Евангелие от Джексона - Сергей Белан

— Комната в коммуналке, — кротко ответила та, — но у меня очень чистенько, уютно…

— Устраивает, пошли питаться.

Они встали. Купец чуть не рассмеялся — его «подруга» показала язык своим обидчицам, взяла его под руку и с гордо поднятой головой застучала каблучками рядом с ним. Завзалом проводила их до столика.

— А ты им не верь, — сказала она, когда они сели, — мне только двадцать девять.

— Это не имеет значения. Кстати, как тебя звать?

— Кэт.

— Катя значит. Так вот, Катя, ты не жеманничай, не люблю. Мне нравятся дамы, а не девки.

Официантка прервала нравоучения. Купец заказал бутылку коньяка и обильную закуску. Принесли скоро. Он налил коньяк.

— Значит так, родная, давай выпьем, закусим и через пару часиков отчалим домой. Устал страшно, хочу поспать.

Кэт поняла это по-своему и глупо захихикала.

— Ну чего спешить? Посидим, потанцуем, музыку послушаем…

— Ты ее еще не наслушалась? — недовольно обронил Купец. — Я сегодня не склонен пускаться в пляс, так что работай челюстями.

Время летело незаметно. Зал набился почти битком, ресторанный вечер приближался к кульминации, апогею. У стойки бара копошилась фарца, которую Купец видел у входа. Уже знакомая четверка обосновалась за столиком напротив в компании с двумя гостями из Африки. Там между шумными тостами и вымученными смешками шло, по-видимому, оживленное обсуждение перспектив предстоящей ночи. Девицы что-то показывали на пальцах, писали на салфетках, темнокожие эротоманы мотали курчавыми головами и противно скалились, обнажая великолепные сахарные зубы. До Купца доносились обрывки разговора, но чаще всего «йес», «ноу» и «этта карасо». «Ну хватит», — подумал Купец и решительно встал из-за стола.

— Подожди, не спеши, мы же еще не все съели, да и коньяк остался.

Купец с укоризной посмотрел на Кэт, хотел сказать что-то резкое, но сдержался.

— Ну секундочку, я быстро.

Она скрутила шгутом салфетку и заткнула бутылку, которая тут же оказалась в сумочке, столь миниатюрной, что Купец так и не смог понять, как она туда вместилась. Затем засунула Кэт в рот маленькое пирожное, ловко ухватила с вазы оставшихся два яблока и они пошли на выход.

…Ее комнатка приятно удивила Купца своей чистотой и аккуратностью, но богатством или хотя бы достатком здесь и не пахло. Видно, и впрямь его новоявленная подруга была не слишком удачлива в своем неузаконенном ремесле. Под косыми взглядами соседей на коммунальной кухне Купец помылся под краном. Кэт за это время приготовила постель.

— Вот, это ты молодец, — похвалил он и раздевшись бухнулся на свежую прохладную простыню.

Кэт выключила светильник, юркнула под легкое одеяло и, прижавшись к Купцу, стала его осторожно поглаживать.

— Катя, не надо. Я зверски устал, а завтра такой день… Мне надо выспаться, понимаешь?

— Нет, — жалобно пропищала она.

— Ну, да, конечно, — подавляя зевок, сказал Купец. — Я бы на твоем месте тоже… но ты не грусти, если с утреца попоишь чайком, то и ладно, полтинник получишь, я не жлоб. А сейчас спи — твоя миссия закончена.

— Ты брезгуешь мной, презираешь, — захныкала Кэт. — А за что? Ты ведь не знаешь как я жила, как умерли родители и мы остались с братом одни. Я на все шла, лишь бы у него был кусок хлеба и он смог закончить техникум. Кто б ему еще помог? Ну скажи…

— Только не надо строить из себя Соню Мармеладову, — остановил ее Купец, — слезу из меня не вышибешь.

— Это что за Сонька? Та, что рядом со мной сидела? Так она не Мармеладова…

Сон у Купца как рукой сняло и он от души рассмеялся.

— Да, Катенька, с русской классикой ты не в ладах. Достоевского знать надо. Хотя он, глупый, считал, что женщину толкает на панель нужда, невозможность найти работу. Он, дурак, не понимал одного, что лежать задравши ноги гораздо проще, чем на фабрике пахать.

Кэт тихо заплакала, уткнувшись лицом в подушку. И странно, Купец снова ощутил к ней щемящую жалость и чтобы как-то успокоить, нежно провел ладонью по ее спине. Она прижалась к нему доверчиво, как маленький ребенок, и, чуть всхлипывая, стала затихать.

— Если бы ты знал, как мне все опротивело. Уехать бы к черту на кулички, родила бы малютку-крохотулечку, как я бы его любила. Черный хлеб бы один ела, но он бы у меня как кукленочек был и ухоженный и умненький, и про Соньку Мармеладову бы прочитал.

— Ну если не врешь, едь со мной, — ошеломив даже себя, произнес Купец.

— А ты не врешь, не обманешь? — как за соломинку ухватилась Кэт за его предложение. — Я ведь даже не знаю, как тебя зовут.

— Да, действительно, не удосужился представиться, — согласился Купец. — Зовут меня просто, как Распутина, Гришей.

— Гриша, — горячо сказала она, — да я готова хоть на край света…

— Ну, так далеко не надо.

Купец встал и вынул портмоне из кармана брюк.

— Вот тебе стольник. Завтра с утра летишь на вокзал и любой ценой достанешь два билета до Москвы на последний поезд, тот, что десять с копейками отходит. Денег не жалей. Билеты бери в одном вагоне, но в разных местах, желательно плацкарт. Кстати, как у тебя с работой, кто ж тебя отпустит?

— Да я не работаю. Трудовая где-то устроена и ладно.

— Хорошо, если не передумала, слушай дальше. Соберешь вещички, много не бери, чтобы был только один чемодан. И с семи часов жди меня на скамейке, что против дома. Я могу задержаться — не уходи, жди до упора. Я подойду, передашь мне мой билет и возьмешь у меня сумку, что в этой сумке, тебя не касается, даже не гляди. Ну и встретимся в поезде. Ко мне не подходи ни под каким предлогом…

— Тебя ищет милиция? — без страха, но с какой-то обреченностью спросила Кэт.

— Не бойся, пока не ищет, хотя не исключено, что такие намерения у нее есть. Так что, береженого бог бережет. Ты, я вижу, совсем потухла — все будет хорошо. Супермена из меня не вышло, будем жить, как все: и хата будет, и дети будут. Но учти, замечу, что потянуло на старое, просто прибью, так что думай сейчас.

— Чего тут думать, если все будет, как ты сказал, руки целовать буду, — зачастила она, — счастливей меня не найдешь, верной буду, как собака, только не прогоняй.

«Да, видно, крепко тебя, девочка, припекло», — подумал Купец.

— Тогда слушай дальше. Повторяю, ко мне не подходи, что бы ни случилось. Если меня вдруг повяжут, в пути все может быть, то доедешь до Москвы, возьмешь билет и вернешься назад. Если доедем нормально, то, как сойдем, я подойду к тебе на перроне, и с этой минуты у нас начнется совместная жизнь. Все поняла?

— Да-да, — прошептала она.

— Ну бай-бай.

Купец проснулся бодрым, со свежей головой, сладко потянулся, Кэт уже суетилась у стола, на котором дымилась сковородка с яичницей. С аппетитом позавтракав, Купец стал собираться.

— Ну что, ничего не забыла? — спросил он напоследок.

— Все сделаю, как ты сказал, — заверила Кэт. — Я не знаю и не хочу знать, что ты натворил, но береги себя. Если с тобой что-нибудь случится, я сгнию в этом болоте.

— Все будет как надо, — Купец отечески потрепал ее за плечо. — Мы оба начнем все сначала, только не подведи меня. До вечера!

И он решительно направился к выходу.

XXIII

Едва наутро Верховцев появился на работе, как его вызвал шеф. Он вынул из пухлой папки бумагу и положил перед Олегом.

— Читай.

Это был ответ на запрос о личности Кротких.

— Стало быть, погибший действительно тот за кого мы его принимали, — вслух рассуждал Верховцев, глазами пробегая сообщение. — Кротких Леонид Сергеевич… так-так… житель Нефтеозерска… судим. Тогда не могу понять, что может быть общего между этим типом и режиссером Свердловской киностудии, если допустить, что я не ошибаюсь в прогнозе относительно ее принадлежности.

— Да, тут что-то не стыкуется, — согласился Брагин. — Хотя, знаешь, в уголовном мире бывают такие поразительные альянсы, что в голову не придет. Помнится интересное дело: директор одного респектабельного отеля организовал в своем заведении настоящий публичный дом, причем по-крупному, с размахом. А главным пособником и правой рукой у него знаешь кто был? Не догадаешься ни за что — гостиничный кочегар! Распоследний пьяница и дебошир, известный в определенных кругах, как дядя Гера. Так представляешь, на суде, спасая шкуру, директор, солидный мужчина с двумя институтами за плечами, стал все валить на дядю Геру. Мол, он все организовал и втянул его в это дело, шантажируя и угрожая физической расправой над членами семьи. Словом, расписал этого пресловутого Геру, как некоего жуткого мафиози, якудзу — ни дать ни взять. Суд в конце концов разобрался, что к чему. Кочегар тот к проституткам имел отношение десятое, разве шлюх для директорских клиентов вербовал через пацанов-подростков, зато в своей кочегарке соорудил целый завод по производству спиртного. Такую аппаратуру смастерил, так процесс поставил: спецы-технологи от изумления на одно место брякнулись. И все под крылышком директора, с высочайшего, так сказать, благословения! Система работала безупречно, деньги текли рекой: они этой эрзац-водкой и ресторан и коммерческий магазин снабжали, да еще и весь район поили.