Под знаком мертвой птицы - Алиса Эльфман

А под раскидистым деревом (не знаю, каким именно) притаился крошечный домик из белого камня с красной черепичной крышей. Из-за своих размеров и вида он казался почти сказочным - чуть ли не пряничным. Деревянная дверь распахнулась и оттуда вышел высокий мужчина. В первую очередь привлекли внимание его глубокие черные глаза - красивые, но печальные, и проседь на висках, контрастирующая со смолью остальных волос.

- Здравствуйте, я ждал вас, - сказал он без улыбки. Появилось ощущение, что и правда ждал, причем, слишком долго - настолько, что успел бесконечно устать. - Проходите в дом, - кивнул Гир.

36. Нихиль

Вода с дрожью отбежала от моей ладони. Словно тоже испугалась, как и все живое боится. Но я уверенно "догнала" ее и, прикрыв глаза, задумчиво искала… Принцесса надеется, что по морю сможет убежать от своего долга? Глупо, свою суть из души не вытравить. Рано или поздно она вернется к своему народу, вот только, этот полукровка мешает. Сейчас он последнее, что сдерживает Миа-Кхель, значит… Я кровожадно улыбнулась, к счастью, густой сумрак и серебряная маска на лице скрыли это от окружающих.

Решительным шагом я двинулась к пристаням, ловя на себе взгляды редких людишек, что еще не позапирались в своих жилищах. О чем они думали и что чувствовали - не так уж трудно догадаться. Вампиресса, свободно разгуливающая по улице, пожалуй, относится к тем вещам, к которым они так и не привыкли. И вряд ли когда-нибудь привыкнут. Об этом красноречиво говорил аромат страха, витающий в просоленном морском воздухе.

Нащупав на поясе кошель с монетами, я вновь улыбнулась, на этот раз просто довольно. Разумеется, такой важной и опасной персоне любые услуги могли оказать бесплатно. Но в делах со смертными деньги никогда не бывают лишним аргументом. Вдруг какая-то тень промелькнула позади, вне поля моего зрения. Я даже не видела ее, только почувствовала.

- И куда же ты собралась, Нихиль? - голос холоднее, чем морская вода этим зимним вечером. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто же стоит за спиной. Те несколько секунд, что я стояла неподвижно, ушли на то, чтобы успокоиться и суметь придать голосу нужные интонации - покорность вместе с легким удивлением, приправленные убежденностью в собственной невинности.

- Всего лишь на небольшую прогулку, отец. Морской бриз способствует хорошему аппетиту, - слегка наклонив голову, сообщила я.

- А я было подумал, что родной дом уж стал тебе не мил, дитя мое. Вначале ты убиваешь моего близкого слугу… Сейчас же норовишь сбежать в неизвестном направлении. Не расстраивай меня, - последняя фраза прозвучала жестко, даже угрожающе. Легкое движение моих губ успешно скрыла маска, кхан даже не заподозрил, что я мысленно смеюсь над его словами. Халкион все еще считает меня кровью от своей крои - слабым послушным ребенком, над которым он обладает безграничной властью. Он не подозревает, что я давным-давно стала гораздо сильнее него; он и понятия не имеет о тех силах, что стоят за моей спиной.

- Гектор заслужил смерть, - без толики смущения перед обвинениями отца сказала я.

- …и, тем не менее, от наказания тебе спасло лишь то, что он когда-то был человеком - а значит, являлся низшим. - Халкион с укором покачал головой, - Пойдем в замок, Нихиль. Я даже буду столь добр и прощу тебе все мелкие прегрешения.

От этой унизительной снисходительности интонаций во мне начла подниматься волна возмущения. Она достигла горла, удушая и туманя разум кровавой пеленой.

- Я пойду туда, куда захочу, и буду делать то, что посчитаю нужным, - прошипела я, "забыв" прибавит обычное уважительное обращение.

На мгновение в воздухе повисла тишина: слышался только мерный плеск волн. Еще через секунду я услышала резкий и шумный вдох кхана - явный признак еле сдерживаемой ярости. Впрочем, на это мне было плевать. Бояться - глупо. Зато обида от того, что меня так легко хотели отдать наглому Лорду, ледяной змеей обвилась вокруг моего мертвого сердца.

- Последний шанс - я даю тебе последний шанс. Сейчас же возвращайся домой, тогда ты избежишь наказания, - такова "великая доброта" кхана. То, что мне не нужно и даром… Подозреваю, Халкион догадывался, ощущал, как его власть надо мной стремительно тает, утекая водой через судорожно сжатые пальцы. Догадывался, но не мог осознать.

Я отступила на два шага назад - отец, вероятно, решил, что из-за страха… Его мысли не имеют значение. От самого сердца по венам разливалась холодная мгла, мир привычно колыхнулся, затягиваясь для меня черным маревом. Будто на поверхности чистой воды застыла густая масляная пленка. Черный Феникс в душе проснулся, зашевелился - получится ли теперь усыпить его без откупа, я не знала.

- Что?.. - в глазах Халкиона, наконец, мелькнула тревога. Что-то шло не так, как он рассчитывал; сильный всегда пугается, когда обнаруживается кто-то сильнее него…

Договорить кхан не успел - тьма висельной петлей захлестнула его шею, торопясь проскользнуть внутрь через распахнутый в изумлении рот.

Смотреть на это, как на смерть Гектора, я не стала. Развернулась и пошла прочь. Может быть, он выживет - все-таки, один из сильнейших вампиров в мире, а я не особенно жаждала его гибели… Однако было ясно, мертвая птица, вырвавшаяся из меня не отпускает жертву просто так - только передает прямо в руки Госпоже.

Равнодушие наполнило меня. Возможно, раньше оно бы встревожило, несмотря на общеизвестное вампирское хладнокровие. Сейчас же у меня была одна цель - и все, что мешало идти к ней, следовало устранить.

Вскоре мне предстоит очень важная встреча с моей принцессой. Не знаю, отбывают ли в это время корабли: даже если нет, я найду того, кто это сделает… Чувство, больше всего похожее на одержимость, влекло меня, и сопротивляться ему не было никакого желания.

37. Чинара.

На самом деле, узнав все то, что я узнала, любой бы испугался до дрожи. Черный Феникс, мой странный сон, который, похоже, вовсе не сном был… За одним только пониманием того, что я заключила сделку, неизвестно с кем, неизвестно в чем заключающуюся, да и вообще, "подписала договор с завязанными глазами", должен был прийти страх. Ведь известно, что различные твари из темных измерений умело манипулируют людскими слабостями и мечтами - а потом им ничего не стоит забрать желаемое: душу, разум, силу воли, да мало ли что еще. Я и была встревожена, но намного-намного меньше, чем надо бы. Это даже не тревога была, так - легкий ажиотаж, будто предвкушение чего-то.

А сейчас не осталось даже его. Я провожала взглядом волны, а на душе в это время было грустно и обидно. Обидно за то, что Эни не взяла меня с собой - мы ведь подружились за такое короткое время, а теперь меня бросили. Грустно из-за тревожащих мыслей: если на острове действительно так опасно, увидимся ли мы снова? Записка, оставленная девушкой, тонко намекала на то, чтобы я слишком не это не рассчитывала.