Театр Роберта Стуруа - Ольга Николаевна Мальцева

появляется в спектакле в нескольких ипостасях. Назовем его мотивом Женщины. Характер этого мотива меняется с течением действия, резонируя то с одной темой, то с другой, таким образом попеременно поддерживая их.

Каждый выход Женщины и эпизоды с ее участием сделаны режиссером и актрисой как своего рода мини-спектакли. Акцентирование ее утрированных жестов, мимики, движений заставляют воспринимать героиню отчасти клоунессой. А. Павленко[325] права, заметив, что все ее роли, яркие, почти карикатурные и как будто даже клоунские, сродни образам из фильмов Феллини. Во всех своих ипостасях героиня предстает в одной и той же воздушной юбке, средней длины, из материала, напоминающего тот, из которого шьют балетную пачку; но каждый раз у нее меняется прическа, головной убор и детали одежды.

При первом выходе, когда Женщина следует в сторону авансцены медленным танцевальным шагом, она напоминает не очень молодую балерину. В это время героиня воспринимается как просто красивая женщина: именно так, судя по их устремленным на вошедшую взглядам, воспринимают ее и застывшие на миг Вано и Незнакомец. Но в следующий момент, когда в ее вытянутой руке оказывается пальто, героиня уже ассоциируется с мамой, которая заботливо помогает Вано стянуть длинную верхнюю рубаху белого цвета, надеть пальто и машет вслед ему, спешащему на работу. В одном из следующих эпизодов она – опять некая красивая женщина, принимающая ухаживания Незнакомца, не скрывая симпатии к нему. Все эти роли образуют фрагмент мотива Женщины, примыкающего к теме Вано.

Три следующие ипостаси героини составляют часть мотива, которая ближе к теме зла. Первая из них – прогуливающаяся с собакой кокетка, которая, не подозревая того, становится первой любовью Вано. Герой тут же дарит ей кольцо, которое та принимает, пообещав встретиться с ним снова. Он думает, что дело идет к свадьбе, тотчас едва ли не с детским восторгом отдается воображению, которое на наших глазах воплощается: сверху, из-под колосников, приспускаются крошечные предметы мебели, каждый из них, словно фатой, прикрыт воздушной тканью – детали интерьера их будущего семейного гнездышка, как герой представляет его, и Вано с упоением комментирует, поясняя, что вот за этим столом они будут сидеть вдвоем… С удивлением наблюдают за ним Незнакомец и преобразившийся к этой сцене Нико. Если в первом эпизоде Нико предстал больным, то теперь он вполне здоров, красив, вызывающе наряден в своем длинном белом шарфе и цилиндре и манерно покуривает сигару. Вано пытается танцевать, но от избытка впечатлений падает. Тут выбегает его возлюбленная, принарядившаяся, в длинных белых перчатках и белой шляпке. Вано счастлив. Но любимая просит поздравить ее: она вышла замуж за другого. И хотя этот «другой» прямо не представлен, но с ним ассоциируется именно Нико, также находящийся на сцене, в некотором отдалении от них, выглядящий не по-будничному нарядным и слишком самодовольным даже для него.

Удивляясь, что Вано не рад, его, как он думал, бывшая почти невеста суетливо удаляется, оставив глубоко оскорбленного в своих чувствах Вано. Заливаясь слезами, герой гладит куклу-Вано, пытаясь утешить ее и прося не плакать, объясняя: «Она не любила тебя…», призывает ее взглянуть на небо. Но стоило самому Вано поднять глаза, как он, пораженный красотой, тут же отвлекся. «Смотри на небо и солнце, на небо и звезды», – продолжает он, улыбаясь своей открытой улыбкой, хотя слезы на глазах еще не высохли. Разведя руки от восторга и продолжая успокаивать то ли куклу-Вано, то ли самого себя, он заключает: «Не плачь, Вано, это горько, но это жизнь».

Вторая роль Женщины – лоточница, продающая табак. Ее появление на сцене ознаменовано нежной мелодией. С подвешенным на шее лотком она выходит, ритмично вышагивая и в такт выкрикивая: «Табак! Сигареты!» И тут же сама заговаривает с Вано: «Почему ты смотришь на меня? Я тебе нравлюсь?» Тот, взглянув на нее с едва ли не детским удивлением, решает закурить. Она тотчас предлагает спички, оставляя ему их «как сувенир» и сжав его руку с коробком в своей руке. Вано так тронул этот подарок, что он тут же прижал его к своим губам. Когда она прикасается к его лицу, он, видимо, от смущения принимается нахлобучивать на себя кепку, которую она тут же перехватывает, надев на себя, а свою шляпку с прикрепленными к ней косичками – на него. Ей удается вовлечь Вано в танцевальный ритм и сделать несколько танцевальных па. Она вешает на него свой лоток, обучая своим фирменным выкрикам: «Табак, табак!», а он, умиляясь ей, словно послушный ученик, повторяет. Вот Вано уже протягивает ей руку, и они, пританцовывая, идут вместе, не столько привлекая покупателей, сколько глядя друг на друга и явно радуясь один другому, под музыку, которая акцентирует счастливый для них момент. Ощущение теплоты этого светлого, немного сентиментального, с оттенком грусти эпизода, явно перекликающегося с любовной линией «Огней большого города», усиливается музыкой, в том числе музыкой из этого фильма.

Часть мотива Женщины, связанная с лоточницей, сопряжена с темой, названной нами темой зла. Ее явное примыкание к этой теме происходит уже в следующих эпизодах, где Нико, пользуясь дружбой с Вано, забирает у того все. Сначала он требует отдать ему именно ту свечу, при свете которой, примостившись на авансцене, Вано писал послание новой возлюбленной, той Женщине, которая торгует табаком. Нико объясняет требование своим намерением написать письмо ей же, которую тоже полюбил. Вано обескуражен, но Нико – друг, и Вано отдает свечу. Затем тот просит отдать ему кепку Вано, затем – любовь Вано, поскольку хочет еще сильнее любить. Обернувшись на отдавшего ему любовь Вано, который, украдкой от всех вытащив подаренный коробок, заливает его слезами, Нико холодным взглядом фиксирует происходящее. Но вот Нико является на сцене вместе с этой Женщиной. Она в фате и выглядит счастливой. Хотя на Вано, увидевшего их, уже нет лица, Нико умоляет его, не от своего имени, но от них вместе с невестой, отдать им его жизнь, чтобы счастье продолжалось дольше, при этом вероломно выставляя вперед Женщину. И та, со свадебным букетиком в руке, нерешительно, с виноватым видом медленно подходит к Вано, который смотрит на нее с нескрываемым презрением и пытается возразить: мол, жизнь у него одна. Но Нико выдвигает убийственный, на этот раз в самом прямом смысле, аргумент: мы друзья или нет? А Женщина, в свою очередь, прибегает к коварному приему: она, как тогда, в момент их первой встречи, касается ладонью его лица. И Вано, распахнув пальто, с силой вытаскивает подаренный ею спичечный коробок, так, будто отрывает от себя что-то, ставшее его