Над тёмной площадью - Хью Уолпол

Тут есть некоторая загадка. Хелен была права, полагая, что, хотя коротышка не отводил глаз от бокала нависшей над ним дамы, наверняка в это время он чувствовал на себе взгляд Осмунда и лихорадочно соображал, как бы сбежать. Поставив себя на место Пенджли, Хелен пришла к твердому убеждению, что он понял, и причем впервые за весь вечер, что Осмунда следует бояться. Да, он был напуган, и Хелен это чувствовала, как если бы сама была в его шкуре. До него наконец-то дошло, что Осмунд в житейском смысле слова уже не был нормальным человеком, и если так, то у него наверняка были нарушены причинно-следственные связи; отныне он жил в особом мире и руководствовался иными представлениями. Хелен еще глядела на Пенджли, когда он вдруг начал бочком пробиваться сквозь толпу. Ей даже показалось, что она прочла его мысли: «Надо бежать отсюда, иначе я погиб».

Осмунд зорко следил за его маневрами. Хелен видела, как Осмунд взглядом приказал ему остановиться и Пенджли замер на месте. Его толкали со всех сторон напиравшие гости, но он не шевелился, словно был загипнотизирован.

Опасаясь, что в любой момент может произойти что-то страшное, Хелен решила во что бы то ни стало пробраться к мужу. Она знала, что только она может удержать его от безрассудства, и эта мысль почему-то ее тешила. Хелен рассказывала мне потом, что, глядя на Осмунда из дальнего угла комнаты, она вдруг подумала: разве может кто-нибудь из этих людей представить себе, насколько Осмунд благороднее и выше их — недосягаемо выше! — по красоте души, человеческому достоинству и как в отличие от них от всех он щедро наделен божественным огнем — огнем, который пылает в его душе и который, увы, привел его однажды в темницу, а затем к изгнанию. Да, убийца и преступник — пусть будет так, но образ, явившийся ей в те незабываемые мгновения, был истинным Осмундом.

Их разделяло слишком большое расстояние. К тому же ее так сильно прижали к стене, что она не могла сдвинуться с места. Она услышала, как грустный джентльмен, который был с ней рядом, сказал:

— Несусветная чушь! И мы должны изображать из себя древних греков!

— Что же вы не уходите? — спросила его Хелен, не спуская глаз с Осмунда.

Она признавалась мне потом, что, если бы ей довелось еще раз встретить этого бедного, грустного человека в любом другом обличье и в иных обстоятельствах — например, в строгом костюме где-нибудь в приличном обществе или, наоборот, пляшущего нагишом в какой-нибудь светской вакханалии, — она безошибочно узнала бы его. И даже вспомнила бы слово в слово, что он говорил.

— Я сопровождаю свою супругу, — ответил он с жалкой улыбкой. — Это она там танцует.

Он показал на маленькую девушку с темными коротко стриженными волосами и в белой тунике, съехавшей с плеч, которая танцевала с толстым молодым человеком. Как она могла выделывать коленца там, где и пошевелиться нельзя, трудно было себе представить. Однако же она выплясывала, и весьма самозабвенно.

— Я на десять лет старше нее, — продолжал он. — Она совсем недавно об этом узнала. Целых три года я ей не говорил… — Он замолчал и потом сказал: — Тут такая жара, а на улице холод, страшнейшая снежная буря… В Центральной Африке тоже так пляшут, — зачем-то прибавил он.

Хелен не ответила. Она наблюдала за Пенджли, который снова потихоньку пробирался к выходу. Одновременно она увидела, что Осмунд еще сильнее прижимает к себе рыжеволосую красотку. Она догадывалась, что он даже не замечает своей партнерши.

Мысль о том, что он не отдает себе отчета в своих действиях, заставила ее быть решительней. Она стала пробиваться к нему, борясь с преградившими ей путь пирующими. Борьба была нелегкой. Многие из гостей перестарались с выпивкой, и языки у них развязались. Кругом шли выяснения отношений и слышались душевные излияния. Люди выбалтывали свои личные секреты и драмы, рассказывали истории своей жизни, делились горем, хвастались победами, — одним словом, известно, как бывает в таких случаях. И немудрено, что в тот вечер в Лондоне Осмунд был не единственный, кто совершил убийство.

Постепенно у Хелен стало появляться ощущение, что это все бред и на самом деле ей снится кошмарный сон. Ей казалось, что она вот-вот проснется в их тихом домике в Ивсхэме, услышит, как поют птички в листве, почувствует струящуюся из окна утреннюю прохладу и увидит рядом с собой в кровати Джона Осмунда: он сладко спит, подложив ладонь под щеку.

В той комнате над камином висело большое зеркало, в котором отражалась маленькая прихожая, битком набитая гостями. Престранное все-таки это зрелище — толпа людей, ряженных не в свое платье! Когда Хелен смотрела на отражавшееся в зеркале сборище, все эти создания на ее глазах вдруг начали терять человеческий облик. Картина распадалась: выпученные глаза, голые руки, полуобнаженные бюсты, сверкающие из-под ткани белые коленки и бедра, их движения — все это было до того нелепо, что возникала мысль о нашествии инопланетян, наподобие существ из фантастических романов Уэллса. Их, бедных, не спрашивая, забросили сюда, на непонятную для них Землю, и оттого они такие ошеломленные и растерянные.

От шума и крика закладывало уши. Как в джунглях, где среди зарослей под безжалостными лучами солнца бьется за выживание всякая тварь, а внизу, в темноте, копошатся подземные обитатели, борясь за прохладное уютное местечко, — так и тут, в этом зале: Хелен и шагу не сделала, как наткнулась на невидимую миру баталию.

Споткнувшись, Хелен чуть не рухнула на незнакомую полную даму, которая сидела на полу. Повиснув на рукаве у дюжего мужчины, она не давала ему подняться.

— Если ты посмеешь танцевать с ней, я немедленно уйду! — шипела пышка. — И ты меня больше не увидишь! Так что не вздумай!

Казалось, ей было наплевать, слышат ее другие гости или нет.

Чтобы удержаться, Хелен оперлась на здоровяка и, разумеется, извинилась, но он даже не обратил на нее внимания.

— Но, Кэрри, это просто долг вежливости. — В его голосе слышались слезы. — Ты же не хочешь, чтобы я…

— Да, хочу, и ты это сам знаешь, — сварливо перебила она его. — «Долг вежливости!» Как вам это нравится! Долг вежливости, скажите на милость!

Пышка сидела протянув ноги, и Хелен не могла сделать ни шагу. Снова извинившись, она попыталась обойти ее, но под ногами оказалась гора подушек. Она стала падать прямо в объятия дамы, но кто-то поддержал ее, подав руку. Это был Пенджли.

Хелен всякое переживала в тот вечер, но такого она совершенно не ожидала. Они очутились рядом — к своему отчаянию, запертые в толпе, — а у ног их продолжала разворачиваться глупейшая семейная мелодрама.

— Миссис Осмунд, помогите мне выбраться отсюда, — сразу заговорил Пенджли, задыхаясь, как будто за ним гнались. — Если вы мне поможете, обещаю, что больше никого из вас не побеспокою. Я свое слово всегда держу. Я больше не выдержу.

— Вы напуганы, — сказала ему Хелен.

— Да, напуган. Ваш муж сошел с ума. Это беспокоит меня, и мои нервы не выдерживают. — И прибавил, еле переводя дух: — Я не боялся, пока не попал сюда. И когда я остался один в спальне, я тоже не боялся. Для меня это была забавная игра. Но сейчас я только о том и мечтаю, чтобы вырваться отсюда и никогда больше его не видеть! Не беспокойтесь, я больше никогда к вам не приду!

Пышка, встав на четвереньки, завизжала:

— Мне наплевать, пусть все знают! Где ты пропадал две ночи подряд? Ты думаешь, я глухая, или слепая, или то и другое вместе? Знаю, чем она с тобой занималась весь прошлый месяц, эта подлая тварь…

Здоровяк тяжко вздохнул:

— Это неправда, Кэрри… — И он принялся слезливым голосом опровергать сыпавшиеся на него обвинения.

— Вы понимаете теперь, — сказала Хелен, которой тоже было трудно говорить, — что вам не надо было приставать к Осмунду со своими требованиями. Почему вы не могли оставить нас в покое?

— Я был созданием своего брата. Годами выполнял за него грязную работу… — Он замолчал, но тут же продолжил: — Сегодня я решил попробовать поработать на себя. Посмотреть, что из этого получится. Ничего не получилось. Я боюсь вашего мужа, миссис Осмунд. Скажите ему, что я вовсе не брат Пенджли, что угодно ему скажите. Только пусть он меня отпустит.

Полная дама нашла среди бражников старую подружку:

— Иди сюда, Грейс, погляди на этого подлого вруна…

— Но мы все здесь в ловушке, — сказала Хелен. — Как отсюда сбежать?

— Помогите мне, — умолял ее коротышка, — помогите…

Подняв голову, Хелен увидела рядом с собой Осмунда.

Теперь они стояли втроем, стиснутые со всех сторон ряжеными. Осмунд, глядя на Пенджли, спросил:

— Не слишком ли вы здесь задержались? Неужели вам не надоела эта компания, как, например, мне?

Пенджли взмолился:

— Отпустите меня. Я больше вас не трону. Меня тошнит от этой истории. Отпустите меня…