Грузинские народные новеллы - Александр Глонти

Обрадовался встречный и, разумеется, согласился.

Взял мужик петушка под мышку, приласкал его: какой ты, говорит, разумный да спокойный!

Пришел в город и продал его за два двугривенных. На обратном пути проходит мимо лавки шапочника, приглянулась ему одна шапчонка. Запросил за нее мастер целковый, но мужик выторговал ее за сорок копеек, в придачу свою старую шапку отдал. Встал и пошел.

В пути одолела его жажда. Спустился он к роднику, припал к струе, шапка свалилась с головы, и унес ее поток.

Вернулся мужик к шапочнику, попросил свою старую шапку. А шапочник в ответ:

– Что ты за человек, как ты покажешься жене своей, ведь она же тебя заест!

– Она мне слова не скажет, – ответил крестьянин.

Шапочник сказал:

– Давай побьемся об заклад: если твоя жена не выбранит тебя, я дам тебе цену твоей коровы – три тумана, если же она затеет ссору – ты три месяца будешь на меня батрачить.

– Ладно, – согласился мужик, и шапочник пошел с ним в деревню.

Когда вошли они в село, крестьянин в дом входить не стал, а окликнул жену со двора, та в ответ:

– Заходи в дом, чего ты снаружи кричишь.

А мужик говорит:

– Чего мне заходить, когда я корову нашу выменял.

– На что ж ты ее выменял?

– На свинью с поросятами.

– Очень хорошо, разведем свиней и разбогатеем. А что сделал дальше?

– Я их на козу с козлятами выменял.

– Это еще лучше, будем ее доить и детей кормить. А где же она?

– Да я отдал ее за петушка.

– И это неплохо. Будет на заре кукарекать, нас будить, спозаранку работать начнем – разбогатеем. А где петух?

– Продал я его и шапку купил.

– Молодец, – похвалила жена, – иначе как заметить, что ты в городе побывал. Но где же шапка?

– Захотелось мне воды напиться, нагнулся я к ручью, уронил шапку и едва сам не утонул.

Всплеснула женщина руками:

– Ох, я растяпа! Почему я тебе с собой кувшина не дала, принес бы свежей водицы!

Шапочник в сердцах выругался:

– Что вы за люди, такие-рассякие!

Отсчитал он мужику три тумана и пошел восвояси.

ОКРУА

Быль то или небылица, жил один богатый человек, у которого, кроме единственного сына, не было никого на свете. Отец трудился днем и ночью, чтобы накопить и оставить сыну побольше богатства.

Сын подрос и, едва перемахнув за двадцать лет, завел себе дружков и начал с ними кутить. Отец порицал его, прочел ему множество нравоучений, но сын продолжал делать свое.

Однажды отец серьезно захворал. Находясь на краю могилы, он призвал к себе сына и сказал ему:

– Сын мой, Окруа! Я умираю и хочу оставить тебе завещание.

– Клянусь небом и землей, что не нарушу твоего завещания, а выполню его, – сказал ему Окруа.

– Тогда запомни, сын мой, вот тебе четыре завета. Первый: куда бы ты ни спешил по делу, услышав колокольный звон, сверни с дороги, войди в церковь, помолись богу, поговори с людьми, а после продолжай свой путь. Второй: остерегайся дружков! Когда будешь в пути и вынужден будешь остановиться, тому не доверяй, кто не подождет тебя. Пока человека не испытаешь в пути, не затевай с ним дружбы и за дело с ним не берись. Третий: не посвящай женщину во все свои тайны! И четвертый: если случится тебе попасть в беду, дойти до отчаяния и решишь ты наложить на себя руки, то повесься на большом крюке, что на нашем чердаке.

Сын дал отцу слово исполнить его завещание.

После долгой болезни отец Окруа скончался. Окруа похоронил его с большими почестями и горько его оплакивал. Однако окружающие его дружки не оставляли его в покое, почти насильно сорвали с него траур и потащили кутить, будто бы для того, чтобы развеять его горе.

Пока у Окруа были деньги, он только и делал, что кутил со своими дружками. Через четыре-пять лет после смерти отца его состояние истощилось, он совсем обеднел, – и дружки покинули его. Встречаясь с ним, они отворачивались от него, даже не поприветствовав.

Окруа понял, что всякий дружок являлся только другом его богатства, а для него был врагом и губителем. Но понял это Окруа слишком поздно, когда ему уж нечего было терять. Он бродил голодный, и некому было подать ему кусок хлеба. Как-то проходил он мимо садов, где когда-то кутил, и увидел, что там собрались и кутят все его прежние дружки. Пир был в самом разгаре. Не вытерпело сердце Окруа, и направился он к ним. Садовник, стоящий в воротах, его не пропустил:

– Здесь нет места таким оборванцам, как ты.

Тогда он перепрыгнул через ограду и подошел к пирующим, те его не приняли:

– Откуда ты притащился, проваливай отсюда!

– Люди! Разве я не ваш друг и товарищ Окруа? Я истратил на вас все свое состояние, а когда я обеднел, вы не хотите признать меня?

– Что ты мелешь, какой Окруа, что за Окруа! Выметайся отсюда, а то вытолкаем тебя в шею!

Во время этой сумятицы собака утащила с огня шашлык. Кутилы схватили Окруа за ворот: куда ты девал украденный шашлык?

– Клянусь верой и правдой, я не крал шашлыка, но я видел, как собака утащила один вертел.

– Что ты болтаешь! Как могла собака утащить с огня горячий шашлык, да еще вместе с вертелом. – И бедного Окруа вытолкали из сада.

Побитый и оскорбленный Окруа направился домой. В отчаянии, со слезами на глазах, он говорил про себя:

– Собрал я вокруг себя столько дружков и позволил этим негодникам разорить всю отцовскую казну, а они вместо благодарности бьют и оскорбляют меня. Я же нарушил завещание отца и осквернил его могилу. После этого не жить мне больше на свете, и смерть будет моим единственным избавлением. И Окруа решил покончить с собой. Придя домой, он взглянул на большой крюк на чердаке и сказал: хоть один завет отцовский выполню. Подставил он лестницу, повесил на крюк веревку, сунул голову в петлю и оттолкнул лестницу. Крюк сорвался, и вместе с ним обрушилась часть потолка, обмазанного глиной. Окруа свалился на пол, и на его голову посыпалось несколько горстей золота.

Покойный его отец заранее знал, что сын растратит все состояние и дойдет до такого конца. На чердаке он замуровал золото и закрепил на нем крюк.

Окруа помолился за добрую душу отца и поклонился его могиле. Потом он выкупил часть растраченного и проданного имения, женился и зажил счастливо. Как только его дружки проведали, что Окруа разбогател, они стали искать случая опять сдружиться с ним.

Однажды Окруа пригласил всех своих старых друзей и устроил им хороший обед. Все они смотрели ему в глава и, что бы он ни сказал, благоговейно ему поддакивали.

– Знаете, какой удивительный случай приключился со мной? – сказал Окруа.

– Какой, расскажи нам, – с разных сторон послышались голоса.

– Полный подвал железа у меня изгрызли и поели мыши.

Все присутствующие подтвердили: весьма возможно, дорогой Окруа. Что здесь удивительного, мыши не только железо, но и медь запросто сгрызут.

– А если так, то почему же вы, лгуны и обжоры, не поверили тогда, что собака могла стащить вертел с шашлыком?! Вставайте и убирайтесь из моего дома!

Выгнал он неверных дружков, навсегда расстался с ними и зажил счастливо со своей женой и детьми.

Однажды Окруа отправился по срочному делу. Он так спешил, что не мог задержаться ни на минутку. Скачет он по дороге на своем коне, как вдруг слышит – колокола к заутрене народ сзывают. Вспомнил он отцовский завет, слез с седла, лошадь к изгороди привязал и сам вошел в церковь и коленопреклоненный молился там до конца службы. Потом он поговорил с людьми, спросил, какая дорога впереди, и узнал, что разлившаяся река снесла все мосты и дороги так развезло, что и днем не пройти, не то что ночью.

– Этой ночью оставайся здесь, иначе застанут тебя сумерки в пути, а завтра возьмешь хорошего проводника и поедешь дальше, – посоветовали люди.

Наутро Окруа с проводниками двинулся в путь, много испытаний перенес он. Перекрестился и благословил могилу отца: если бы я не завернул в церковь, не узнал бы о наводнении, меня бы сейчас в живых не было.

Прошло еще некоторое время, и однажды решил Окруа испытать свою жену. Возле деревенского родника закопал он в землю колоду, подходя к дому, ударил себя по носу, вымазал кровью лицо и одежду и так предстал перед женой.

– В чем дело, Окруа, что за беда с нами приключилась? – кинулась к нему перепуганная жена.

– Тише, женщина, замолчи, не дай бог, кто услышит! Разожги огонь, сожжем окровавленную одежду, да принеси мне воды, чтобы смыл я кровь с лица.

– Скажи мне, в чем дело! – умоляла его жена.

– Если я скажу тебе, ты меня выдашь – и я погиб.

– Что ты говоришь, как это я тебя выдам, разве я захочу погибели твоей? Скажи, не мучь меня!