепций, давно готовых заменить Стандартную модель, — вплоть до теории множественности пространственно-временных измерений и параллельных Вселенных.

(3) Валентность (от лат. valentia — сила), способность атома присоединять или замещать определенное число других атомов или атомных групп с образованием химической связи. Существует даже некое мнемоническое (запоминательное) правило, согласно которому:

Калий, натрий, серебро — одновалентное добро.

Калий, натрий серебро, с водородом заодно.

Железо, алюминий и хлор — их валентность равна трем.

(4) Бегин Менахем — (1913–1992), премьер министр Израиля в 1977–1983 гг.

ГЛАВА 3

КОМАНДИРОВАННЫЕ

Только наши друзья, вернувшись с перекура, хотели погрузиться в чтение очередного, написанного программой "ЭП-Мастер" отрывка слишком затянувшегося, по их мнению, рассказа, как к ним в кабинет без стука вошел начальник управления информационных технологий банковского холдинга г-н Климов. А без стука он вошел потому, что имел допуск во все помещения Вычислительного центра, открывая их своим электронным ключом. Это был невысокого роста 50-летний мужчина довольно плотного телосложения, с аккуратно подстриженной седеющей бородкой. Установленные для сотрудников банковского холдинга правила дресс-кода на него не распространялись, и соответственно на работу он приходил, как вольный художник — в джинсах и свитере. В руке у него была трубка, с которой он, подобно товарищу Сталину, не расставался даже во время официальных мероприятий. Трубка не дымила, так как успела потухнуть, пока г-н Климов шел по коридору.

— Всем привет! Решил посмотреть на вашу чудо-программку, которая стихи сочиняет. Так сказать, в порядке повышения образованности, — объяснил он цель своего визита.

— О чем речь, конечно. Садитесь в мое кресло, а я придвину стул и присяду рядом, — засуетился Антон Шлыков.

Он вкратце объяснил г-ну Климову принципы работы музыкально-поэтического модуля программы и попросил для примера ввести в поле интерфейса первую строчку какого-нибудь стихотворения. Г-н Климов одним пальцем, стуча по клавиатуре, ввел текст, нажал enter и, минуту спустя, весело сказал:

— Отказывается выполнять, выдала сообщение, что исходные данные не верны.

— Не может быть!? — удивился Антон Шлыков, заглянув на экран монитора, но ничего не понял и поэтому решил уточнить: А что вы написали?

— Листья дуба слетают с ясеня, — сказал г-н Климов и виновато улыбнулся.

Геннадий Галыгин и Александр Андреев прыснули от смеха. И только Антон Шлыков оставался серьезным: