Сидоровы Центурии - Николай Симонов

И дал он людям Вечную Жизнь, но они выбрали Смерть. И дал он людям Любовь, но выбрали они Счастье, а само Счастье обручили с богатством, покоем, негой и наслаждением. Стали люди корыстны, наглы, лживы, завистливы, утратили веру и потеряли истину. И увидел Творец, что сказка хоть и его, да не для него. И покинул он свою Сказку. Люди оказались предоставлены сами себе, и начались нескончаемые войны за власть…

Но не бывает сказки без сказочника, и не может быть жизни без любви. А, значит, рано или поздно, так или иначе, должны уйти из жизни те, кто ее губит, из времени — те, кто его впустую растрачивает. И сама Жизнь, допустившая все это безобразие, должна покинуть цветущий и заповедный мир яви, растворившись в космической бездне аминокислотными спорами.

Опечалился Адам Кадмон и стал одним из людей; прожил жизнь — простую и бесхитростную, взошел на свой Крест и принял смерть мученическую. И воскрес, ведь рукописи не горят, а сказкам не суждено умереть. Превратил он свою жизнь в любовь, и любовь отдал людям, и искупил святой жертвой грехи их, оплатив ценой жизни ее сокровенный смысл. Но не приняли люди его жертву, не поняли смысла подвига, не вернули любовь, а пожелали счастье. И не Ему, а Кресту его поклонились, ибо его жизнь — жертва, любовь — бескорыстие, вера — вечный поиск любви. А Крест — сицилийская защита, с ним — покой, праздность и телец золотой.

В общем, хотелось, чтобы лучше, а вновь вышло как всегда. И образ есть, и подобие, и душа есть, но вот в чем дело, — не ЕГО эта душа. Значит одной, даже ТАКОЙ, жертвы мало? А сколько надо? А ведь есть в божественной истории печальный опыт Содома и Гоморры. Нет праведника, значит, нет никого, кто был бы достоин жизни. Жизнь — ведь тоже Дар Его людям. Его жертва — это страдающая часть его жизни, его любви и его души. Не поняли люди этого, или не захотели понять, или не приняли… Кто знает, кто докажет…

Догорает и меркнет печальное сияние совершенного огня. Вступает в свои права навь, как серый конец очередного серого мира серых людей. Потускнел огонь, но перед тем, как окончательно затухнуть, уплотнились его струи, и внезапно сложились в форму изумительной структуры в ореоле еще горящей призрачной сферы. И затем возникли в центре этого магического круга два человека: самый великий грешник и отступник, и самый великий святой и заступник. Собирательные образы этих людей известны давно. Это — доктор Фауст и божий человек Алексей. И, вот, огляделись они по сторонам, поздоровались, присели на метеоритный камушек, не ощущая исходящего от него смертельного жара, и задумались, под плеск ниспадающих с небес вод и печальную мелодию своих сердец. И покатились по их щекам горькие слезы. Ведь время и вечность существуют врозь, равно пустые: время — бессмысленно, ибо разум судит обо всем с точки зрения вечности, а вечность — бессодержательна, ибо жизнь протекает только во времени. Надолго задумались они. И будут думать бесчисленное количество эонов ни для кого, кроме них, не существующего времени.

Пройдут тысячи, миллионы, миллиарды лет. Родится в космосе новая Земля, задышит, запульсирует, радуясь своему появлению на свет и…"

— А они все будут думать? — нетерпеливо перебил рассказчика Master.

— О чем тут думать? И так все ясно! — категорично заявил бес категории "Б" по кличке "Цензор".

— Может быть, о новой Сказке?…

МОСКВА

2010